Воспоминания

Я не помню того, как родился. Но отец с презрением рассказывал мне о том, как сама погода сошла с ума в день моего рождения, волнами обрушивая на наш маленький портовый городок страшную бурю. Он говорил, что мать кричала проклятия, пока рожала меня. Я не был ожидаемым ребенком в семье. Моим же первым воспоминанием была боль. Соседские мальчишки смеялись, выкрикивали издевательства, громко, я почти оглох от их голосов. И в такт своим крикам они били меня. По животу, по спине, по ногам и рукам, один больно попал носком добротного сапога под ребра. Воздуха не хватало, слезы лились из глаз, а только пытался понять, почему все именно так? Мне было два года тогда, а каждый из них был старше лет на пять. Родителей не было рядом в тот момент, никто не мог защитить меня. Сейчас я думаю, что мне повезло тогда, что я выжил. Вернулся в свой душный дом, наполненный людьми. Мать сидела за старой и потрепанной прялкой, а трое моих сестер бегали вокруг, старшая помогала, а двое смотрели, запоминая. Отца не было, старшего брата тоже. И я просто тихонечко шмыгнул в спальню, спрятался за спинкой покренившейся кровати и грязным подолом порванного платья размазывал слезы по лицу, глуша и пряча обиду глубоко в своей душе. Я был пятым ребенком в семье, вторым и младшим сыном. Сыном, который родился после своих сестер. Сыном, у которого даже не было собственной одежды и игрушек, донашивающий старье с разрешения старших. Наша семья была бедна, отец долгими месяцами пропадал в море, и потому мой старший брат в свои четырнадцать лет вынужден был обеспечивать нас всех. Мать работала, но на старой и кривой прялке не получалось работать много. Мы все жили впроголодь в отсутствие отца. Когда я уходил гулять, то почти всегда бежал на рынок, ошиваясь там и надеясь перехватить хотя бы корочку хлеба, которую я мог обсасывать день, а может даже и два, если везло. Только это и спасало от громких позывов голодного желудка. Когда отец возвращался, это было нашим маленьким семейным праздником, ведь он всегда привозил с собой всякие интересные вещи, с которыми мне даже иногда давали поиграть сестры. Но самое главное, он всегда приносил с собой еду и это были одни из тех вечеров, когда я засыпал сытым, улыбаясь маленькому паучку, сидящему на своей паутинке в углу. Мне было почти шесть, когда отец вернулся из очередного своего путешествия. Канун моего дня рождения, одна из моих сестер даже нашла меня, опять шатающегося по рынку в надежде что-нибудь перехватить, и сказала, что дома меня ждет сюрприз. Она улыбалась и, в честь скорого праздника, даже дала пирожок, который выкупила у торговки за несколько жалких потемневших медяков. Родители наконец-то подарят подарок, родители, наконец, заметили меня! У меня будет что-то такое, что я смогу назвать своим. Так я думал, и со всех ног несся домой, припрятав маленький подарок сестры. Ворвался внутрь, раскрасневшийся и радостный, громко хлопнув хлипкой дверью, краем глазом заметив, как мать с этого сморщилась, я бросился обнимать отца. Звонкий шлепок, болью обожгло левую щеку. В глазах на пару секунд потемнело, и я отшатнулся назад, в страхе прикрывшись руками. Губы задрожали, обида заклокотала внутри. Отец ударил меня. И я не знал, от чего было больнее и обиднее. — Убирайся… — рыкнул он, с презрением смотря на меня, а мои глаза стремительно наполнялись слезами. Я тихонько всхлипнул, ступил отцу навстречу, не понимая почему, за что. Но он только схватил меня за руки, трясся, как безвольную игрушку, крича что-то, так громко, что я почти оглох. Он был в ярости, его лицо покраснело, и он тряс меня, тряс. Я не понимал в чем дело, и когда меня отшвырнули прочь, как ненужную тряпку, я, заходясь в рыданиях, пополз к распахнутой двери, свалившись с косого порога и повалившись на траву. Так вовремя