Рождественская Сказка в трех частях, или Дело о маленьких зелененьких человечках

Олбани, 24 декабря 1999 года *** Это сон. Всего лишь сон. Прерванный трелью электронного будильника Малдера, который четко слышен сквозь стену. Только сон. Если повторить это про себя несколько раз, словно заклинание, тогда можно будет открыть глаза, встать и собраться с мыслями. Виноваты вчерашний безумный вечер и странное видение о Хранителе. И только оно. И надо напомнить внутреннему голосу, твердящему, что одинаковый сон, по счастью, увидеть невозможно: доказательств нет. Да. Как всегда. Никакого достоверного объяснения… Скалли медленно открыла глаза. Потолок. Светлые стены. Деревянная тумбочка возле постели. Окно, закрытое жалюзи. Все это есть – это можно потрогать, ощутить под пальцами шероховатость штукатурки, тепло дерева, холод гладкого стекла. То, что было – потрогать невозможно. Невозможно убедиться. Как отличить – сон и явь – сейчас? Она доверяла своему зрению, но сейчас не было никакой уверенности в том, что вечер у Санта Клауса не был игрой воображения. И вот теперь другой сон… Такой же удивительно четкий и ясный. Наверное, лицо горит просто от духоты. И губы – тоже. Это не может быть правдой. Потому что наяву существует только одно – работа. Если человек настолько одержим ею - никто не сможет с ней соперничать. Нечего и пытаться. *** Нужно глубоко дышать. Вдох, выдох. И еще раз. И еще. Малдер закрыл глаза. Но сон не возвращался – он растворился, исчез за снежной пеленой, оставив только тепло в ладонях. И у самых губ - биение сердца. Вдох, выдох. Еще раз. Глубже – до боли в легких. Таких снов не бывает, не так ли, агент Малдер? Таких болезненно-точных и настоящих. Но и такой реальности тоже не может быть. И если это все-таки правда… То эта реальность не должна воплотиться. Иначе она пойдет за ним намного дальше, чем прошла сейчас. По льду, в пекло, в бездну – не оглядываясь. Но он не может допустить, чтобы то, что суждено ему, произошло и с ней. Пусть сны остаются снами. Хотя в том, что у него хватит силы воли, Малдер не был уверен. …И, словно соглашаясь с ним, реальность в виде резких звуков будильника и холодного воздуха из неплотно закрытого окна настойчиво заявила о себе. *** Телефонный звонок установил торжество реальности окончательно. С возвращением с небес на землю. - Агент Малдер, - произнес Малдер, прижав телефон плечом к уху и быстро одеваясь. - Агент Малдер, произошло нечто… непонятное, - в голосе Макгрейна слышалась странная неловкость. - Что случилось? - Я толком и не знаю, как объяснить… Чертовщина какая-то, - сдался наконец Макгрейн. – Вы и агент Скалли сможете подъехать к дому доктора Кросби? - Когда? – быстро спросил Малдер. - Чем скорее, тем лучше. *** Пока они ехали, Скалли была странно задумчива и время от времени закусывала нижнюю губы. Малдер вел машину и старался смотреть на дорогу, но в какой-то момент тишина стала до того неловкой, что он спросил: - Ты думаешь, это был сон на двоих? Скалли вздрогнула и как-то странно посмотрела на него. - Для меня в рассказе Хранителя, независимо от того, приснился он нам или нет, - продолжал Малдер, - одно осталось неясным. - Что? – спросила Скалли, заметно расслабившись. - Что происходит с Брайаном. Почему он почти не человек? Что имел ввиду Хранитель? Почему мы можем не успеть остановить его? - Я не знаю, Малдер. Но ты не можешь рассматривать сон как инструкцию к поимке преступника. - Почему? Ко многим людям озарение приходило именно во сне. Ты же сама это знаешь. - Да, но мне кажется, это не тот случай, - Скалли словно задумалась о чем-то. – Мозг, перерабатывая полученную информацию, конечно, способен наткнуться на правильное решение, но… - Что но? – Малдер повернул на перекрестке направо – до дома доктора оставалось всего пара кварталов. – Чем этот случай хуже любого другого? Я не вижу разницы. Чтобы понять, правильное решение или нет, мы должны применить его… *** Они догадались, что произошло, как только подъехали ближе. Возле дома доктора стояло несколько патрульных машин, и было полно полиции. Снег на дорожке, ведущей к крыльцу, был вытоптан, тусклый фонарь над входной дверью не горел. От группы полицейских отделилась высокая фигура и направилась к форду, затормозившему напротив дома. - Доктор Кросби умер сегодня ночью, - заметил Макгрейн, здороваясь с вашингтонскими агентами. Его лицо было усталым, глаза покраснели – было ясно, что ночью он не спал. - Умер? - переспросила Скалли. – От чего? Инфаркт? - Нет. Не знаю. Но думаю, что все-таки убийство. Сейчас сами увидите. Но это еще не все. Пострадали ребята, которые вели за домом наблюдение. Их увезли в госпиталь, но не знаю, выживут ли они… - Макгрейн тяжело вздохнул, и по его лицу можно было догадаться, что шансов на это очень немного. Малдер и Скалли переглянулись. - Что с ними? – Скалли не представляла, как можно выжить со льдом в черепе, и воображение уже рисовало ей страшные картины. - Обморожение, - ответил Макгрейн. – Я не представляю, как это могло произойти. Чертовщина, говорю же! Машина словно кусок льда. Они не вышли на связь ночью в положенное время, и другой патрульный экипаж поехал проверить, в чем дело. Ну и нашел… Мы с трудом достали их оттуда. Чудовищное обморожение и общее переохлаждение, как сказали потом в госпитале. Они были живы, но как сейчас обстоит дело, я не знаю. Но это не все. - Что с доктором? – спросил Малдер. - Доктор мертв, - как-то странно поглядев на них, ответил Макгрейн. – Агент Малдер… Агент Скалли… Я не знаю, что это, и … в общем, если у вас есть какое-то объяснение - я буду рад его услышать. Какое бы оно не было. Пойдемте. *** В доме доктора царил арктический холод. На улице было гораздо теплее, чем там. Сугробы в гостиной погребли под собой мебель и книги, засыпали до половины камин, скрыли безделушки на каминной полке. В коридоре агенты увидели тело доктора Кросби, странно застывшее в одной позе. Скалли подняла воротник куртки – ледяной воздух обжигал лицо, и опустилась на колени возле тела. Малдер присел рядом. Определить причину смерти оказалось не слишком сложно. - Господи, да он превратился в глыбу льда, - изумленно воскликнула Скалли, проведя ладонью по обледенелой одежде, рукам, лицу доктора. Иней покрывал его ресницы, а волосы стали совсем белыми и хрупкими, и ломались при прикосновении. Пальцы, буквально покрытые коркой льда, судорожно сжимали пистолет. - Вот именно, - кивнул Макгрейн. – И я бы дорого дал за то, чтобы узнать – как. Посмотрите, что мы нашли в сейфе, - с этими словами он протянул Скалли небольшой флакончик с гладкими зеленоватыми таблетками. – Там еще два таких осталось. Отправить в лабораторию на анализ? И вот это еще… Скалли вытащила плотно притертую пробку. В воздухе резко запахло полынью. Точно так же пахло и из большой стеклянной банки, до половины наполненной тяжелой маслянистой жидкостью зеленого цвета. Макгрейн только что достал банку из сейфа и теперь с сомнением покачивал головой. *** Тело доктора отправили в лабораторию местного отделения ФБР, таблетки и жидкость тоже. Время шло, и до выхода на лед полицейских в костюмах Санта-Клаусов оставалось совсем