Ветер, кровь и серебро

Что ни вечер, то мне, молодцу, ненавистен княжий терем и кручина, злее половца, грязный пол шагами мерит. .. вперед, вперед, пусть ложатся кочки под ноги, вперед, вперед, далеко до рассвета, не дойти до конца, но все равно вперед, пусть мир скачет, переворачивается, ложится под мои ступни, пусть пружинит осенней землей, рассыпается, звенит осколками, летит в тартарары, далеко на север, раскалывается, дышит, глядит, задыхается, хрипит, хватает ртом воздух, выдыхает до упора и захлебывается хлещущей кровью, как я, как я, вперед, вперед, через леса, пока не откажут, не отнимутся, не станут невесомыми, не потеряются в безумной гонке ноги, пока гортань еще вмещает воздух, давится, брызжет словами, звенит криком, пока сердце стучит, кипит в висках, разрывает грудь, вперед, через сечу, к рассвету, вперед, гоните лошадей, ломайте им хребты о стволы деревьев, вперед, вперед, еще не конец, это моя земля, моя до конца, бегите, бегите, только смерть, только пена из рассеченных губ, только белые кости в остатках щитов, вперед, вперед, грызите, кусайте, пейте теплую кровь, уводите ночь, осталось немного, совсем чуть-чуть, вперед, вперед, до конца, где встанут лиственные леса, до рассвета, пусть не для нас будет нынешнее лето, только вперед, рвите, ничего не осталось, вперед, кровь по рукам, по следам, горькая, горячая, гневная, вперед.. Из-за двери пахнет свежей кровью и солью, и я хочу обратно, убивать, слизывать с клинка кровь, пропускать ледяной ветер сквозь кости, сквозь пальцы, решать, кто достоин жизни, а кто — смерти.. - Торис! От моего князя пахнет страхом и близким разложением, от него несет теплой древесиной и солнцем, скорой смертью и неизбежной жизнью людей, у него расширены зрачки, и ему не нравится мой нож, царапающий ему скулу. Рассечь кожу, надавить, чуть глубже, светлая кровь потеками по клинку.. - Торис, мать твою! Кровь из ладони князя на клинке пахнет по-другому. Не так остро, не так безжалостно, не так определенно, мягко, уступчиво, над трупами летают лесные духи, собирают, что осталось, мелькают, кружатся черные тени, на языке растворяется слишком быстро, слишком слабо отдает в горле, слишком медленно пьянит, как цветочный забродивший мед, когда его слишком мало, сталь ножа не согреть кровью княжеской, какова будет моя на вкус, провести сильнее по кромке, чертов князь, куда ты лезешь, это моя кровь, я буду лить ее, где хочу, до рассвета еще далеко, лесной ветер зовет меня из щелей сруба, вперед, вперед.. Завихрился над осинами жгучий дым истлевшим стягом, я тоску свою звериную заливаю пенной брагой. Обманчиво пусты лесные дороги лунными ночами, отчаянны люди, вышедшие из дома в долгий путь, я не человек, мне можно, можно, между межами, между деревьями, пограничьем, быстрее, еще быстрее, вой ввинчивается в спину, поиграем в прятки, волки, окружили, обложили, хотят крови, хотят добычи, далеко от дорог, почуяли живого, только не человека, не учли, догоняйте, догоняйте, поиграем, кто сильнее хочет жить, кому сильнее нужно захлебнуться в чужой крови, гоните, гоните, шорох лап по подлеску, пружинит мох, пугаются вороны, попробуйте, попробуйте загнать меня.. Белые влажные клыки вожака — перед глазами, не получится, я быстрее, я легче, я давно уже не добыча, я знаю вкус крови, нападай еще, нагибай голову, нож ждет тебя, нет, не так, но все равно хорошо, и мой нож между глаз вожака, кольцо сжимается, пахнет прелой травой и близкой смертью, но я не человек, я давно в сговоре с лесом, ближе, волки мои, ближе, лижите кровь вожака, ложитесь брюхом на осиновые листы, летят серебряные пуговицы, во рту сухо, в костях — земля и лес, и бегущая вода, и мертвые моего народа под ногами, я — все, не уйдете, остры края пуговиц, серебро отточенное, пряный запах времени, вспарывают животы, разрывают