подоспевшая сестра, нашедшая меня на рынке до этого, все так же улыбаясь, прошла мимо. Прошла мимо собственного рыдающего брата, распластавшегося на земле. И дверь в родной дом за нею закрылась. Несколько дней я почти не помнил себя, ползал по ближайшим помойкам, спал на старых вонючих тряпках, дрожа от ночного холода. Пирожка, подаренного сестрой, и который я случайно раздавил, когда меня швырнул отец, хватило только на три дня, а самый последний кусочек я мусолил во рту еще до полудня четвертого дня. И когда и этого кусочка не стало, я понял, что остался ни с чем. У меня не было ничего, ни еды, ни вещей, которые можно было бы продать за пару монеток, и я был слишком мал, чтобы хоть где-то работать. На рынке, стараясь не привлекать внимания, спустя пару дней, когда голод гнал от меня страх, я смог стащить свежую булочку с прилавка, пока торговка отвлеклась. Я побежал, глотая слюну, прижимая к себе вкусно пахнущую выпечку, и уже представлял, как вопьюсь зубами в ее мягкие бока. Меня вздернули за шиворот, подняли над землей, оказалось сын торговки увидел меня и погнался следом. Отчаянно сопротивляясь, я ногами пытался пнуть его и освободиться, но он был старше и сильнее шестилетнего тощего мальчишки. Отнять булку ему не составило труда. Как и кинуть меня в ближайшую помойку. Я лежал там, свернувшись клубочком, плакал, а в животе больно урчало от голода. А прохожие лишь презренно смотрели на меня, кто-то назвал наглым воришкой и сказал, что поделом мне. Пока я еще не потерял счет времени, это был мой день рождения, и вечером я копался на помойках рядом с рынком, ища протухшие объедки. Умирать я не хотел и всеми силами цеплялся тонкими ручками за свою жалкую жизнь. Я научился воровать и не попадаться, научился находить среди мусора съестные объедки. Но я боялся заболеть. Мне все еще шесть, а на город белым одеялом опустилась зима. Рядом порт и холодное море, ледяной ветер прошивал до костей. Я прятался от него, как мог, один раз даже забрался в таверну и смог спрятаться так, что хозяин не заметил меня. Тогда ночь я провел в тепле, заснув в дальнем углу. Наутро даже смог стащить немного одежды из умывальни. Мне было стыдно, но эти штаны и кофта спасали мне жизнь, пусть и были сильно велики. Выживание любой ценой, смерти я боялся больше всего, этот страх толкал меня на отчаянные попытки. Но у меня получалось. Я все еще жил. Даже научился драться, опыты прошлых побоев давали плоды. Я мог защищать себя, как получалось. Чтобы потом сбежать и спрятаться. Несколько лет я провел наедине со своим одиночеством, постоянным голодом и холодом. В четырнадцать меня уже иногда брали на работу, и на маленькие монетки, которые добывались тяжелым трудом, можно было купить немного еды. Ночевал я до сих пор на улице, а мылся в речке за городом, но хотя бы иногда мог нормально поесть. Однажды, после чистки корабля у одного капитана, и получив за это целый золотой, я сидел в таверне и за обе щеки уплетал горячий и вкусный суп, о котором долгие месяцы мог только мечтать. И от этого прекрасного занятия меня бессовестно отвлекли. Женский вскрик. Точнее, еще совсем девчачий. Обернувшись, я увидел девушку, примерно моего возраста. Ее окружили несколько парней постарше, один уже схватил ее за светлые локоны и больно тянул на себя. Девушка плакала и отбрыкивалась, но ей не хватало сил, чтобы вырваться. Поспешно съев еще ложку вкусного супа, я поднялся из-за стола, и направился к разворачивающейся трагедии. Сначала вежливо попросил отпустить ее, потом уже толкнул одного из обидчиков. Этого хватило. Они резко переключили свое внимание на меня, угрожающе надвигаясь. Мои попытки сопротивления были быстро подавлены, меня избили и выкинули из таверны. Лежа на земле, я прислушивался к боли в ребрах и надеялся, что девушка успела убежать. Но она не