немного. По дороге на каток Макгрейн рассказал, что из пистолета, найденного в доме доктора, был сделан один выстрел. - Пулю пока не нашли, - задумчиво добавил он. – Значит, вероятнее всего, док в него попал. Так вы говорите, он их замораживает? Малдеру пришлось рассказать ему существенно исправленную версию событий – опустив все о Хранителе и оставив только то, что касалось непосредственно Бенсона. - И вот этим вы обычно занимаетесь? – Макгрейн покачал головой. – Как вы еще не спятили от такой работы… - Многие считают, что давно спятил, - невесело улыбнулся Малдер. Макгрейн промолчал. *** Уже почти рассвело, и вокруг катка начали появляться палатки, выдающие коньки напрокат, торгующие горячими напитками и прочими мелочами. Ночной ветер утих, снегопад прекратился, и, хотя морозный воздух обжигал легкие, люди предвкушали замечательный день – чистили лед от выпавшего за ночь снега, украшали рождественскими гирляндами деревья, скамейки и снежные скульптуры. Даже полицейские, проверяющие каждую палатку, никому не портили настроения. Макгрейн обвел глазами каток. - В Санта Клаусов переоденется восемь человек. Они будут находиться в разных концах катка, неподалеку от них разместятся другие полицейские в штатском. Четверо будут на льду, четверо - находиться по периметру. Полицейские, конечно, в бронежилетах, но я боюсь, что толку от них не будет. Не слишком они согревают. Знать бы, когда Бенсон появится. - Я думаю, нам не придется очень долго ждать, - негромко сказал Малдер, наблюдая, как переодетые полицейские расходятся по местам. – Главное – не подпустить его вплотную. - Ну да, ножик у него явно не для заточки карандашей, - кивнул Макгрейн. - Он убивает не ножом. Он убивает холодом. Вы же видели сами, - напомнил Малдер. - Видел. Но видеть, агент Малдер, и верить в то, что видишь – совсем не одно и то же… У меня приказ в случае его появления стрелять на поражение. Если не будет другого выхода. Малдер не ответил. Макгрейн тяжело вздохнул, и его дыхание белым облачком поднялось к небу. Люди явно нервничали – слишком уж мутным показалось им объяснение про убийцу, который превращает своих жертв в ледяные фигуры. Новоиспеченные Санта Клаусы прогуливались вокруг катка, с тоской ожидая наплыва публики, которая непременно захочет проверить бороду на подлинность и узнать, сколько счастья привалит именно вот этой семье в новом году. Малдер и Скалли медленно двигались вдоль катка, вглядываясь в лицо каждого человека, попадавшегося им навстречу. - Сон – это спасение… Как думаешь, Скалли, что это может означать? – задумчиво спросил Малдер. – Когда сны бывают спасением? - Сон, к примеру, может избавить от боли, - ответила Скалли. – От усталости. От страха. Бывает и лечебный сон, не говоря уже о таких распространенных вещах в медицине, как наркоз и искусственная кома. Но я не знаю, как это все может помочь в случае с Бенсоном. - Если он уснет, что станет с его бредом? - Сложно сказать. Это ведь даже не бред в его привычном понимании. Во всяком случае, если его убьют, трупу уснуть будет очень непросто. - Они не смогут убить его, Скалли. Помнишь, что говорил Хранитель? Честно говоря, я не представляю, как именно его остановить. Убить нельзя. У доктора не вышло. Остановить его, задержать – невозможно. И каждая секунда промедления чревата превращением людей в музей ледяных фигур. И при этом мне кажется, что мы не должны… убивать его. Это будет неправильно. Малдер снял перчатки, наклонился и зачерпнул ладонью снег. Слепил увесистый снежок и покачал в руке. - Если допустить, что Хранитель прав, то те, кого он назвал Пустошами, проникли через измененное сознание Бенсона. Если его сознание временно угаснет, то дверца закроется? Скалли покачала головой: - Возможно. Но было бы надежнее, если бы в нем не стало Пустоты. Только как это сделать – неизвестно. - Значит, ты все-таки веришь? – улыбнулся Малдер. Скалли не ответила. Малдер вложил подтаявший снежок в ее ладонь и сказал: - Пойду куплю горячего кофе и что-нибудь поесть. Голодовка становится в этом деле плохой традицией. Скалли кивнула. Снежок был плотным и холодным, и ей почему-то подумалось, что именно так выглядит теперь сердце человека, который перестал им быть. *** Надо дождаться. Эти все ненастоящие. Я знаю это. Раньше я не видел сразу, а теперь вижу. Они ждут Брайана, они хотят, чтобы Брайана никогда не было. Я думал, что он придет, что он будет вместе со всеми. Но он не идет. Скоро уснет день, и они все уйдут. Мне нужно найти его, но я не знаю, как. Мне нужно найти дверь. Они стали очень холодные, а мне все равно жарко. Таблетки не помогают. Я еще взял другие таблетки – у доктора. Доктор не верил мне. Но они коснулись его, и теперь он верит. Те двое уснули – ведь если бы они не уснули, они не пустили бы меня к доктору, а мне нужно было показать ему, что я был прав. Они кружат вокруг меня, они снова голодны. Они больше не могут ждать, пока я найду его. Они теперь готовы остудить любого, кто попадется, но я говорю им, что они пока не должны. Если они это сделают, меня остановят. Попробуют остановить. Они говорят, что мне нужно найти тех, кто был у него. Они проведут меня к нему. Они тоже где-то здесь. Они ищут меня и все время проходят мимо, они не узнают меня. Я возьму их мысли. Тогда я узнаю, как найти дверь. А они пусть берут жизнь. Пусть остужают. Мне все равно. Мне нужно к нему. Мне больно дышать. А иногда я забываю, что нужно дышать, и не дышу – тогда не больно. Руки стали белые. И с них сыплется снег. Я постою здесь. Снег скроет меня. Мне жарко… Теперь почему-то жарко только голове. *** К вечеру Макгрейн потерял терпение. На катке было много народу, в том числе детей, люди веселились, катались на коньках и без них, с удовольствием фотографировались с Санта Клаусами. Санта Клаусы были этим не слишком довольны, но сопротивляться было бесполезно. Никто ни на кого не покушался, ни одного подозрительного лица замечено не было. Новых сообщений об убийствах тоже не поступало, и это немного успокаивало Макгрейна, но он понимал - еще пара часов – и солнце сядет. Можно будет констатировать неудачу. - А что нам делать, если он совсем не появится? - спросил он у специальных агентов ФБР. - Должен появиться, - спокойно ответил Малдер. – Нам сообщили из Вашингтона данные экспертизы нашей машины. Отпечатки на стекле совпадают с отпечатками в виде следов обморожений на телах предыдущих жертв, и с отпечатками, найденными в доме Кросби. Но с отпечатками самого Бенсона не совпадают. Там вообще нет следов, характерных для человеческих пальцев. - Выстрел ушел в молоко? – Макгрейн сейчас даже не ехидничал, он был искренне огорчен. - По крайней мере, он не ведет нас к Бенсону напрямую. Малдер и Макгрейн сейчас стояли примерно посередине общественного катка, почти напротив здания театра. К вечеру людей здесь стало больше – катались в одиночку и парами, многие - вместе с детьми, подростки лихо носились по льду, выбивая лезвиями ледяную крупу, падали, смеялись, вскакивали и неслись дальше. То там, то тут мелькали красные куртки и белые бороды переодетых полицейских и агентов ФБР. Малдер сунул руки поглубже в карманы – он успел