глотки, возращаются в мои ладони, черненое серебро в волчьей крови, кровь капает сквозь пальцы, шумит осинник над головой, шелестит ветер, шевелится шерсть на распоротых шкурах, путь долог, рассвет слишком светел, вперед, вперед.. Из-под стрехи в окна крысится недозрелая луна, все-то чудится мне, слышится: выпей, милый, пей до дна. .. пограничье, пустота, ничейная земля, запах хмеля и толченой полбы, алая луна — ветреный рассвет, хмельнее, еще хмельнее, на моих руках — запах крови волков и княжеской крови, не выветриться из ноздрей, не оставить памяти, дерево кружки еще теплое, а пиво — ледяной, не до меда сейчас, не хочется сладости, только горечью и зеленью смывать с языка чужой привкус, отказываться от радости, пусть только на час, пусть станет голова пустой, пусть уйдут мысли прочь, разве зря я бежал сюда всю ночь, разве зря ушел от князя, седина и светлая кровь на клинке, еще, еще, луна двоится в окне, запахи притупляются, хмель оплетает мысли, еще чуть-чуть.. Чужак. Слишком жесткий выговор, слишком светлые волосы, не славянин, никогда им не был, у них в волосах пшеница и овсяные поля, у этого — раскаленный снег гор, умерших, ушедших за пелену времени, чужак, с ним что-то не так, слишком цепкий взгляд, слишком умный ход, он почти не пьет, он не слышит леса.. - Что ты воду пьешь, чужак? До краев испуганный взгляд, от него пахнет городом, железом и горном, у меня нет повода, мне плевать, у него алые глаза, остановиться нельзя, как у тех волков, паленой стружкой несет от волос, залить пустым пивом рубаху, оттолкнуть к стене, подросток еще, как же иначе.. - Как ты смеешь, собака!.. Не дать договорить, смять, он слишком слаб, это не его ночь, нащупать за его поясом нож, откинуть, не пройдешь, не сможешь, я старше не на один век.. Он не человек. - Убери лапы, грязная тварь! Не получится, я сильнее, не вырвешься, тебе никто не поможет, ты один, ты чужак, вывернуть руки, вытащить из постоялого дома, ничего ты не понял, чужой запах каменной пылью в горло, сомкнутыми белыми рядами — напоследок.. Выпей, может, выйдет толк, обретешь свое добро, был волчонок, станет волк, ветер, кровь и серебро. Дальше, еще дальше, лес начинается почти за оградой, не вырывайся, ты в моей власти, я на своей земле, ты разведчик, ты не человек, не вырывайся, не поможет, посмотри мне в глаза.. - Ты не человек. Отвечай, отвечай быстрее, пока темнота не отравила мне кровь, не полилась по венам, пока ты еще можешь уйти, пока я еще могу разжать руки, пока еще не все.. - Какое тебе дело, свинья ублюдочная?! Бьется жилка на виске, твоя жизнь зажата в кулаке, тебе некуда сбежать, не лги, не получится.. - Отвечай. - Я — Великий! - Это не тебе решать. Кто ты? - Я — Тевтонский орден, грязная ты собака!.. Как все просто, не трепыхайся, не вырвешься, не получится, у тебя медленно расширяются зрачки, пульс отдается эхом в моих ладонях, ты ничего не сможешь сделать, твои города наступают на мои леса, но это ненадолго, ненадолго.. Наклониться, укусить в край рта, растереть кровь по языку, ты не хочешь сопротивляться, ты устал от власти, тебе давно сломал хребет ее груз, ты нация, ты понимаешь, ты сопротивляешься только из гордости, ты устал, я вижу это по ослабшим рукам, по закатывающимся глазам, давай, отдайся, насилие — хорошее оправдание, оно придется тебе о вкусу.. Завести руки за спину, заставить откинуть голову, прикоснувшись к шее, я помню, я помню, я был таким же, только у меня не было никого, на чьи плечи я мог бы переложить свою ответственность, кому мог выплеснуть свою боль, я был один, один, а теперь ты думаешь, что один, и идешь в разведку, на земли язычников, давай, еще один стон, ты ведь хочешь перестать сопротивляться, желаешь получать, а не давать, всего один шаг.. Привкус ржавой воды во рту, запах каменной крошки от волос, неумелый язык, еще