Страстное возмущение

Тьма, вязкая и густая, как нефть. Кажется, ее легко можно поджечь: стоит только чиркнуть спичкой и… бабах! Готэм в огне. В чертовом пекле. Чуткое ухо улавливает еле слышный шорох. Он пришел. Он не мог не прийти. Гребаный защитник, без которого невозможно дышать. Невозможно жить. Мягкий удар о землю, шелест тяжелой ткани, легкая поступь. - Ты все-таки пришел! А я думал, это крысы. Шебаршатся тут, знаешь ли - Джокер поворачивается, одаривая гостя улыбкой. Впрочем, теперь он всегда улыбается. И дело даже не в шрамах. - Ты звал – я пришел. Все просто, - в голосе темного рыцаря Готэма чувствуется холодок. Однако Джокера это не смущает. Или смущает, а он просто не подает виду? - Люди – словно кучка пожухлой листвы на волнах. Поплывут туда, куда их понесет течение. Было умно взять вину на себя, - Джокер с кошачьей грацией обходит мужчину, кладет руки ему на плечи. Бэтмен не сопротивляется. - Ты буквально трещишь от напряжения. Не бойся, я тебя не съем! – преступник хохочет, но не так, как всегда. Брюс замечает, но молчит. - Нравится жить в тени? Нравится, когда тебя все ненавидят? Лично мне нравится, - Джокер пожимает плечами и делает удивленное выражение лица. - Зачем я здесь? Если бы хотел поучиться философии – взял бы в библиотеке учебник, - язвит Бэтмен, подходя к огромному окну, к слову, единственному во всем помещении. Теперь он словно в свете одинокого софита – луна как раз вышла из-за облаков, освещая мускулистую фигуру в черном. - Научился шутить? – Джокер пафосно аплодирует, прикрыв глаза. – Похвально, мой друг. Но тебе еще стоит попрактиковаться. - Шутить – не моя специфика. Шут у нас ты, - парирует Брюс, не отрывая взгляда от ночного пейзажа. Теплый ветерок влетел в распахнутое окно, встряхнул плащ мужчины, взметнул зеленоватые волосы клоуна. Джокер делает характерное движение, словно пытаясь поймать ветер, сжать его в кулаке, свернуть ему шею. На его лице читается сосредоточенность, словно он занимается чем-то невыносимо важным. Бэтмен хмыкает и снова отворачивается. - В каждом из нас живет шут, мой дорогой друг. Вопрос состоит лишь в том, какие песни он будет петь, - Бэтмен чувствует горячее дыхание мужчины на своей шее. Его передергивает, но не от отвращения. Он вдруг понимает, что в помещении невероятно жарко. - И какие же песни поешь ты? - О, только лишь те, которые люди заслуживают. Разнообразием тут и не пахнет: убийства, грабежи, нападения, снова убийства… Приходится извернуться, чтобы поразить толпу чем-то оригинальным. Они любят оригинальных. - Джокер щелкает языком, проводит указательным пальцем по губам. - Ты полагаешь, что человечество не заслуживает ничего хорошего? – в Бэтмене словно просыпается ребенок, в голосе сквозит невероятный интерес. Он поворачивается, облокачивается на подоконник и выразительно смотрит на преступника, ожидая ответа. - Именно. Тебя они не заслужили, - лицо Джокера неожиданно оказывается прямо перед лицом темного рыцаря. Длиннопалые кисти нежно обхватывают лицо в черной маске. Тьма словно поглотила две, будто слившиеся воедино, фигуры, на улице стало неожиданно тихо: на свете не существует ничего, кроме сбивчивого дыхания Джокера, его безумных темных глаз. Тонкие губы прижимаются к податливым губам темного рыцаря, и все словно перевернулось: не было ни вражды, ни ненависти, есть только он, только его прикосновения, его власть. Джокер проводит языком по нижней губе мужчины, и вдруг резко впивается в его приоткрытый рот. Язык жадно скользит внутрь, исследуя ротовую полость героя. Бэтмен чувствует на губах легкий привкус театрального грима, впрочем, его это не смущает. Грим имеет сладковатый привкус, или же это губы клоуна такие невыносимо сладкие? Руки Джокера скользят по торсу мужчины, на пару секунд задерживаются на талии, спускаются ниже, сильные ладони крепко сжимают ягодицы Бэтмена. Клоун углубляет поцелуй, делая его более развратным, жестким. Молчаливый страж Готэма не смог сдержать стон, когда Джокер, мягко разорвав поцелуй, легонько прикусывает его нижнюю губу. Бэтмен тяжело дышит. Он не может понять, не может поверить в то, что сейчас произошло. Он не может поверить в то, что ему понравилось то, что сейчас произошло. «Видимо, сумасшествие передается воздушно-капельным путем», - думает Брюс, глядя на Джокера через отверстия в черной маске. Тот, усмехнувшись, еле заметно прикасается к щеке героя, а затем резко проводит большим пальцем по его подбородку и над верхней губой. - У тебя все лицо в гриме, - Джокер обиженно надувает губы, и снова проводит пальцем по подбородку врага. – Мне не нужен второй я! Последний раз прикоснувшись к лицу темного рыцаря, Джокер отходит от окна и исчезает в темноте. - У тебя упругий зад, - смешливый голос звучит с другого конца помещения. – Посмотрим, также упруги твои мозги? Найди меня, мышонок! – дверь хлопнула, и Бэтмен остался один. Чертыхнувшись, мужчина быстрым шагом двигается к выходу. Спустившись вниз по лестнице, он подходит к бэтмобилю и погружается в свои мысли. Рука на автомате лезет в карман за ключами от машины, но вдруг нащупывает какой-то незнакомый предмет. Бэтмен вытаскивает его и подносит к глазам: карта. Карта с изображением Джокера. На обратной стороне мужчина видит надпись, накарябанную прыгающим подчерком: «Смилостивлюсь. Я в твоей постели». Щелкнув кнопкой сигнализации, мужчина одним махом заскакивает в машину. Двигатель ревет, словно взбесившийся лев, а темного рыцаря вдруг неожиданно осеняет: «Он что, считает мои мозги недостаточно упругими?» Бэтмобиль мчится прочь по шоссе. Луна освещает его путь, машина двигается на огромной скорости, его водитель безумно спешит, им двигает возмущение и страсть. Страстное возмущение. На полпути к дому Бэтмен вдруг вспоминает, что лейтенант Гордон, на днях заскочивший к Брюсу после очередного задержания, оставил у друга наручники. Бэтмен мстительно усмехается. Теперь он от него никуда не денется. Ключ тихо щелкает в двери, и мужчину снова поглощает тьма… Но сейчас он не хочет из нее выбираться.