убежала, вернулась за мной и укрыла в своем убежище. Она выходила меня, мы подружились. Мои дела пошли в гору теперь, когда я был не один. У меня появились друзья, парни-близнецы, мы веселились и работали вместе, добывали пропитание, научились давать отпор ребятам постарше. И я был счастлив. Но как и все в этом мире, моя маленькая идиллия была нарушена. Кошмары. Почти каждую ночь мне начали сниться ужасные кошмары. В них ко мне приходило страшное существо, демон, уже почти непохожий на человека. Он тянул ко мне свои страшные когтистые руки, улыбался своим кривым, сдвинутым на бок ртом, а его единственный глаз, съехавший на висок, с ехидством смотрел на меня. Его голова была проткнута множеством ржавых штырей, с ран текла вязкая кровь. Он шептал мне что-то, а я был не в силах шевельнуться, парализованный ужасом. Каждый раз я пробуждался в холодном поту. В одном из своих снов, существо вело меня куда-то на гору, казалось, что это где-то за моим городом. Оно вело меня к огромному булыжнику, на котором были начертаны руны. — Мана… капля магии… — шептало существо, безумно улыбаясь. Схватив мои руки, оно прижало их к камню, меня прошило разрядом тока, и тьма обхватила меня. Проснулся я на холме, за городом, рядом с камнем. Но рун на нем не было. А руки ужасно болели. Когда я вернулся, друзья успокаивали меня, говорили, что не понимали, в чем дело, когда я вскочил и пошел куда-то посреди ночи. А я просто тихо тянул на себе волосы и пытался избавиться от липкого присутствия нереального монстра. Жаль, что не понял этого еще тогда. Тварь стала преследовать моих друзей. Несколько раз каждый из нас пытался уйти посреди ночи. Мы приняли решение спать по очереди. Но после очередной ночи я очнулся в темноте. Подо мной был холодный камень, в узкую приоткрытую дверь падал неровный свет от свечи. Приподнявшись, в неверном освещении я увидел пятна на полу. Кровь! Мне поплохело, я осмотрел себя — не моя. Стало страшно, неужели эта тварь?.. Гонимый страхом за своих друзей, чем за самого себя, я спрыгнул с каменной плиты, тихо шмыгнул за дверь. Я был в храме. Заброшенном, вокруг ни души. Стараясь как можно тише бежать по коридору, я завернул за угол, заглядывая по пути в двери каждой кельи, в надежде найти друзей. Везде пусто. На полу кровь. Сердце заколотилось, в такт ему послышались шаги. Мое тело замерло, будто парализованное. Из-за дальней колонны появилась тень. А после выглянула голова этого монстра. Такая же мерзкая, как и во сне, только теперь кровь холодило осознание того, что это реальность. Тварь ухмыльнулась, выпрямив одну руку. Меня затошнило — она держала оторванную ногу. И я знал чью. А монстр второй рукой уцепился за колонну, когтями скребя по камню. От этого звука, кажется, пошла кровь из ушей, и я, наконец, смог двинуться. Я развернулся и убегал. Не знал куда, не знал зачем, паника застилала разум, животный страх заставлял вставать волосы на затылке. Я чудом выбрался из сплетений коридоров, к молитвенному алтарю. И чуть не упал от облегчения, увидев свою подругу. Она сидела и молилась, когда я рванул к ней. Коснулся ее плеча, уговаривал уходить. И она отшатнулась от меня, как от прокаженного. Она была вся в крови. Я понял, что остальные друзья точно не выжили. Мы смогли убежать, я видел, как тварь наблюдала за нами из окна храма. А мои руки горели огнем, когда она смотрела на меня. Укрывшись в убежище, я кое-как смог успокоить подругу, и она рассказала всю правду. Монстром был я. Когда я встал, они все втроем пытались остановить меня. Но что-то пошло не так. Я говорил какие-то слова, а с моих рук срывались молнии. Я ушел. Подальше от города, подальше от подруги, боясь опять причинить ей боль. Тварь пользовалась мной, жила в моей голове. Не помню, как опять оказался у того храма. Монстр встречал меня в дверях, тянул