Если все было бы по-другому...

Скарлетт вошла в темный холл и торопливо осмотрелась. О, неужели Ретта нет дома ? Этого она не предусмотрела. Дрожа всем телом, она направилась вверх по лестнице, и вдруг надежда появилась вновь. Дверь в кухню была плотно претворена. Скарлетт глубоко вдохнула, шумно выдохнула, и направилась к двери. Он сидел там, на кресле, такой поникший, грустный. Некогда стройное тело расплылось в талии, горящий взгляд стал потухшим. Казалось, перед ней был абсолютно другой, незнакомый Ретт Батлер. О боже, что же она скажет ему, этому таинственному страннику, каким-то образом оказавшимся здесь, в ее кухне ? Он поднял на Скарлетт глаза и тихо спросил: - Она умерла ? Мелкая дрожь прокатилась по телу. Как же ей не хотелось сейчас думать о Мелани, о милой, нежной Мелани. После недолгого молчания, она решилась: - Да, - шепнула Скарлетт, - она умерла. Ретт смерил ее долгим, печальным взглядом. - Мелани, - протянул он, - она была настоящей леди. Скарлетт почувствовала слезы, предательски выступившие у нее на глазах. Зачем он говорит ей о Мелани, зачем ? Ведь именно она, Скарлетт О'Хара, виновна в ее гибели. Она желала ей смерти, она просила бога, чтобы тот поскорее забрал ее, и наконец, он исполнил ее старое желание. - Вы что, собираетесь плакать ?- спросил Ретт, и уголок его рта скользнул вниз, - но теперь у вас нет преград для того, чтобы быть с Эшли. Где же ваша радость ? Скарлетт овладело возмущение. - Да как вы смеяться?? Я любила Мелани, была преданна ей! Вам не понять моих чувств. А ведь последние слова Мелли были о вас, Ретт. - Обо мне ? - лицо Ретта приняло напряженное выражение, - и что же она сказала ? Скарлетт спохватилась. Ей хотелось заглушить потоки мыслей в своей голове, хотелось забыть о том, что произошло совсем недавно. Но Ретт смотрел на нее так, что она не знала, куда спрятаться от этого жгущего кожу, раздевающего взгляда. Но он не мог прочесть ее мысли. Нет, только не сегодня. - Нет, ничего. Я не скажу. Ретт прищурился. - Еще как скажете. Я имею право знать, - он говорил медленно, растягивая слова, почти как раньше. Скарлетт не устояла. Отведя глаза от его напряженного лица, она еле слышно сказала: - Она сказала, что вы любите меня, Ретт. Она сказала ... Слова застряли в ее горле, и она, сделав усилие, проглотила их и посмотрела на Ретта. Его лицо не выражало ничего, взгляд смотрел куда-то вдаль, как когда-то ... Так тогда, зимним вечером в Таре, смотрел на нее Эшли Уилкс. - Продолжайте, - сказал Ретт, вернув ее в реальность. Скарлетт потупила взгляд. - Это все, - сказала она, - но я... Я должна сказать, Ретт... Я.... Она замолчала, почувствовав, что он не выказывает даже волнения, ему, кажется было все равно. Однако, он склонил голову, ожидая продолжения ее речи. - Ретт, я ... Я люблю вас. Эти слова дались ей так тяжело, как давался полет птице со сломанным крылом. Да, ее крылья были сломаны, а тот единственный, кто мог залечить ее раны, молча смотрел на нее, как бы оценивая. - Скарлетт, вы устали. Идите, прилягте, - он говорил спокойно, даже с неприсущей ему мягкостью. Она возмутилась. Ирландская кровь заиграла в жилах ее стройного тела. - Устала ? Нет, Ретт, это вы устали, раз такое говорите. И тут она, не сумев побороть свой каприз, кинулась к Ретту, словно дикая кошка на свою добычу. Скарлетт хотелось заключить его в объятия, но он схватил ее за оба запястья, причиняя боль. - Отпустите! О, Ретт, какая же я идиотка, полная дура, что позволила вам так страдать, о, я ведь знаю, что вы страдали, хватит строить из себя злодея, когда вы такой добряк ... - Замолчите, Скарлетт, - сказал Ретт, и пугающая холодность промелькнула в его взгляде, - не несите чепуху. Она рывком вырвала свои руки из его и быстро зашагала по комнате, совсем как Джералд в минуты раздумий. - Знаете, моя дорогая, а вы ведь попали прямо в цель, хотя в людях разбираться не умеете, - мягко произнес Ретт, наблюдая за ней, - я правда страдал. И страдал сильно. Вы покалечили мою душу настолько сильно, насколько это позволяли вам ваши маленькие нежные ручки. Я любил вас. Любил с того момента, как вы чуть не разбили мою голову о вазу, которая предназначалась Эшли Уилксу. Каким же я был глупцом, когда думал, что вы сможете забыть этого дурака, сможете полюбить меня. О, Скарлетт, лучше бы вас вообще не было в моей жизни. И он отвернулся. И непонятная Скарлетт ярость поселилась на его усталом, окаймленном следами от виски, лице. - О, Ретт, - шепнула она и двинулась к нему. Скарлетт подошла к Ретту и как можно более нежно приобняла за плечи. Она положила свою голову на его грудь, чувствуя учащенное сердцебиение: внутри него была борьба. - Ретт, я люблю тебя. Правда, люблю. Все это время я гонялась за призраком, образом, который сама придумала, игнорируя все то, что преподнес мне Бог. О, Ретт. Она потянулась к его руке и взяла его ладони в свои. - Прости меня, пожалуйста. Мне так жаль. Я ведь люблю тебя, - говорила она, утешая скорее собственное разгоряченное сердце, чем печаль Ретта. Неожиданно он встал, и Скарлетт, пошатнувшись, чуть не упала с кресла. - Ретт!- выкрикнула она, но он уверенно шел к лестнице. Он обернулся. В его взгляде читалась отчужденность, страх и ... и любовь. Никогда до этого момента Скарлетт не могла прочесть его чувства, предугадать поступки, но в один миг все изменилось. Она осторожно, как будто боясь напугать, направилась к Ретту, и через секунду нежно обнимала его, поглаживая черную голову. - Ты просто дура, Скарлетт О'Хара, - прошептал Ретт, вытирая слезинку, скользнувшую по щеке Скарлетт.