основательно замерзнуть, несмотря на то, что к вечеру немного потеплело. Скалли отправилась греться в машину. Поначалу она упорствовала и не хотела уходить, но Малдер пообещал, что через полчаса, когда она вернется, пойдет греться сам. У Макгрейна заверещал сотовый телефон, и он хмуро буркнул в трубку: - Слушаю. Да. Выслушав собеседника, он сунул мобильник в карман и, потирая одну о другую замерзшие руки, сказал: - Ребята теперь могут поклясться, что пули в доме дока нет. Крови нет тоже. Зомби он, что ли? Малдер пожал плечами. - Не думаю. У нас еще есть время. Я вернусь в машину ненадолго – мы с агентом Скалли поменяемся. Вам бы тоже погреться, мне кажется, вы лицо обморозили. - А, пустое, - махнул рукой Макгрейн. – По сравнению с тем, что сделает с моей шкурой начальство, если мы его не поймаем, обмороженная физиономия – пустяк. Пусть агент Скалли не торопится – чувствую я, что его на катке нет. *** Форд федеральных агентов стоял неподалеку от палаток, где продавали горячие напитки и подогретые гамбургеры. Позади палаток дети весь день лепили снежные фигуры, украшая их камешками, ветками и мишурой. Фигуры были необычные – их очень старались сделать похожими на настоящих людей. Некоторым даже повезло обзавестись вещами – на одном была старая соломенная шляпа с оборванным краем, на другом – чья-то бейсболка, на третьем – пестрый растрепанный шарф. Одному снежному человеку, постройнее и повыше других, даже досталась куртка. На груди справа у него темнела дырка – видимо, дети втыкали в снег камушки, изображая пуговицы, но камушки выпали. Малдер подошел к машине и постучал в стекло. Скалли открыла дверцу, и он сел на пассажирское сиденье. - Замерз? - Не очень, - Малдер с наслаждением откинул голову на подголовник. – Скорее устал ждать. В машине было тепло, и выходить из нее не хотелось. Солнце клонилось к западу, снова пошел снег. Скоро загорятся фонари, в разрывах облаков проснутся звезды, и до Рождества останется совсем немного. Но им праздника в этот раз, похоже, не полагается. - Отсюда неплохо просматривается каток, - сказала Скалли. – Так что я тоже продолжала наблюдение. Но никого и ничего подозрительного не видела. - У нас тоже ничего. Завидую тем, кто сейчас там нарезает круги, - Малдер кивнул головой на катающихся. – Они проводят время куда интереснее. И они точно не мерзнут. - Малдер, - хмыкнула Скалли, - не вижу проблемы. Нужно всего лишь взять коньки и пойти на лед. Присоединяйся к группе Дьюди, вон он – самый высокий из Санта Клаусов. Как раз напротив нас. - Ты хочешь остаться без напарника? Я и коньки – это несовместимые понятия. Тем более сейчас, после двенадцати часов непрерывного стояния на ногах на одном месте. Когда бегаешь за преступниками по лесам и городским трущобам, устаешь меньше. Больше устаешь, только просиживая штаны в Бюро. - Я сменю тебя, - Скалли стала наматывать шарф и застегивать куртку. – Сейчас… - Погрейся еще. Макгрейн думает, что наш фигурант вообще сегодня не появится. - А ты что думаешь? - Что Макгрейн ошибается. И если Бенсона действительно нет на катке, это означает только одно: мы не там ищем. - Но ведь…– Скалли умолкла. Потом, помедлив мгновение, продолжила: - Ведь в письме было сказано именно о катке. Больше ему некуда идти. В Олбани других Санта Клаусов сейчас нет, а из города ему не выбраться. - Я знаю. И мне это не нравится… Ты есть не хочешь? - Нет. А тебе не мешало бы – с утра голодаешь, - укоризненно заметила Скалли. Это было обычным делом. Малдер во время расследований нередко забывал о еде – не из принципиальных соображений, а просто потому, что погружался в работу настолько, что все остальное проходило мимо его сознания. И если ему не напоминали о необходимости завтракать и ужинать, то он был способен провести впроголодь не одни сутки. Малдер усмехнулся: - Спасибо за напоминание. Пойду куплю еще один резиновый гамбургер, - он выбрался из машины и пошел к палаткам. *** Одна из снежных фигур качнулась вслед за ним – но кругом было слишком много других тел, горячих, ненужных. Они могли помешать. Ему было все равно, чьими мыслями воспользоваться. *** Что-то в окружающем пейзаже показалось Малдеру неестественным. Странным. Малдер напряженно оглянулся, но ничего необычного не увидел ни среди пестрой толпы людей на катке, ни возле палаток. «Вернитесь. Не развязывайте пояса». Почему он подумал это? - Красивые фигуры слепили, правда? – совсем рядом спросила приятеля молодая женщина в пушистой белой шапке. – Такие смешные. Почти как настоящие! - Они вчера весь день лепили, - ответила разрумянившаяся от холода девушка за прилавком. – Пятую только вечером закончили. Сегодня не пришли почему-то – а жаль, у них здорово получается. Малдер протянул деньги и тут понял, в чем дело. Фигур за палатками стояло шесть. И самый высокий, тонкий, пропорциональный «снежный человек» с черной курткой на плечах и дыркой в груди стоял сейчас намного ближе к машине, чем тогда, когда Малдер шел в обратную сторону. Этого не могло быть. - Черт подери, - Малдер бросился назад, на бегу вытаскивая пистолет из кобуры и отчаянно понимая, что от него не будет толку. Что-то зеленовато-золотистое метнулось у него из-под ног вперед. *** Скалли задумчиво смотрела в сторону катка. Люди радовались наступающему Рождеству, снегу, гладкому льду под ногами, упиваясь скоростью и ветром в лицо, и Скалли думала, что уж они-то наверняка не беспокоятся о Пустоте в сердце. Солнце уже скрылось за домами, окрасив облака во все оттенки лилового. Длинные тени ложились на снег, загорались фонари, и в столбах света кружились снежные хлопья. Все это казалось настолько далеким от реальности, что Скалли ощутила себя словно не здесь. Бесконечный день катился к концу. По плану Макгрейна, операция должна была продолжаться либо до поимки Бенсона, либо до девяти часов вечера – обычно ряженые в Санта-Клаусов актеры расходились приблизительно в это время. Оставалось еще несколько часов. Если Бенсон не появится сегодня, то вероятно, завтра операцию придется повторять. Скалли не отрывала взгляда от катка, и поэтому не сразу заметила, что кто-то подошел к машине. - Малдер? – спросила она, поворачивая голову и ощущая, как холод пробирает ее до костей. И подбирается к сердцу. *** Со снежной фигуры медленно осыпался снег, и Скалли увидела высокого молодого человека с бледной до синевы кожей и белыми губами. Его одежда заиндевела и стояла колом, а на рубашке справа была большая прореха. Но на ткани не было следов крови, только рыхлый снег сыпался наружу, и человек двигался так, словно этой дырки не существовало. Его руки его казались полупрозрачными, словно мутное стекло, а тело – странно бесплотным. Он двигался очень медленно – и для Скалли время тоже словно остановилось. Она не могла пошевелиться от холода, пальцы, которыми она попыталась вытащить из кобуры пистолет, не гнулись, ресницы мгновенно смерзлись от мороза. Скалли не слышала больше ни резких звуков коньков, скользящих по льду, ни человеческих голосов, ни музыки, что раньше доносилась с катка. Она слышала только скрип снега под ногами человека, который больше им не был. Шаг. Другой. Звук, с каким ломается наст