один поцелуй, еще сильнее прижать к сухой коре, ты не понимаешь, что я тебе предлагаю, как тебе повезло, в моих венах ветер, волчий вой и черненое серебро, тебе предложена свобода — на краткий миг, бери, бери, мы одной крови, мы никогда не были людьми.. Падаешь мне в руки, непривычно расслабляя мышцы, всхлипываешь, тянешься, понял, наконец, нако-.. поце-.. Так уж вышло, не крестись когти золотом ковать, был котенок, станет рысь, мягко стелет, жестко спать. Червонное золото в волосах рассвета, ты славянин, ты уже не чужой, почти ненавижу тебя за это, моя ночь закончилась, только усталость в костях, только могильная тяжесть на лбу, ты хочешь союза, ты хочешь братства, ты не знаешь, чего ты хочешь.. Тот, он сопротивлялся, он знал, он чувствовал свой предел, знал свой груз, хамло, ублюдок, не считавшийся с другими, потому что не считался с собой, шаг, шаг, луг, брезжит рассвет, все должно закончиться, иного выхода нет, лес позади меня, пуговица ранит пальцы, надо было пить до дна, а ты — другой, ты хочешь войти в мою кровь, дать свою веру, пуговица чертит порез, ладонь наискось, вниз, в траву, в рожь, не найдешь, ты не привык носить свою ношу сам, не узнал, что значит конец, хочешь поменять меня на царский венец.. Он тянулся за рукой, у него не было никого, белые волосы как белая шерсть, он скоро вырастет, был котенок, станет рысь, я был рад забрать его боль, на миг, я помню себя, мою — никто не забрал, черненое серебро блестит во ржи, серебро теперь в моей крови, я хочу уйти обратно, в лес, в ночь, пусть один, пусть никто не сможет помочь, я должен идти вперед, в рассвет, шаг, шаг, золотом на ногах рассвет, в рассвет, вперед, вперед, выхода нет.. Не ходи ко мне, желанная, не стремись развлечь беду, я обманут ночью пьяною, до рассвета не дойду Следи за собой, червонный, я согласился, да не до конца, я не отдам тебе венца, ты мало знаешь, ты не сможешь мне помочь, а если нет, проваливай прочь, в свой рассвет, оставь мне мою ночь, мое серебро, отойди из-за спины, я все равно уйду, уния — только слова, меня зовут мои леса, ты лжешь, я чую запах хмеля, ты врешь, от тебя несет прелым медом, твоя ложь воняет ранами земли весной, ты уйди наконец.. - Я знаю, о чем ты думаешь. Надо же, знает, не добьется ответа, пусть трепется зря, я не прибавлю его ноши к своей, ни на миг, уходи, уходи, черненое серебро пуговиц режет пальцы.. - Ты думаешь, я лжец. И тряпка. Да, я лжец. Но я не тряпка. .. не верю, не поверю, что за чушь, только попробуй обмануть, не уйдешь, запах горячего дерева, солнце бьет в глаза, так уходить нельзя, только пока.. - Я не возьму твоего ярма. А, может, и своего добавлю. Но со мной ты сможешь о нем забыть. .. развернуться, ладонью — наотмашь — по наглой роже, да что ты поймешь, лживый.. .. пальцами — поймать мою ладонь, к губам, я себя так не продам, я знаю, чем закончится, я должен буду за тебя решать, должен буду за тебя убивать, еще пить за тебя предложи, дело в одной твоей лжи, ты не сможешь дать забыть, колосья червонной ржи в волосах, теперь я чувствую твой страх, ты представлял это не так, я представлял это не так, лжец не посмотрит мне в глаза, лжец не предложит мне себя, какого черта, никогда.. - Тебе нужно всего лишь назвать меня по имени. Я не подпишусь тащить его груз, он ведет моей рукой по горлу, зачем мне наша общая страна, за ухом и под рубаху, и смотрит мне в глаза, разве кто-то хотел так меня, разве по своей воле пускал за спину.. .. разве целовал пальцы, разве закрывал глаза, разве подставлял затылок, не лгут с заточенным серебром у вены, не дышат ровно под рукой у слабого места позвонков, не позволяют сдавливать горло, даже не пытается вырваться.. - Феликс. Встану, выйду, хлопну дверью я, тишина вокруг села, опадают звезды перьями на следы когтистых лап. Север, север и восток, болота