Сердце мертвеца

Мертвец не может иметь живое, бьющееся сердце. Это парадокс. Нарушение баланса. Бред. Вопреки всему, сердце мертвеца продолжает свою работу. Хидан слышит ритм биения сердца напарника чаще, чем его голос. Он знает, что огненное сердце спешит на втором тоне. Сердце с чакрой ветра сокращается чуть быстрее. Сердце, обладающее элементом воды, не такое чистое по звучанию из-за завихрений тока крови, а сердце земли чаще ведет основной ритм, поэтому звук глухой и долгий. Хидан любит с ними разговаривать, несмотря на то, что это бесит Какузу до безумия. Хидан дал каждому имена. У него никогда не было домашних животных, но сейчас ему кажется, что он получил сразу пятерых. Если Какузу возится с отчетами или газетами слишком долго, то можно подобраться сзади, огладить какую-нибудь из масок и распустить теплые нити, приглашая одного на игру. В редкие дни Какузу позволяет освободить двух. Они действительно похожи на животных. На всех сразу и ни на кого в отдельности. Это тоже Какузу. Его часть. Чужое сердце, взятое силой. У джашинистов был обычай на одном из ритуалов вырезать сердце жертвы, когда она еще кричит и корчится, взывая к своим богам, и есть его сырым, воруя духовную силу противника. Хидан видел такие ритуалы еще ребенком. Иногда им давали немного крови, чтобы наполнить силой. Он зажмуривается и облизывает губы. Но у Какузу все иначе. Хидана восхищают его особенности. Он испытывает почти детский восторг рядом с Какузу, но нет смысла об этом говорить. Хидан убеждается в этом и без слов. Какузу штопает его после особо тяжелых миссий, терпит капризы, дает повозиться с масками и трахает по ночам так, что Хидан готов скулить и выть, как последняя сука. Какузу хочется провоцировать снова и снова, чтобы вывести из себя и восторженно посмотреть на последствия. Хидан каждый раз чувствует, как его прошивает чужой злостью, она сильная и жгучая, как перец в самых дешевых закусочных, в которых им доводилось бывать. Хидан воспринимает его сердца как свои и вообще привык к нему настолько, что иначе себя просто не представляет. Но в тот день он узнал, что бывает тишина. Та, после которой не слышно биения чужих сердец. Гулкая, пустая и одинокая. Самое страшное время — ожидание. Но Хидан готов ждать. Он знает, что Какузу вернется, и это не просто наивная вера, потому что в его груди — сердце Хидана. А у Хидана — сердце самого Какузу. Они сделали это очень давно, чтобы обезопасить свое бессмертие. Если закрыть глаза и прислушаться, можно уловить биение чужого сердца рядом. Его почти не слышно, но оно есть, и этого достаточно. Хидан закрывает глаза и улыбается.