ноябрьским утром в мелких лужах. В чудовищном холоде все прочие звуки словно смерзлись и рассыпались в белую пыль. Человек медленно наклонился к боковому окну и протянул дрожащие руки вперед, сквозь стекло – словно его и не было. Скалли показалось, что за спиной человека клубятся клочья серого тумана. Пустоши. - Вы были у него, - услышала Скалли сухой, вымороженный голос. – Вы были у него. Мне нужно к нему. Я возьму ваши мысли и они проведут меня к нему. Скалли смотрела ему в глаза. Блеклые, льдисто-голубые глаза. Живые. - Вы еще здесь, - прошептала Скалли, чувствуя во рту вкус крови из треснувших от холода губ. - Я возьму ваши мысли, - проскрипел человек. – А они возьмут вашу жизнь. Мне нужно к нему. Вы были у него. Мне нужно… к нему. Мне не нужна ваша жизнь. Но они голодны, и мне их не удержать. Мне слишком жарко. Слишком. В глубине почти прозрачных глаз Скалли почудилось невероятное. В них был страх. Обычный человеческий страх. - Остановитесь, - прошептала она, чувствуя, как кровь тут же смерзается на губах соленой коркой. – У меня оружие. Я федеральный агент. Остановитесь! В вас… будут стрелять, если вы не остановитесь. - Не могу. Он не любил меня. Он сам виноват. Отдайте мне ваши мысли, - сухой голос стал настолько тихим, что Скалли едва могла разобрать слова. Бесплотную фигуру сотрясала крупная дрожь. Туманные силуэты, теснившиеся за Бенсоном, окружили машину, и тьма навалилась со всех сторон. - Брайан, - прошептала Скалли отчаянно и, превозмогая боль в пальцах, вытянула пистолет. Если он не оставит выбора… – Он любил вас. Вы слышите? Он… - Нет, - голос звучал на грани слышимости. – Нет. Мы убьем вас. - Он любил… Но невыносимо холодные пальцы уже протянулись к ее голове, и Скалли поняла, что должна нажать на спусковой крючок. И не смогла. Человек внезапно вздрогнул, его голова дернулась, будто от сильного удара, и он повалился лицом вперед. Сквозь стекло. И мир вокруг медленно угас. *** Скалли очнулась от того, что кто-то с усилием растирал ее руки. Она с трудом открыла глаза, чувствуя, как талая вода с ресниц стекает по щекам. - Малдер? – позвала она, с трудом шевеля потрескавшимися губами. Малдер сидел рядом. Его куртка накрывала колени Скалли. Оглушающая тишина отступила, теперь были слышны голоса людей, звуки работающих приборов и монотонный шум приемного отделения госпиталя. Светлые ширмы отгораживали кушетку от коридора, создавая видимость уединения – но только видимость, поскольку все равно буквально в паре шагов сновали медсестры. - Где Бенсон? – Скалли попыталась подняться и сесть. Одеяло, которым она была укрыта, соскользнуло с ее плеч. - В реанимации - ответил Малдер. – В коме. А у тебя только небольшое переохлаждение. К счастью. – Мне показалось, что он сам стал словно глыба льда… Мне показалось, - хриплый голос Скалли осекся, и она растерянно умолкла. Она не помнила, как ее привезли в госпиталь - помнила только белое лицо Бенсона и холод, пробирающий насквозь. А теперь острое, жгучее тепло растекалось по рукам и ногам, отзываясь болью в кончиках пальцев, и ладони Малдера казались нестерпимо горячими. - Он жив? – спросила она наконец. - Если это можно назвать жив, - отозвался Малдер. – Врачи сказали, что жив, но сознания нет. У него сильное обморожение и общее переохлаждение. И еще… Из дырки в правой половине его грудной клетки открылось кровотечение. Его перевязали. Задето легкое, пуля доктора, скорее всего, застряла в лопатке. Может, и выживет. Но перспективы – пока неясны. Травма головы нетяжелая, но… - Травма головы? - Я оглушил его, - пояснил Малдер, поправляя одеяло на ее плечах. – Рукояткой пистолета. Ты могла бы превратиться в такую же ледышку, как и Кросби, если бы он не потерял сознания. В снегу полиция нашла рюкзак, а в нем – нож, который, судя по всему, подходит к нашим жертвам. И деревянную колотушку, которой он наносил удар по голове. На нашей машине отпечатки его пальцев и такие же морозные следы, какие мы уже находили на ней. Я сделал два снимка. Возможно, Лэнгли или наши спецы из Бюро смогут вытянуть что-нибудь из них. Я другого не понимаю… Почему он напал на тебя? - Ему нужно было… - Скалли запнулась, но потом продолжила: - Он хотел попасть к Санта… в общем, туда, где мы были. Он знал, что мы … Он считал, что мы были там. И хотел взять мои мысли, чтобы узнать туда дорогу. Господи, Малдер, какую невозможную чушь я несу, - ужаснулась она. - Как ты догадался, что снежная фигура - это Бенсон? - Случайно. Совпадение мелочей, - ответил Малдер. Про человечка с крыльями, указавшего ему дорогу, он упоминать не стал. – Тебе нужно согреться. Это вовсе не чушь. Мы же знали, что ему это нужно. Получается, что попасть туда он мог только через нас. Но очевидно, я сплю, и мне все это снится – ты все-таки поверила, - улыбнулся он. Скалли выдернула свою ладонь из рук Малдера и ущипнула его за запястье. - Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы ты отличил сон от яви, - сказала она с сарказмом. – И отличал впредь. Малдер, растирая руку, подумал, что предпочел бы иной вариант из тех, что предлагал сам так недавно, но ответил: - Спасибо. Будем считать, мы в расчете. Скалли улыбнулась, и снова почувствовала соленый привкус на губах. Тогда Малдер взял бумажную салфетку и, присев на край кушетки вплотную к Скалли, стал стирать кровь с ее потрескавшихся губ, осторожно касаясь их кончиками пальцев. *** Макгрейна они нашли в отделении нейрореанимации, возле палаты, в которую поместили Бенсона. Коридоры нейрореанимации по сравнению с приемным покоем были почти пустынны, шаги и голоса звучали гулко, рождая странное эхо. От гладкого мрамора полов и стен словно тянуло холодом, и Скалли поежилась. Возле палаты, куда поместили Бенсона, стояла охрана, внутри работали врачи – молчаливо и без суеты. Собственно, торопиться было уже некуда. - Как вы себя чувствуете, агент Скалли? – обеспокоено спросил Макгрейн. – Может, вам стоит задержаться в госпитале? - Со мной все в порядке, спасибо, - улыбнулась Скалли. Она уже совсем согрелась, губы перестали трескаться и кровоточить, и меньше всего ей хотелось провести Рождество в больничной палате. – Вы уже узнали, что с Бенсоном? - Да. Доктор сейчас вернется. У парня сильное кровоизлияние в мозг. Доктор Клейн сказала, что он в коме. - Кровоизлияние произошло от моего удара? – спросил Малдер. - Понятия не имею. Мне сказали, что он был очень болен. Гипертоксическая шизофрения. Вроде как при этом инсульт часто бывает. Вот он у парня и случился. К агентам ФБР подошла высокая темноволосая женщина в хирургическом костюме. - Доктор Клейн, мы хотели бы узнать подробнее о состоянии Бенсона, - обратилась к ней Скалли. - Он получил значительное переохлаждение и обморожение конечностей. Ушиб головы, гематом нет, повреждение черепа незначительное. Но пациент в глубокой коме. Находится на аппаратном дыхании. В результате обширного инсульта поврежден ствол мозга, - ответила доктор. – Гипертоксическая шизофрения нечастое явление, и такое осложнение, как инсульт – тоже. Насколько мне известно, он принимал какой-то незапатентованный препарат. Мы можем узнать, что это такое? - Разве вам не доставили