и топи, настороженный слух, запах травы и дождя, еще один, молодой да ранний, да только осторожный, настороженный, у моих восточных границ нежданный гость, посмотрим, кого принесло.. Будто бы Ивану родич, похож, да не похож, он да не он, нескладный, рваный, давно волос не стриг, если вообще знал, и почуял меня, почуял, быть того не может, ветер в мою сторону, я, чай, не первый раз в лесу, откуда бы ему знать, а первый порыв — спрятаться, тут хорош, видно, битый уже, не стоит не меже, головой крутит в тени, глазами меня не найти, только все равно уверен — почуял, знает, только не видит, а сам прячется, в темноте я вижу лучше, спасибо Гедимину, удружил, знал, что так будет, поганец, мертвый, давно мертвый, да и этот неживой, будто кусок выдрали, будто не видит, на него луна светит, да его же трясет, ловит ветер, тащит палку с земли, по-прежнему чует, почему тогда стоит на свету, неужели и будет так бояться, неужто и вправду — Иванов родич, откуда бы ему взяться.. .. идет вперед, из-за стволов, неужто заметил, не может быть.. - Эй, ты, вор, тать, я тебя не вижу, но чую! Выходи, разбойник! Ну что ж, пусть будет по-твоему, так и так драке быть, не сегодня, так завтра, а, может, вчера уже была, только не оставила следа, только не пойду в лицо, не раскрою карт, рано или поздно спохватишься, обернешься назад, выхожу чуть сбоку, давай повернись, что ты, будто неживой, будто не видишь моей тени, будто ты... слепой.. Раззевался, заскрипел орешником, получил палкой по виску, капли капают в траву, но а ты меня не видишь, на отброшенный камень обернулся, синие глаза пустые, ты ищешь наощупь, я редко совсем уж бесшумен, говорить мне нельзя, под ногами — не трава, хорошо, не слышно дыхания, почему вдруг замер.. - Ты теплый, с горячей кровью в жилах, не думай, что убежишь, милый.. Обостренные чувства слепого, все гораздо хуже, надо было уходить, уже поздно, ну что ж, была не была, кровь течет по рукам, он не видит кочек, он не вспомнит всех деревьев, пограничный лес, даже если Иванов родич, границу чуешь хуже, вперед, по колену, оступился, назад, в кочку перед корнем, искры из глаз, снова в висок, неужели я слишком слаб, он не видит земли, вперед, чуть-чуть, еще рывок.. - Переиграл меня, перехитрил, чужак. - Я не чужак. Это мои земли. - Твои? Ой ли? Тогда почему позволяешь мне говорить? О слепого жаль руки марать? Чую школу Орды и Руси, или свой, иль чужой, да только этот горд, даже мечом в повязке не навоюешь, я уверен, он такой же, как я, почему слепой тогда.. - Хотел бы замарать, да не затем пришел. Что ж, рискну, если правда слишком горд, можно не ждать подлянки, отпускаю руки, два шага — вбок, не услышишь теперь, не поймешь, напрасно головой вертишь.. - Ты кто? - А сам каков, милок? Отпустил, не боишься — достану, запах крови я слышу? - Боялся бы — ножом по горлу, и дело с концом. Ты откуда взялся с палкой? - Кто доверит слепцу клинок. - Ты народ. Ты можешь взять сам. - Значит, ты и сам таков. Говор-то не наш, хоть ты лабаешь ты хорошо. - Таков. Литва. Слишком подвижны для слепца глаза, значит, это не болезнь, это судьба, это только пока, это его люди в его теле, тусклый зеленый и яркий серый, гать над болотом, шаг, шаг, не оступись, не сорвись.. - Зачем пришел? - Зачем встретил? Не поймаешь уже, вижу, как дергаются зрачки, не тянись, не тебе здесь первым отвечать, улыбаешься, все нипочем, как брат, да не брат.. - Почудилось, белые волки окружают Гродно. - Подарок принес, союзником будешь. Настороженно вскидывает голову, не вру, не жди, сверток — прямо в пальцы, бери — сою-юзник.. - Узор узнаешь? Длинное полотно подметает мох, белый стал серым, алый — черным, ромбы — колодцами, окнами в давнее, дальнее.. - Слуцкий пояс? Прощупывает узор, запрокидывает голову, будто видна ему луна, будто зрячий, будто нет зимы, будто не