Сердце болит по-прежнему

— Так почему? — Фродо отложил в сторону ворох пожелтевших бумаг, тех, что он вызвался помочь разобрать и посмотрел на Бильбо. Дядюшка хмурился, но с ответом не торопился. Тогда Фродо спросил еще раз: — Почему ты так и не женился? — Хм… — Бильбо отвернулся в сторону круглого окошка, из которого лился мягкий свет заходящего солнца, и сделал вид, что внимательно разглядывает безупречный сад. Молчание затягивалось. Фродо заерзал, подозревая что дело не чисто, и когда младший Беггинс готов был спросить еще раз, Бильбо, наконец, сердито буркнул: — Что в этом странного? Я не смог найти себе приличную партию, сам знаешь, мое приключение, и поход на дракона сильно подпортили репутацию Беггинсов. В этих краях… — И ты никогда никого не любил? — Фродо удивленно приподнял брови. — Вот что, юноша, — Бильбо поднялся и выхватил из ящика письменного стола толстую книгу в старом переплете, — твой вопрос как минимум бестактен. Старый Беггинс поднялся, зажав книгу подмышкой, и направился к двери своей спальни. — Я устал… — вздохнул хоббит, — заканчивай тут. И выбрось из своей головы эти глупости. Фродо снова зарылся в бумагах, не решаясь больше спрашивать. Было ясно, что Бильбо не расположен обсуждать эту тему, но интересно же! Вот если заскочит Гэндальф, может он что-то знает. Бильбо осторожно прикрыл дверь в свою спальню и, опустившись в кресло, открыл принесенную книгу. Сам том хоббита не интересовал, но вот между пожелтевших, старых страниц был спрятан карандашный рисунок. Такой же старый, как книга, бережно сохранившая его. Бильбо аккуратно достал лист и, с набежавшей на лицо печалью, рассматривал изображенное на нем лицо. Мужественное, сильное, прекрасное. Хоббит вздохнул и прикрыл глаза, вспоминая тот день, когда он впервые увидел его. Это было давно. В тот вечер мистер Беггинс был полон праведного возмущения и представленный Гендальфом наследник Эребора не вызывал у Бильбо ни восхищения, ни трепета — только раздражение. Гномы заполонили весь дом. Кошмар! Высокомерный красивый гном презрительно оглядел хозяина норы и высказал сомнения в доблести Бильбо, нелестно отозвавшись о его способностях и моральных качествах. По сути это была чистая правда: Торин имел все основания сомневаться в предложенном волшебником грабителе, Бильбо и сам в себя не верил. Торин… Бильбо вздохнул, вспоминая гномьего короля и их непростые отношения. Любовь? Несомненно. Далекая от романтики, опасная как скалы Туманных гор, но навсегда завладевшая сердцем мистера Беггинса, и по пришествию стольких лет не отпустившая, даже когда Торина не стало, особенно тогда. Это было похоже на схватку. Они кружились, словно в диковинном танце под удивленные взгляды гномов, которые не могли понять, что же происходит между вором и их королем, пожимали плечами, Балин качал седой головой, догадываясь, Гэндальф, тихонько усмехался в усы, и не вмешивался… Это было похоже на песню. Бильбо тонул в серых холодных глазах, а Торин согревался в теплых, карих. Тайный дуэт двух одиноких душ. Гномы не знали… Путешествие было опасным, но пьянящим. Вор и наследник царства шли рука об руку, поддерживая и спасая друг друга. Что будет в конце, они не хотели знать, боялись думать. Гора… Дракон… Престол… А потом, проклятый камень — Сердце горы, едва не разлучил их, доведя Торина до безумия. Бильбо боролся, как только мог маленький и слабый, но хитрый хоббит. Он не боялся — знал, что у короля не поднимется на него рука. Торин… возможно именно любовь к хоббиту помогла одолеть Дубощиту драконов недуг. Они победили, но порадоваться не успели. Настало время великой битвы, которая разбросала их по разным берегам, снова разлучая. Насовсем. Бильбо утирал катившиеся по щекам слезы, вспоминая, как прижимал к своей груди умирающего короля. Просил, умолял не оставлять его, не стыдясь своих чувств, впервые открыто. Он с ужасом понимал, что уже слишком поздно, но ему нужно было, чтобы Торин знал. В тот момент это было особенно важно. Дубощит погибал. Он смотрел в глаза плачущему хоббиту и силился улыбнуться. Жизнь уходила из Торина по капле, вытягивая и из Бильбо желание жить. Он пережил это, сохранив образ благородного короля глубоко в разбитом сердце. Разве Бильбо мог полюбить кого-то еще? Невозможно. Фродо этого не понять, до тех пор, пока в трепетном и молодом сердце не поселится похожее чувство. Возможно, когда-нибудь, Бильбо расскажет ему о Торине, когда мальчик сможет его понять, но пока… Бильбо нежно провел пальцем по рисунку и, прощаясь, убрал его обратно. Сердце защемило. Снова захотелось увидеть Гору… упасть на колени перед его могилой. Но годы берут свое. — Я стар, Торин… — пробормотал Бильбо, прижимая руку к груди и устремив невидящий взгляд на восток, туда, где в ужасающей дали возвышается Одинокая гора, — это мучительно, прожить так долго в одиночестве, один на один со своим кровоточащим сердцем. Годы идут, но боль не уходит… да, мой дорогой владыка Горы, сердце болит по-прежнему и любит только тебя.