No Air

Мне всегда казались глупыми ситуации, когда влюблённые в истории не отрываются друг от друга. Когда два человека как будто живут только друг другом и ничего и никого больше в их жизнях не существует. Однако, я даже не подозревал, насколько сильно ошибался. И уж тем более не представлял, что всё будет намного сложнее, чем у влюблённых. Когда я узнал маленького высокого брюнета, я понял, как это. Я практически сразу перестал жить вне наших с ним взаимоотношений. Мне как будто перекрывали доступ к воздуху каждый раз, когда он покидал помещение, где я находился. А я всегда хотел написать о нём затянутую книгу с большим количеством описаний, которую никто никогда не купит, но которую я буду читать ему каждый раз перед сном, напоминая в сотый раз, насколько он прекрасен. Я хотел избежать банальных фраз, но не мог. Я писал ему записки, которые были полны ласковых слов, я говорил про безупречную форму его губ, его тонкие руки, его милую мимику, про то, как я хочу отобрать его сигареты и быть с ним каждую чёртову минуту, чтобы не допустить того, что он еще хоть раз в своей жизни возьмет в руки одну. Я не отправлял эти записки. Никогда не отправлю. Я боюсь. Он – уборщик в моём институте. Это так глупо. Он спит прямо здесь, под лестницей, а я помогаю ему всем, чем могу. Он исчезнет, если узнает, и тогда я задохнусь. Один раз он пересказал мне всю свою жизнь, и теперь я точно знаю, что он испарится, как эфир. Моё признание нагреет воздух вокруг него до тридцати четырёх с половиной градусов и его не станет за секунды. Я этого не хотел. Я не хотел задыхаться. Я хотел жить. Хотя не очень-то получалось. Я надевал кислородную маску каждый раз, когда уходил домой и снимал только наутро. Я проводил почти всё время в разных кабинетах и до сих пор не осознаю, как он ещё ни о чем не догадался. Это же так очевидно. Я ненавижу свою потребность в нём, но я не могу ничего изменить. Она перманентна. Бесконечна. А я слишком эфемерный. Он бы не смог удержать меня рядом. Даже если бы он ответил мне взаимностью, то вряд ли смог угнаться. И кричал бы: «Не исчезай». А я бы исчезал с каждым рассветом. Но я хочу подарить ему каждый свой рассвет. Поэтому скоро, наверное, я совсем перестану ночевать дома. А является ли моим домом то место, которое я всегда им считал? Вряд ли. Моя вселенная, причина моего существования – здесь, под этой чёртовой лестницей. Зачем? За что это? Мне жалко маму. Я как будто нашел замену всем своим родным в одном человеке. И мне стыдно за это, но я ничего не могу с собой поделать. Они делают для меня всё, а я глупо улыбаюсь в ответ на их встревоженные взгляды после очередной ночи, проведенной не дома. И не дома. Мне никуда нельзя. Моё жилище меня душит. Мой дом меня не примет. Я сам решил, что он – мой дом. Не должен был. Подумать только, насколько эгоистично с моей стороны так красочно расписывать все эти страдания по человеку, который о них даже не подозревает. Только представьте, как бы ему было неприятно, если бы он вдруг узнал, что я смотрю на него каждую секунду, что он не смотрит на меня. Если бы он выяснил, что я думаю о нём, в каких я представляю его ситуациях, образах, позах… Нелегко быть картиной в музее. Он бы, наверное, проникся отвращением по отношению ко мне. Так и должно быть. Мне кажется, я должен сказать ему об этом. Донести до него тот факт, что он стал красными чернилами под моей кожей и очертил все мои татуировки. Вознёс меня до небес, сам того не подозревая. Превратил крышу этого института в облака своей воздушностью. Я не должен спать. Не должен сейчас выходить, оставляя за собой открытую дверь, которая всегда столько значила для меня, но оставалась незамеченной им. Как можно регулярно исчезать от человека, от которого хочешь только одного: чтобы он остановил тебя? Надо дать ему шанс остановить. Шанс, куда более символичный, чем открытая дверь. Нет, ни в коем случае не заставлять, а просто дать понять. Если не сейчас, то в конце бесконечности. - Я давно перестал дышать ненастоящим воздухом,– непонимающий взгляд – мне придется сообщить, что единственный человек, который существует для меня в этой галактике, стал моим воздухом. Задохнуться – самая страшная смерть для меня. Вдох.