Золото и солома

Он прогнал её. Больше никогда не будет слышен её смех в замке старого чудовища. Она никогда не вернётся к Румпельштильцхену, даже если он начнёт ползать на коленях, вымаливая прощение, как если бы снова стал смертным — слабым и хромым. Мёртвые есть мёртвые. Им уже нет дела до страданий живых. После визита королевы Регины и грандиозного погрома своей коллекции, Румпельштильцхен только прял, пытаясь заглушить монотонной работой болезненные воспоминания. И у него получалось. Он забыл о времени, о недавнем прошлом, только скрип колеса и ощущение гладкой золотой нити между пальцами. Мир перестал существовать, и сам Румпельштильцхен как будто растворился в своей работе. Он очнулся в полном недоумении, только когда в огромной корзине рядом с прялкой закончилась вся солома. Пару минут он тупо смотрел в корзину, будто забыл, что может наполнить её свежей соломой заново — достаточно лишь взмаха руки. Впрочем, Румпельштильцхен тут же вспомнил об этом своём умении, но не стал ничего делать. Слева от него тускло поблёскивала целая гора спутанной и сваленной в кучу золотой нити. Раньше он ничего бы не пожалел, чтобы заиметь себе столько золота, а сейчас… Волшебное золото лежало, словно мусор, на полу, и маг совершенно не представлял, что с ним теперь делать. Румпельштильцхен по кругу обошёл итог своего забытья. — Золото… Как нарочно, в голову снова начали лезть воспоминания. Он опять видел Белль. Он забирал её у отца и жениха, и на красавице было платье цвета золота. Румпельштильцхен нахмурился, отгоняя навязчивую ассоциацию, но это оказалось не так уж просто. Снова хотелось увидеть Белль. Хотя бы в последний раз. Маг повёл рукой, за которой потянулись клубы пурпурного дыма над золотыми нитями, и те стали изменяться. Уже через мгновение перед ним лежала девушка в золотом платье. Точная копия принцессы Белль, смотрительницы Тёмного Замка, его Красавицы. Румпельштильцхен отошёл в сторону. — Проснись! — приказал он, но голос сорвался на хрип, и приказ превратился в мольбу. Девушка шумно вздохнула, и, открыв глаза, посмотрела на мага, как будто спросонья не понимала, где очутилась. — Встань, — уже тише потребовал Румпельштильцхен, неотрывно глядя на свою «Галатею». Белль, неуклюже запутавшись в юбках, всё-таки сумела подняться, и, расправив складки на подоле, хмуро уставилась на своего создателя. Может быть, она ждала от него нового приказа, или просто была напугана и не знала, что случится дальше. Румпельштильцхен больше ничего не приказывал и ни о чём не просил. Он с интересом обходил её по кругу, как будто сам не верил, что у него могло получиться создать такое. Такую… Она стояла, как живая, смотрела на него с опаской и любопытством и нервно теребила пальцами складки на платье. Конечно же, она его боялась. Первое время Белль тоже с ужасом встречала Румпельштильцхена, когда он возвращался домой. А потом она разглядела в старом чудовище… ещё большее чудовище. Но сейчас она снова стояла перед ним. Живая и почти настоящая. Его золотая возлюбленная. Какой соблазн был подойти к ней, вот прямо сейчас, и просто обнять, убедиться, что всё правда, не сон, не видение из прошлого. Румпельштильцхен отошёл от неё подальше и, как подкошенный, упал в кресло. Сейчас всё пройдёт. Он излечится, нужно только до конца убедиться. — Станцуй мне! — почти равнодушно потребовал он, как мог потребовать у какого-нибудь рыцаря ползать перед ним на коленях. Больше с таких порой и взять было нечего. В полной тишине девушка в золотом платье принялась кружить по залу в каком-то совершенно безумном танце. Наверное, если бы играла музыка и прекрасную даму вёл кавалер, это не казалось бы таким странным. Но в зале стояла мёртвая тишина, нарушаемая только тихим шелестом юбок. — Остановись. Она тут же застыла и уставилась на мага, ожидая новой команды, как послушная марионетка. — Скажи что-нибудь. Девушка открыла рот, но не смогла вымолвить и слова, вышел только еле слышный шорох, напоминающий хрипение. Она пыталась заговорить, болезненно хмурила брови, будто испытывала мучения, двигала алыми губами, а из её глаз по щекам текло расплавленное золото. Как будто она страдала не потому, что не может выполнить приказ, а оттого, что пытается сказать Румпельштильцхену что-то действительно важное, а он не может услышать, и именно это причиняет ей такую боль. Не в силах больше смотреть, маг закрыл лицо руками, но слова, превратившиеся в шорох, всё равно напоминали ему о том, что он создал. Шорох становился громче, как будто его источник стоял совсем близко. Румпельштильцхен