образец? – удивился Макгрейн. – Я же отправлял. - Нет, - покачала головой доктор. – Мне ничего не сообщали. Я позвоню в лабораторию. Доктор отошла к сестринскому посту, Макгрейн пошел за ней. - Что с ним будет, если он не выйдет из комы, Скалли? – спросил Малдер. - Если работа дыхательного центра восстановится, а функция коры мозга – нет, то растительное существование. Если же нет… И будет констатирована смерть мозга… - Скалли не договорила, и Малдер кивнул. - Он говорил, что сны влияют на реальность… - Малдер, - начала было Скалли, но он не дал ей закончить: - Погоди. Сны влияют на реальность. Может ли он сейчас влиять на реальность? Это состояние похоже на сон? - Малдер, даже если допустить эту ненаучную фантастику про влияние, то сны обеспечиваются активной работой коры головного мозга. Кора мозга Бенсона не работает. Он не может видеть снов. Он не спит, он в коме. - То есть получается, что мы выполнили то, о чем нас просили, - невесело заключил Малдер. – Он не в сознании – значит, не подчиняется Пустошам, которые проникли через его сознание. Он не спит – значит, не может влиять на реальность. И при этом он жив. - Не думаю, что это наша вина или заслуга, - пожала плечами Скалли. – Кровоизлияние могло случиться и не в результате удара по голове. Это судьба, Малдер. Мы даже не можем утверждать, что осложнение возникло именно в результате приема тех препаратов, которыми его лечил Кросби. Можем только предполагать. - Будем надеяться, что Пустоши оставили его, - Малдер смотрел через стекло на Бенсона. – Но мы об этом можем никогда не узнать. Аппарат искусственного дыхания размеренно гудел, работали мониторы, медсестра что-то записывала в дневник наблюдений, полицейский у входа в палату не отрывал взгляда от пациента. Хотя пациент теперь не представлял никакой опасности. Тем временем доктор Клейн, сделав несколько звонков по местному телефону, вернулась в палату, а Макгрейн подошел к Малдеру и Скалли. - Понятия не имею, в чем дело, - сказал он. – Моего человека остановили, предъявили предписание и забрали банку. В лабораторию ее так и не привезли. - Кто подписал бумагу? - спросил Малдер, впрочем, не особенно рассчитывая на ответ. - Агент Малдер, - Макгрейн вздохнул, - это было такое предписание, получив которое, не задаешь вообще никаких вопросов. Вы же не хуже меня это знаете. Помедлив, Макгрейн вынул из кармана небольшой пакетик для вещдоков. В пакетике лежали несколько зеленоватых капсул. - Я отложил это для нашей лаборатории, - Макгрейн протянул пакетик Малдеру. – Возьмите. У вас там будет больше возможностей. Это из-за этих таблеток с ним такое случилось? - Мы не знаем, - покачала головой Скалли. – Возможно, это удастся уточнить после исследований. Макгрейн кивнул. Потом добавил: - Его отпечатки совпали с теми, что он оставил на заправке в Ровене. И его опознали по снимку. Орудие убийства тоже совпало. Если бы с ним не случилось инсульта, он был бы осужден… - Если бы с ним не случилось инсульта, он был бы признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение, - быстро сказала Скалли. - Возможно, - согласился Макгрейн. – Кстати, те полицейские, которые пострадали – живы. Правда, потеряют по нескольку пальцев на ногах, и возможно, на руках тоже. Мне звонили из Вашингтона. В общем… Дело закрыто. Убийца найден. Спасибо вам. Заместитель директора мистер Скиннер просил передать, чтобы общий отчет составили вы. Со всеми допустимыми подробностями. Агент Малдер, Агент Скалли… - Макгрейн помялся. – Я не собираюсь оспаривать то, что увидел за эти дни. Я просто принимаю это, как факт. Но… - Но верить в зеленых человечков вы все равно не собираетесь, - усмехнулся Малдер. – Я не удивлен. Ничего страшного, мы привыкли. Макгрейн попрощался и вышел из отделения. - У нас недостаточно доказательств, чтобы включать в отчет информацию о Пустошах, - осторожно сказала Скалли. – Не говоря уже о… - Я знаю, - ответил Малдер. – Все, что у нас есть – это смутные тени на пленках и лед в черепах у жертв. Это мы напишем. А все остальное не доказать. Разве что из этого удастся что-нибудь получить, - Малдер осторожно спрятал пакетик во внутренний карман куртки. – Может, удастся понять, каким образом сны изменяют реальность, а бред обретает плотность. Скалли с сомнением покачала головой. - Скалли… У тебя нет чувства, что мы сделали не все, что могли? Вдруг он был – другой способ. Чтобы парень остался жив, и не в таком вот состоянии… И чтобы его призраки покинули его. Вдруг это было возможно? - Какой смысл теперь гадать. Вполне возможно, что у него случился бы инсульт и без Пустошей, - ответила Скалли. – И без этого препарата. - Может быть, - согласился Малдер. – Может быть. Из палаты появилась доктор и подошла к агентам. - Агент Малдер, агент Скалли, - доктор перевела взгляд с одного на другого. – Мы получили последние данные обследования Бенсона. В результате кровоизлияния мозг поврежден настолько, что выздоровления мы вряд ли дождемся. Насколько долго он пробудет в таком состоянии, как сейчас – пока судить трудно. Если будут какие-либо изменения, то мы сообщим. С этими словами доктор развернулась и, неслышно ступая, ушла в палату. - Получается, что все закончилось? – задумчиво произнес Малдер. – Остался отчет, и ничего больше? Маньяк обезврежен, все довольны. Галочки проставлены. Спросить за странное лекарство все равно не с кого – Кросби погиб. Да и было ли оно, лекарство? – он нащупал в кармане крошечный пакетик. – Готов поспорить на что угодно: - концов не найдем. Хотел бы я знать, кому и зачем оно понадобилось. Кому нужно влиять на реальность с помощью снов? Скалли не ответила - к чему слова, когда ответ витает в воздухе. – Уже поздно, Малдер. Мы сделали все, что могли сделать. Малдер вынул из кармана ключи от машины и спросил: – Как ты себя чувствуешь? - Нормально, - быстро ответила Скалли, чтобы Малдер не вздумал уговаривать ее задержаться здесь, среди пустынных мраморных коридоров и горьких аптечных запахов. Но Малдер не собирался этого делать: - Заберем машину от катка и можно возвращаться. Надеюсь, что Скиннер не затребует отчет в Рождество с раннего утра. Они покинули отделение нейрореанимации, осторожно прикрыв за собой тяжелую дверь. *** Молодой человек поднимался по бесконечной лестнице. Он был один – его серые спутники исчезли, растворились, после того, как его сознание схлопнулось в точку там, внизу. Дверца была закрыта навсегда. А туда, где сознание развернулось снова, им было уже не попасть. Брайан шел и шел, и удивлялся тому, насколько ясным стало его сознание – он много лет жил в полутьме, неуверенности, словно бродил по серым тусклым холмам. А теперь он остро чувствовал запахи горного морозного воздуха, полыни и поленьев, сгорающих в огне, слышал шелест стрелок часов, ощущал странную легкость в теле и ясность сознания. Ступени лестницы давно стали каменными. Справа и слева от нее уходила вниз бездна, на дне которой в немыслимой глубине клубилась Тьма. Ветер шумел в ушах и обжигал лицо, но Брайан поднимался наверх, словно не замечая ничего вокруг. Он ждал его у входа. В пещере было тихо и спокойно. Она была почти пуста, если не считать каменного