Не все влюбленности удачны, не все признания безответны

- Мм.. Да, продолжай, - блаженно постанываю, умостив голову на коленях дуга, по ка тот орудует в моих волосах массажером. Ярослав, кажется, вовсе игнорирующий мое присутствие, механически двигает рукой, вчитываясь в очередной том стихов. - Шекспир? – вздыхаю и с сожалением отбираю металлическую метелку. Парень рассеянно опустил опустевшую ладонь мне на лицо. Коварная улыбка сама по себе растягивает губы. Влажно провожу языком межу пальцев друга. - Фу! Алекс! – получаю легкий шлепок по лбу. Смотрит скептически. – Высоцкий. Сонеты Шекспира, безусловно, милые трогательные, но не актуальны, если не влюблен. Тяжело вздыхаю и встаю с дивана. «…Не актуальны, если не влюблен». Банально, проще говоря. Да что он об этом понимает. Влюбиться в своего преподавателя, что может быть банальней? «Оправдывает» меня, что предмет воздыханий мужчина. - Чаю? - С колбасой. - С чем, прости? – едва не врезаюсь в косяк. - И бутерброд с колбасой, говорю, - невозмутимо отзывается парень. Включаю чайник и погружаюсь в меланхолию. Ну, подумаешь, влюбился. Так не умирают от этого. По крайней мере, не все… Я лузер. Надо было же влюбиться в Георгия Савельевича? Не мог хотя бы на Стасю запасть? И то больше шансов на взаимность было бы. При мысли о Станиславе Игоревиче, толстом плюгавом мужичонке меня передернуло. Лучше вовсе не влюбляться. Волхов вон живет и горя не знает. Хотя подруги у него ого-го! И раз уж такое дело, знаки внимания ему оказывали не последние парни. Горестный вздох вырвался сам по себе. - Ты там для моего бутерброда свинину выращиваешь? – возвращает к реальности голос Ярослава. Парень, не отрываясь от тома, оттеснил меня от холодильника и не глядя достал варенку и масло. Когда в его руках появился нож, пришлось отбирать книгу, дабы малахольный не поранился. - Ты уже закупил красные задницы? – интересуюсь у проворно кромсающего батон друга. Шипит. Сдержанно посылает меня к какой-то матери. - Валентинки приготовил? – настроение улучшилось. – А то обидятся твои гарпии и заклюют. - Не говори этого в голос! Услышат же! – делает страшные глаза. В подруги Ярослав Волхов выбирал весьма экстравагантных особ. Или это они его выбирали. Парень резко переменился в лице и полез за жужжащим мобильником в карман. - Привет, Лесь! – тяжелый вздох и одними губами: «Я же говорил!». – В Плазе в четыре?! А хотя бы в обед нельзя было предупредить? Друг обреченно посмотрел на меня и, захватив бутерброд, ушел собираться. А то действительно же заклюют. Сложно сказать, когда это началось. Запретное чувство зарождалось во мне медленно и незаметно, пока не проросло настолько, что не подлежит искоренению. Непривычное к большому и сложному чувству естество ныло и томилось. А я продолжал прилежно марать бумагу, то есть записывать конспекты, млея от особо выразительных обертонов бархатистого голоса. Так и продолжалось, пока сны не наполнились видениями определённого содержания. В аудитории я скорее отсутствовал, потому что открытая тетрадь так и оставалась пустой, а тема лекции припоминалась весьма смутно. Тягучий баритон с мастерски выверенными интонациями обволакивает сознание, что плохо помогает сосредоточиться на смысле слов. А от взгляда спокойных внимательных глаз по спине пробегают толпы мурашек. Горделивая осанка и непринуждённая грация в каждом движении. Не по возрасту выбеленные сединой волосы забраны в низкий хвост. Изящная кисть привычным движением заправляет выбившуюся прядь за ухо. Нервы сдают, когда мужчина, остановив взгляд на мне, проникновенным тоном продолжает что-то разъяснять. Не отводя взгляд. Не знаю, что он говорил. Не слышал. Едва досидев до конца пары, сбежал с универа. А на лекциях Георгия Савельевича и вовсе не появлялся до зачета. Каждая случайная встреча с мужчиной разжигает во мне сладостно- горькое чувство, пробуждает естество. Сглатываю. От одних воспоминаний в паху разлилось тепло. Нетронутый чай остыл. Утыкаюсь лбом в столешницу, прижимаюсь щекой. Приятно холодит. Хлопок закрывающейся двери как спусковой крючок. Шнуровка домашних штанов легко поддается, пальцы обхватывают плоть. Всхлип. В этом году я пошлю только одну Валентинку…