отнял руки от глаз, чтобы убедиться, что слух его не обманывает. Золотая девушка подошла почти вплотную, склонившись к нему, оказалась лицом к лицу. Её губы беззвучно, с поразительной чёткостью прошептали: «Пожалуйста, помоги мне!» С подбородка снова сорвалась золотая капля и со шлепком упала на пол. — За-амолчи, — почти заскулил он. Она смолкла, но продолжала так же просительно смотреть на него, а по щекам текли золотые слёзы. В следующий момент произошло что-то странное. Кукла сделала то, о чём её совсем не просили. Она подалась вперёд, её губы прижались к его. Тёмный даже не успел ничего понять, а на месте девушки уже кружилось облако соломы. Высушенные до желтизны сухие травинки летали по залу, оседая на пол, на мебель и на него самого, путаясь в волосах и одежде. Румпельштильцхен поднял с подлокотника одну из соломинок и повертел между пальцами. Обыкновенная солома, из которой он обычно прял золотую нить. Один поцелуй не просто разрушил образ его мёртвой красавицы, но и то золото, из которого он был создан. Все его усилия. Откуда-то подул сквозняк и солома на полу зашелестела, как будто снова пытаясь сказать что-то. Магу сделалось не по себе. Он взмахом руки убрал весь беспорядок и ещё долго не садился за прялку. *** В тот же момент, как поцелуй в единый миг превратил волшебный образ в ворох соломы, в замке королевы Регины в своей темнице проснулась принцесса Белль. Ей привиделся очень странный сон. Она снова очутились в Тёмном Замке, всё казалось таким странным, как будто в первый раз, и при этом было таким реальным. Снова зашторенные окна, полки с книгами, длинный стол, прялка, опустевшие полки с экспонатами и Румпель, который смотрел на неё как-то подозрительно, как на очередной экспонат, новый и ещё не изученный. Белль стало не по себе от этого взгляда, но больше — от молчания Румпельштильцхена. Что случилось? Почему он так странно себя ведёт? Но потом Румпельштильцхен заговорил, и её совсем сбили с толку его слова. Однако Белль не смела ему перечить, потому что её тело совсем не слушалось свою хозяйку, а поддавалось, только когда Тёмный отдавал короткий тихий приказ. Белль чувствовала себя совсем глупо, когда танцевала в полной тишине, и ещё больше уверилась, что всё это ей снится. А потом Румпель приказал ей говорить, и у Белль появилась безумная идея. Пусть это сон, но она должна сказать ему всё. Потому что, может быть, вдруг случилось чудо. Ей ведь никогда не снились такие реальные сны. — Румпель, я так соскучилась по тебе. Я бы отдала всё на свете, чтобы вернуться обратно в Тёмный Замок. Пусть даже снова в темницу. Румпель… — говорить было трудно, в горло как будто набилась сухая труха, и вместо слов изо рта вырывался лишь тихий шорох. Каждое слово причиняло неимоверную боль, девушка хмурилась, но продолжала говорить. Так много нужно было сказать. — Румпель, я не знаю, почему ты так отчаянно держишься за свою магию, но теперь понимаю, что это наверняка не просто так. Я верю, что однажды ты сможешь мне довериться и рассказать. Я буду ждать, я готова ждать, сколько угодно. Знаешь, я стала такой терпеливой. Но Румпельштильцхен, как и раньше, не слышал её — или не хотел. Он сгорбился в своём огромном кресле и закрыл руками лицо. В этот момент Белль заметила, что по её щекам из глаз течёт что-то горячее, почти обжигающее и совсем не похожее на слёзы. Жалкие попытки говорить причиняли почти нестерпимую боль, но именно эта боль дала ей возможность двигаться без приказа. Белль медленно, шаг за шагом, приблизилась к Румпельштильцхену, ни на секунду не замолкая. — Меня похитила королева Регина! Она держит меня в темнице. И явно замышляет что-то недоброе! Румпель, пожалуйста, услышь меня! Маг наконец-то отнял руки от глаз и встретился с ней взглядом. Белль никогда не видела его таким ошеломлённым, почти как после её поцелуя, когда с него начало сходить проклятье. Как будто он начал понимать её слова. — Я люблю тебя! Найди меня! Я у Злой Королевы! Пожалуйста, помоги мне! — взмолилась она, уже не понимая, на что рассчитывает, ведь маг по-прежнему её не слышал и затравленно вжимал голову в плечи. Он приказал ей замолчать, и это лишило её способности даже шевелить губами. Что теперь ей оставалось? Из последних сил Белль склонилась к нему. Поцелуй получился до обидного коротким и завершился ослепительной вспышкой. Белль проснулась, зябко кутаясь в старое покрывало. Чуда не случилось. Её окружали тёмные стены из необтёсанного камня, с маленьким окошком под потолком, и больше всего на свете Красавица жалела, что это был только сон.