ко мне руки, будто призывая в свои объятия. Мне были даны силы, которых я не понимал, но я мог использовать их против твари. Тело существа пронзила молния, его все скрючило и поломало, но оно только смеялось. Заливалось страшным, диким хохотом. Не успел и глазом я моргнуть, а оно опять было рядом со мной, целое и невредимое. Держало меня за руки, прижимало к своей груди. Вязкая плоть втягивала их в себя, я видел, как исчезают мои ладони в рыхлом, казалось бы, тощем сначала, теле твари. Я закричал, рванул руки к себе, а монстр, все так же хохоча, откинул меня от себя со страшной силой. Может это все был очередной кошмар, руки горели болью, казалось обугливалась кожа, а я уже летел с холма негостеприимному морю. Цепляясь за жизнь с остатками сил, я шел ко дну. Сквозь воду, щиплющую глаза, я видел огромную сферу, которая стремительно образовывалась над поверхностью. Пузырьки воздуха вылетали из моего открытого в немом крике рта, когда я понимал, что тварь хочет уничтожить город. Нельзя, нет, нельзя, все погибнут. Подруга, родители, брат, сестры… много невинных людей. На остатках сил я пытался выплыть, но тело будто налилось железом и тонуло… Очнулся я на берегу. Была ночь, на небе были видны звезды. А сбоку — дым. Поднявшись, мучительно отхаркивая остатки соленой воды из легких, я в панике пытался продрать глаза. Город горел, слышались крики, люди убегали. Я бежал им навстречу, пробивался в охваченный хаосом город, искал подругу. Безуспешно. После я покинул родные края навсегда. Без денег и вещей, один, проклятый произошедшим ужасом. Потихоньку я учился пользоваться своим магическим даром, и даже мог давать отпор разбойникам. Пошел наемником. Накопил немного денег и смог купить нормальную одежду. Проклятие твари не отпускало меня, мои руки гнили заживо, кожа лоскутами отваливалась от мышц, гнойные волдыри лопались и болели. Я посещал медиков, знахарей, целителей — все разводили руками и старались быстрее откреститься от меня, опасаясь чумы. Мои проблемы решили перчатки. По крайней мере, теперь никто не видел моих рук, и я опять мог наниматься на работу. Только позже я заметил, что болезнь проступает только тогда, когда я пользуюсь магией. На несколько лет я забыл о ней, научился фехтованию. С улыбкой мечтал о том, как окажусь в красивом городе, где смогу вызывать воинов на дуэли ради чести прекрасных дам. И сам же смеялся над своими мечтами, вспоминая о том, какой я оборванец. Наверное, я бы так и остался им, если бы в своих путешествиях не встретил девушку, по имени Дина, когда она попала в беду. Она показала мне новый мир, я смог вступить в гильдию, где меня потихоньку обучали мастерству боя. А когда узнали о моих магических способностях, то занялись и ими. Я был слаб по сравнению со многими, мои руки опять болели и покрывались язвами, кровь иногда проступала сквозь перчатки, но был рад оказаться среди людей, которые смогут выручить. Я встретил одного хорошего парня, с которым смог подружиться. Он стал мне младшим братом. Хотя я никогда не упускал возможности подшутить над ним. Позже моя гильдия влилась в более сильную. Были битвы. Ради славы, денег и репутации. Я осознавал свою роль пушечного мяса, в первых рядах отвлекая противника и разрушая их укрытия. Я трудился на благо гильдии, учился. Встретил любовь, обзавелся друзьями. Кошмары из прошлого все еще напоминают о себе, но я верю, что смогу их преодолеть. Рано или поздно. Столкнувшись лицом к лицу и сумев сделать то, что не смог сделать ребенком. Эта тварь все еще следит за мной. Она ушла со мной. Мой родной город восстановили, после учиненного ею хаоса. Он освободился от гнета твари. И я был рад. Пусть мои кошмары остаются только моими. Меня зовут Дартин, и это моя история. Которая, надеюсь, закончится нескоро. Не горю желанием умирать, знаете ли.