очага в глубине, горшка с двумя розами и песочных часов на стене, многократно отражающихся в обледенелых стенах. Хранитель повернулся к гостю и спросил: - Ты хотел видеть меня. Ты хотел уничтожить меня. Почему? - Я не хочу больше, - голос Брайана пресекся. – Пустоши ушли. Там, - он махнул рукой вниз, - я сплю. И вряд ли проснусь когда-нибудь. - Ты безумен, - печально сказал Хранитель. - Я был безумен. Но здесь все иначе. Здесь нельзя быть безумным, здесь нельзя им не быть – иначе ведь сюда не попадешь. - Ты убивал, - Хранитель смотрел на Брайана с болью, и в голосе его тоже была боль. Брайан опустил голову. - Я искуплю, - ответил он. Хранитель протянул руку, коснулся его груди и спросил: - Здесь по-прежнему пустота? - Да, - ответил Брайан. – Там пустота. Но ее можно заполнить. Ты ведь знал об этом. Зачем я нужен тебе? - Значит, ты догадался, - улыбнулся Хранитель. - Здесь пахнет полынью, - Брайан вздохнул полной грудью. - Кросби был здесь. - Был. Время от времени Пустоши прорываются в этот мир – через таких, как ты. И они ищут меня, чтобы уничтожить, чтобы этот мир было некому хранить. Поэтому я помогаю тем, в кого они проникли – чтобы спасти и себя, и их. Помогаю так же, как в этот раз. Мне приходится прилагать немало усилий, чтобы те, кто помогает таким, как ты, пришли ко мне туда, где я мог бы передать им горное масло. Ко мне можно попасть отовсюду, но вынести горное масло можно только из одного места на Земле. Раньше мне это удавалось, Пустоши возвращались назад, и та дверь, через которую они проникали в ваш мир, навсегда закрывалась. В этот раз все пошло иначе. Этот доктор нарушил данное мне слово – и Пустоши вырвались наружу. Не ушли туда, откуда возникли, а прорвались сюда. Начали погибать люди, и мне пришлось просить помощи у тех, кто мог остановить того тебя. Я знал, что они помогут, хотя мне пришлось для этого пройти по Времени. Я хотел, чтобы ты пришел ко мне. Я не мог допустить, чтобы ты убил меня. - Почему? – снова спросил Брайан. Хранитель молча смотрел на Брайана и улыбался. - Потому, что иначе не взойдет солнце, - догадался Брайан. Он смотрел в очаг, на круглое желтое пламя с девятью шариками вокруг. – Но почему ты хотел увидеть меня? - Я хочу помочь тебе. Ты сможешь выбрать свою судьбу. Ты отнимал жизнь, пусть и не был властен над собой. Ты можешь выбрать – идти туда, куда уходят многие, - ладонь Хранителя протянулась в сторону Тьмы. - Или дарить Чудо. Вместе со мной. Столько, сколько потребуется. Может быть, вечность. - А как я узнаю, что искупил? – спросил Брайан, не отрывая взгляда от желтого огня. - Поймешь. В тебя просто поверят. Брайан молча смотрел в огонь. Внизу, среди серых скал, Тьма бурлила и шептала – невнятно и страшно. - Я согласен, - прозвучал наконец ответ. Хранитель протянул вперед руку – и фигуру Брайана окутала золотистая легкая пыль. В наступившей тишине было слышно только гудение пламени в очаге, да шелест невидимых стрелок часов. Хранитель разжал ладонь - на ней сидела золотисто-зеленая бабочка. Бабочка взмахнула крыльями, вспорхнула и превратилась в маленького человечка в зеленом костюме, с полупрозрачными крыльями за спиной. Больше здесь никого не было. Хранитель прошел сквозь тающее облако пыли, протянул руку к песочным часам. В верхней колбе почти не осталось песка, и когда последние крупинки серебристого кварца упали вниз, он перевернул их. Комната наполнилась быстрым тиканьем и шелестом – многочисленные часы торопились вперед. Круглое желтое пламя в очаге жарко пылало, согревая крошечные шарики, летающие вокруг. За окном снова мела пурга. Пустоши отступили – но когда-нибудь они снова вернутся. Начинался новый круг. *** Праздничные катания продолжались. Наступившая ночь нисколько не охладила пыла ждущих праздника людей - каток был залит светом, играла музыка. Кто-то жег бенгальские свечи, кто-то загадывал желания, а кто-то просто радовался тому, что этот вечер наступил, тому, что идет снег, тому, что на деревьях горят разноцветные гирлянды. Большинство полицейских давно покинуло каток. Форд специальных агентов стоял на своем месте – там, где его оставил Малдер. Машину немного засыпало снегом, но она была в целости и сохранности. - Дело закончено, - Малдер открыл дверцу автомобиля и сел. - Надеюсь, что завтра наступит рассвет. - Я тоже надеюсь, - негромко ответила Скалли. – Иначе наш отчет просто никто не увидит. - Интересно, куда ушли те, о ком мы не сможем даже написать в отчете, - Малдер вынул из бардачка конверт с распечатками кадров с пленок. – Хотя я считаю, все равно нужно писать. - Без доказательств писать бесполезно, - не согласилась Скалли. – Наверное, они вернулись туда, откуда пришли. Тогда, когда измененное сознание Бенсона перестало существовать. - Дверца захлопнулась. А они могли быть здесь только до тех пор, пока она была открыта. Почему ему были нужны именно мы? - Кому ему? – осторожно спросила Скалли. - Ему. Хранителю. - Ему были нужны те, кто сможет поверить. Видимо, среди тех, кто еще мог остановить Брайана, таких немного. - Как ты думаешь, кто он все-таки? – Малдер убрал конверт обратно. – Не говори мне сейчас о сне – эту часть нашего спора можно опустить. Просто скажи, что ты думаешь. Скалли вздохнула. - Я не знаю, Малдер. Может быть – Хранитель Времени. Может быть – Солнца. А может - просто Хранитель Чуда. - Почему? - Не знаю. В этом нет никакой логики, как и в том, что мы видели – хотя я до сих пор не знаю, видели мы что-то или нет. А что думаешь ты? - Мне кажется, Скалли, он просто – Хранитель. Для мира и для каждого из нас. *** … Никакого смысла спешить с выездом обратно поздним вечером не было, и они решили вернуться в тот отель, где ночевали накануне, а утром отправиться в Вашингтон. Малдер задумчиво смотрел на каток. - Ты все еще завидуешь им? – спросила Скалли с улыбкой. Так она улыбалась не часто. И если это случалось, ожидать можно было чего угодно. - А что? – осторожно спросил Малдер. - Пойдем, - Скалли быстро открыла дверь машины. - Куда? - Пойдем! Малдер выбрался наружу и поинтересовался: - Куда ты? Лучше поедем… Тебе нельзя сейчас переохлаждаться! - Со мной все в порядке. Да пойдем же! Она почти потащила его в сторону палаток, где выдавали напрокат коньки. *** Малдер сидел на скамейке и с сомнением разглядывал свои ноги. Он только что закончил шнуровать ботинки, и теперь созерцал результат. Результат не впечатлял. - Ты готов? – Скалли протянула ему руку. – Вставай. - Мне не нравится эта затея, - мрачно ответил Малдер. – Хуже, пожалуй, было бы только предложение сыграть на скрипке. - Не в этой жизни. Ты что, никогда не катался даже на роликах? - В глубоком детстве, - обреченно буркнул Малдер, сожалея, что на катке нет бортиков и поручней. Оказавшись на льду, он понял, что не сможет сделать ни одного шага, и так и простоит весь оплаченный час аренды ботинок на одном месте. Лед казался чудовищно скользким, люди вокруг – сумасшедшими, гоняющими на запредельных скоростях, а коньки – совершенно неуправляемыми. - Ничего страшного, - Скалли протянула ему руки и мстительно добавила: - Это ничуть не сложнее игры в бейсбол, Малдер. Поехали. И Малдер положил ладони на ее