бегут волки с севера, не пуговицы же было тебе дарить.. - Буду. Союзником буду. Пряный запах темноты, леса горькая купель, медвежонок звался ты, вырос — вышел лютый зверь. Будь ты старше меня, кому б из нас не жить, а так выжили оба, бок о бок, стоишь на пороге, отбился от посольства, сам ушел, знаешь язык, твои подзаборные и не учили, ты помнишь, помнишь — как позор и награда, и ничего нельзя забыть, простить, стереть, вытереть, выкинуть, не знать, не быть.. - И ведь не пустишь?.. - Нет. - Это ты пока силен, это до поры.. Бери подсолнухи, далеко нес. И снова два лица, вначале лихорадочно блестят глаза, острые черты, провал черноты, и второй — знакомые синие глаза, наследство северян, голос не звенит, да и выговор почти что мой, давний, я так уже не говорю, цветов не возьму.. - Выкинь. У тебя ко мне дел нет, выметайся со двора. - Пряный запах темноты, леса горькая купель, одна на двоих.. Нет, не это, не сейчас, никогда, не сейчас.. - Вспомни еще Шема и Яфета. - Феликс научил, мразь, курва блядская.. Подсечка, просто, никогда не следил за ногами, тяжелая мантия, мех горностаев, хлопнуть дверью, дышать, дышать, дышать, слышать, поднялся, навалился на дверь, не получится, я всегда выдерживал, и теперь.. шепот сквозь дверь, говорящая щель, истерический смех, куда мне больший грех, поплясал на нервах все посольство, Феликса удерживать, отпаивать, правитель слышать не хочет, теперь еще раз.. - Viltautas, ты ведь помнишь, твой Феликс бросал тебя, вытирал о тебя ноги, ты ведь помнишь, как мы встретились, я ведь слышал о тебе, тобой пугали непослушных детей, ты был один, и тебе было интересно, как это — быть иначе.. Шепот, шепот, вливается в уши, растекается, все равно не открою, Феликс не ангел, он обычный, обычный, как мы все, может и подлянку, и кваса принести, и предавать, и защищать мне спину, главное — не перепутать, как когда.. - Viltautas, ты мне первому отдал свое имя, то, как назвал тебя твой народ, ты ведь помнишь, ты должен помнить, со мной тебе не пришлось бы гадать, когда я друг, когда враг, я бы не позволил.. Да только у тебя самого два лица, одному и имени не жаль, второму не пожалею плетей, как знать, лучше поймать клинок в поле, чем ждать, как слезает с тебя лицо, и стоят за тобой твои мертвые, не хочу звать своих, не такого конца.. - Возвращайся, Viltautas, возвращайся, Беларусь носит твой подарок, даже я не заставил его прекратить, будет как прежде, как тогда, в лесах, пьяными без браги, бродить, жить, Viltautas, жить, возвращайся!.. Ты заставлял брата, а меня будто не будешь, стоит только дать слабину, не бывать всему и сразу, я один, и даже к лучшему, моя дорога — только моя, не поверю, никто не будет всегда со мной.. - Проваливай отсюда, покуда живой! - И ты, такой же лживый, как пшекская свинья, ляхи поганые!.. Снова, второе лицо, минуты не прошло, длинный клинок на скамье, как раз пройдет в щель, тяжело дышит, навалился на дверь, вчера был наточен, что ж, со всей мочи.. Короткий крик, звук падения за дверью, ругань смолкла, и то добро, сейчас уже встанет, второму-ему укола мало будет, хорошо, что очнулся, скрипит снег, открываю дверь, красный след, краткий — до ворот, снег завалит до утра, не обернулся, и на том спасибо, ледяной ветер лезет в дом, мне же надо дышать, вдох, воздух, влезет в горло наконец, зачем пришел, мне надо.. Дышать, дышать, дыши, дыши. Так выпей, может, выйдет толк, обретешь свое добро был волчонок, станет волк, ветер, кровь и серебро. Ветер, ветер в червонных волосах Феликса, ветер в ночных лесах моей первой встречи с Россией. Кровь, кровь на белой рубахе белоруса, кровь в глазах Гилберта, ненамеренная, непрошенная, настоящая. Серебро, серебро седины и стылого льда в моих руках. *** Viltautas - литовское имя, образованное из элементов vil- "надежда" и tauta - "народ, нация".