талию. … Скалли действительно могла ехать и не падать, и, хотя больше она ничего не умела, этого оказалось достаточно. Она ехала вперед спиной по краю катка, медленно и осторожно – чтобы Малдер успевал передвигать ноги. - Я пообещаю совершать весь год по хорошему поступку ежедневно, если доберусь до машины живым и с целыми ногами, - сказал Малдер. Он не мог оторвать взгляд от своих ботинок. – Вот сейчас мне бы Хранитель точно не помешал… - Ты зря смотришь вниз, - сказала Скалли. Ее руки крепко сжимали его предплечья. – Нужно смотреть вперед. Как когда едешь на велосипеде. - Да? – Малдер усмехнулся. – Ты предлагаешь предоставить ногам полную свободу действий? - Не только ногам, - ответила Скалли и спохватилась, что сказала двусмысленность, но было поздно. Малдер улыбнулся. - Как скажешь, - ответил он. - Малдер, я имела в виду… - Скалли покраснела. - Я понял, - Малдер не дал ей договорить. Он смотрел прямо ей в глаза. - Кажется, в твоем совете есть смысл. Так ехать легче. - Мне трудно ехать спиной, - быстро сказала Скалли. – Если ты уже освоился… - Немного освоился, - ответил Малдер, улыбаясь. – Но ведь ты не бросишь меня одного? Скалли развернулась и почувствовала, как левая рука Малдера обняла ее за талию. Ей ничего не оставалось, как повторить его движение. Мелькнула трусливая мысль, а не зря ли она все это затеяла, но отступать было поздно и некуда. - Как теперь? – поинтересовался Малдер. Скалли задумалась на мгновение. - Шаги, движения должны быть ритмичными. Тогда меньше шансов упасть. Колени чуть согнуть. Корпус нужно немного наклонить вперед, иначе ты упадешь на спину. Бедро и голень двигаются одновременно. Бедро вперед… Да. Вот так. Рука должна двигаться… Д р у г а я рука, Малдер… Да. Она должна помогать тебе держать равновесие. - Вперед, - Малдер двинулся первым. Конечно, его движения были неловкими и судорожными, и не было в них плавности и легкости привычного к конькам человека, но вдвоем вполне возможно освоить то, что одному не под силу – и не упасть. *** Снег продолжал падать: на головы людей, на плечи, звуки музыки становились все тише, а людской гомон глуше. Народу на катке осталось мало – время близилось к полуночи, и многие спешили домой, торопясь успеть к волшебному часу. …Малдер держался чуть более уверенно, и даже мог бы, наверное, проехать несколько ярдов и не цепляясь за Скалли, но почему-то не стал говорить ей об этом. Они скользили вдоль катка, не отпуская друг друга, двигаясь синхронно и неторопливо, и задача была только одна – не упасть. Декабрьский воздух, с запахом свежего снега и горящих бенгальских свечей, уже не обжигал, а только чуть холодил разгоряченные лица. Казалось, что время никуда не спешит, что оно решило застыть на пару-другую мгновений, чтобы полюбоваться фейерверками и послушать людские разговоры. Но всему на свете приходит конец. - Наше время почти истекло, - негромко сказал Малдер, глядя на часы. – Через минуту наступит Рождество. - У нас очень странное Рождество в этом году, - негромко заметила Скалли. – Впрочем, и в прошлом тоже было… Необычно. - Видно, так уж нам суждено, - отозвался Малдер. Они снова стояли друг напротив друга – близко, практически вплотную, и руки Малдера без всяких напоминаний с его стороны обняли Скалли за талию. Повсюду был слышен шумный треск петард и фейерверков, ночное небо озарили яркие красные, зеленые и золотые всполохи, цветные отблески которых заиграли на светлой куртке Скалли. Люди невдалеке что-то восторженно кричали, но слов было не разобрать из-за грохота и музыки. Рождество наступило. Малдер осторожно смахнул снег с волос и плеч Скалли. Лимонник и миндаль. Чуть горьковатые, почти неслышные… - Наверное, ты прав, - она смотрела на него, не отрываясь. – Но нам не дано знать этого. - Может быть, просто не нужно, - Малдер коснулся ладонью ее щеки, ее губ, и замер в нерешительности, подумав невольно, что сейчас, к счастью, зима, и пчелы смирно спят в уютных восковых спаленках. …Сон? Явь? Скалли почти не понимала, где сейчас грань между ними. Неужели наступление Конца Света отложено? Его руки, не отпускающие, уверенные в своей правоте, тепло его ладони – это настоящее или снится? Снегопад, неведомый парк… Здесь каток, но какая в сущности разница. … Ее губы – в нескольких дюймах. На нижней – чуть заметный след засохшей крови. Ее глаза, потемневшие в ночи до темно-синих, почти фиолетовых – еще ближе. Это не сон. Это здесь и сейчас. Так просто. Несколько дюймов. Но иногда несколько дюймов преодолеть труднее, чем тысячи миль. Шаг вперед. Пара дюймов. Один. Четверть. *** …Совсем рядом раздался оглушительный бравурный звук радио - наверное, оно сработало в чьей-то машине. Скалли вздрогнула, коньки по инерции поехали назад, и она выскользнула из рук Малдера. Шаг назад? Снова? - Нам действительно пора, - сказала она, глядя в сторону. – Нужно сдать коньки. «Наступила эта Волшебная минута, и мы можем поздравить друг друга с наступающим Рождеством!» - старался оптимистичный голос диктора. – «Можете обнять и поцеловать своих друзей, близких, или просто людей, которые рядом с вами!». Малдер кивнул головой. - Да, нам пора. Скалли развернулась и направилась к палатке. Малдер побрел за ней, неловко переставляя внезапно уставшие ноги и думая о том, что реальность, несомненно, влияет на сны… *** В камине трещит пламя, рассыпая горячие искры. Обыкновенное пламя, в обыкновенном камине. Искры сыплются на стальной лист на полу, шипят и гаснут. На многие мили вокруг – тишина. И на многие мили – никого… Там, за стенами – снегопад и весь мир. - Может быть, мы забрались слишком далеко? – Малдер обнимает Скалли за плечи. Она смотрит в огонь – не отрываясь, и ее волосы отливают медью сильнее обычного. – Еще не поздно вернуться. … К дому ведет горная тропинка – неширокая и извилистая. Но дальше дорога скрыта – никто не знает, есть ли мост над бездной. - Еще не поздно, - повторяет Малдер. – Но я должен идти дальше. Скалли поворачивается к нему, и смотрит прямо в его темные глаза, в глубине которых горит огонь. Наверное, это отражается пламя, плящущее в камине. «Там, где ты, Гай, буду и я, Гайя». Фокс склоняется к ней, приникая к ее губам – все еще суховатым от мороза, Дана обнимает его за плечи. У ее волос почти неслышный аромат лимонника. Их больше ничто не разделяет – ни мили, ни дюймы, ни белый шелк. Это похоже на странный сон, смешанный с явью, когда реальность кажется зыбкой, а предметы размытыми, когда не можешь понять – то ли проснулся и грезишь наяву, то ли спишь, и видишь во сне, что проснулся… Это так просто. Оставить в стороне страх, словно ненужную одежду, словно привычный кокон. Дана чувствует, как ладони Фокса скользят по ее плечам, по талии, по бедру, как опадает тонкий шелк, как горит кожа – там, где Фокс касается ее губами, оставляя торопливые поцелуи на шее, на ключице, на груди… Снова и снова – до головокружения, до дрожи, до сбившегося дыхания. Они не размыкают объятий - от самого первого прикосновения губ к губам, и до самой последней тягучей судороги, когда двое становятся одним целым. …Пламя в камине трещит, роняя искры на стальной лист. Начинается рассвет. И Конец Света не наступил. «Там, где ты, Гай, буду и я, Гайя». Вашингтон. Штаб-квартира ФБР, округ Колумбия. 25. 12. 1999. Рассвет принес смятение и странную, невесомую, пьянящую истому, которой не могло быть. Не могло быть так же, как не могло быть легкого дымного запаха - такого, каким пропитываются волосы, если посидеть возле костра или камина. А никакого камина в номере Скалли не было. И логического объяснения этому не было. Впрочем, Скалли и не хотела его искать. *** Пожалуй, чуть не впервые в жизни Малдер пожалел, что его привычные, обыкновенные кошмары взяли выходной. Потому что после них пробуждение было избавлением. После них не нужно было мучительно гадать: сон? Не сон? И понимать - сон. Ничего не было. Не было камина, не было пестрого одеяла на полу, ничего. Была только невсегдашняя, тягучая усталость. Такая, от которой немыслимо отказаться. Которой неоткуда взяться. *** Они вернулись в Вашингтон к полудню. Всю дорогу оба были молчаливы и задумчивы, и каждый полагал, что это - результат странного расследования, которое им пришлось провести. В Бюро, несмотря на Рождество, кипела работа. Заместитель директора ФБР встретил своих подопечных вопросом об отчете. - Отчет будет готов в течение суток, сэр, - пообещал Малдер. – Нужно только уточнить некоторые детали. Не было новостей из Олбани? - Пока нет. Брайан Бенсон по-прежнему в глубокой коме. Без перспектив. Но должен отметить, что вы и агент Скалли сработали прекрасно. Малдер неопределенно пожал плечами. Скалли промолчала. - Надеюсь, что и с отчетом задержек не будет. Какие детали вам нужно уточнить? - Так, кое-что в лаборатории, - неопределенно ответил Малдер. *** У дверей, которые вели в лабораторное крыло Бюро, Малдер остановился и осторожно вынул из кармана пакетик с зеленоватыми капсулами. - Как думаешь, наши спецы смогут определить, что это? – спросил он у Скалли. Та смотрела на капсулы с каким-то недоумением, и, как показалось Малдеру, даже со страхом. - Это те самые, которые тебе отдал Макгрейн? - Да. Те самые, которые принимал Бенсон. И допринимался до того, что его сны стали влиять на реальность, - ответил Малдер задумчиво. - Малдер, - Скалли замялась. - Что? - Ты… В общем… Я надеюсь, ты не стал пробовать на себе вещество неизвестного происхождения? – Скалли осторожно вынула из пальцев Малдера пакетик. Малдер внимательно смотрел на нее, пытаясь угадать, о чем она думает. - Нет, - ответил он наконец. – Здесь было пять капсул. Они все здесь. Моим обычным кошмарам не место в реальности. Хотя я по-прежнему считаю, что Хранителя мы с тобой видели собственными глазами. - Я даже не буду с тобой спорить, - ответила Скалли и взялась за ручку двери. – Знаешь, - вдруг добавила она, - когда я утром укладывала вещи… Я кое-что нашла в том носке. - Что? – удивился Малдер. - Одну вещь… Из моего детства. У меня был… такой талисман. Из воска. Я хранила его в записной книжке, а потом она потерялась. Я понятия не имею, как он туда попал. - И этому нет никакого логического объяснения, - задумчиво сказал Малдер. - Никакого, - согласилась Скалли. Ну конечно. Какое еще требуется объяснение, если восковая фигурка имела форму лисы… И вряд ли у нее хватит смелости сказать когда-нибудь, что она видела… Нет, что ей показалось… Что ей показалось, что она видела маленького зеленого человечка с золотистыми крыльями, который исчез из сумки почти в то же мгновение, как она открыла замок. Ведь это наверняка только показалось. Скалли потянула на себя дверь, но Малдер вдруг шагнул вперед и остановил ее: - Я тоже нашел в носке… кое-что. - Что? - Одну книгу. Мне подарили ее на Рождество. Когда мне было двенадцать лет. Я не помню, кто именно. Потом… книга потерялась, когда мы переезжали. - Какую книгу? - Это неважно, - Малдер улыбнулся. Разумеется, в носке мог оказаться только «Моби Дик». – Мне нравилась эта книга. - Мне нужно идти, - Скалли открыла дверь, и добавила прежде, чем скрыться за ней: - С Рождеством. - С Рождеством, - эхом отозвался Малдер. *** «Из отчета по делу №…. . Лабораторный анализ не смог установить точного состава веществ, содержащихся в капсулах, изъятых из сейфа доктора Кросби. Брайан Бенсон продолжает находиться на апарратном дыхании, но его организм значительно ослаб. Точных и достоверных объяснений феномена, появившегося на пленках в виде серых теней, не получено. Достоверного объяснения способу убийства Бенсоном своих жертв нет. Однако вину Бенсона в совершенных преступлениях можно считать доказанной. Вследствие невменяемости в случае выздоровления он подлежит принудительному лечению.» 31. 12. 1999 – 1.01. 2000 Тысячелетие. … Бывший агент ФБР Фрэнк Блэк вышел из холла госпиталя, держа за руку свою пятилетнюю дочь. - «Осталось тридцать секунд», - громкий голос раздавался из небольшого телевизора, висевшего под потолком в углу холла. Малдер и Скалли смотрели вслед уходящим. Очередное расследование под Новый Год не прошло для них бесследно – у Скалли на шее краснели отчетливые следы пальцев, правая рука Малдера покоилась на перевязи. Но все было позади, и группа «Millenium» не сумела добиться цели – какую бы цель они ни ставили. - «Приготовьтесь»,- продолжал радостный голос, - «Обнимите своих друзей, любимых, или просто того, кто находится сейчас рядом с вами!» Словарный запас ведущих Рождественских и Новогодних программ явно не отличался разнообразием. Малдер и Скалли подошли поближе к телевизору. Все-таки момент действительно был необычным – не каждый год на календаре появляется такая круглая цифра. - «Такое мгновение не повторится!» На экране крутился светящийся шар, разбрасывая во все стороны свет, и шел отсчет секунд. Диктор подхватил его: - «Вы готовы? Десять! Девять! Восемь! Семь!» Время действительно почти истекло. Но ведь для того, чтобы началось новое, должно закончиться старое. Или хотя бы просто измениться. И Конец Света действительно в очередной раз не наступил. - «Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! С новым двухтысячным годом!» С экрана лились восторженные возгласы, крики, взрывы фейерверков, музыка, мелькали огни, радостные, возбужденные лица, обнимающиеся пары. Малдер, не отрываясь, смотрел на Скалли. Ведь на самом деле, все просто. В этой реальности. Здесь и сейчас. Не в странном сне, а наяву. ... Скалли почувствовала взгляд Малдера, и обернулась, намереваясь спросить, почему он так пристально смотрит на нее, и увидела его лицо, склоняющееся к ней. И прежде, чем его губы коснулись ее губ, без малейшего колебания подалась ему навстречу. …Это был осторожный, неторопливый, бережный поцелуй. Ведь торопиться было некуда. Апокалипсис отложен. Они смущенно улыбнулись друг другу, и Малдер негромко произнес: - Ну, Конец Света не наступил. - Не наступил, - согласилась Скалли, стараясь не думать о том, как, когда, где и кто именно прочел ее мысли, и отвела глаза. - С Новым Годом, Скалли, - добавил Малдер, обнимая ее за плечи здоровой рукой. - С Новым Годом, Малдер, - эхом отозвалась она. *** А где-то очень далеко отсюда тот, что еще недавно носил зеленый пиджачок и золотистые крылья, поднимался по ступенькам Вечности – его счет был оплачен и закрыт. The end. 22.12.2009 – 10.03.2010.