Яблочный пирог

Габриэла Соукалова до безумия любит яблочные пироги. Об этом в биатлоне не знал никто, кроме, может быть, Вероники Витковой. И как тяжко чешке приходилось целый сезон без любимого лакомства... Во-первых, в гостиницах редко можно было его найти. Во-вторых, она безуспешно пыталась сидеть на диете. Но душа биатлонистки никак не могла терпеть. Потому в Ханты-Мансийске она - не без труда - выбила себе номер с кухней. Довольная собой, она собралась в ближайший магазин, уже предвкушая запах яблочного пирога и крепкого зеленого чая. С мелиссой. Зажмурившись, то ли от солнца, то ли от предвкушения прекрасного ужина, девушка вошла в магазин. Яйца, мука, яблоки, сахар, а еще мороженое. Просто потому что она любит сладкое. Уткнувшись в список, Габриэла и не заметила, как врезалась в чью-то широкую спину. Смачно выругавшись на родном языке, она извинилась, поднимая список покупок с пола. - И тебе добрый вечер, - проговорил знакомый голос. Действительно, кто бы это еще мог быть, кроме Эмиля Хегле Свендсена? Потому что Соукалова - девушка везучая. И могла врезаться только в того, по кому уже целый год тайно сохла, - Готовить собираешься? - Ну да, - чуть смутилась блондинка, - Пирог. Яблочный. - Угостишь? - нагловато ухмыльнулся норвежец, ни на шаг не отходя. - Да, - Улыбнулась Габриэла. Хотя сердце бешено колотилось.

***

- Так ты с таким трудом выбила себе этот номер, только чтобы приготовить шарлотку? - засмеялся Эмиль, развалившись на диванчике. Боги, каким сексуальным он был в этот момент. Хотя, признаться, сексуальным он был всегда. И на трассе, и на стрельбище. Когда он падал на коврик и тяжело дышал. В такие моменты бедной спортсменке приходилось сжимать зубы. Потому что это было ащщщ как горячо. Вот и сейчас она (слава всем высшим силам) не покраснела, но готова была... Ко многому. Тем не менее, она сидела на кресле, перебрасываясь со Свендсеном ничего не значащими фразами. Но тут она увидела, как из-под двери ванной вытекает вода. Лужица. Второй раз за вечер она выругалась и полетела к комнате. Из крана хлыстало. Причем сильно. - Что таа... Эмиль подошел к коллеге и ударил себя рукой по лбу. Тем временем, бедную девушку трясло, потому что она уже представила, что будет, если она зальет отель. Свендсен, тем временем, закрутил какой-то вентиль и вода лишь чуть-чуть капала. Габи схватила полотенце и храбро полезла в ледяную воду, промокнув до ниточки. Замерзшая, она таки вытерла все за полчаса. Но беда не приходит одна. Из кухни донесся запах гари. Биатлонистка закатила глаза и полетела в сторону духовки. - Ну что такое?! - она вытянула из печи пирог, подгоревший снизу, резко обернулась и уткнулась прямо в широкую грудь Эмиля. Он тоже был мокрым. И через майку был виден пресс. И она положила руки на его шею и впилась в его губы. Он удивился, но ответил. Прижал к себе ее за талию. Так, будто это единственное, что имело значение. Хотя, так и было. Больше ничего сейчас значения не имело. - Адреналин, - выдохнула девушка в его губы. - Адреналин, - вторил он, еще сильнее прижимая ее к себе, снимая насквозь промокшую майку и отбрасывая ее куда-то в сторону. Он целует ее в шею, она отвечает. Отвечает его сильным рукам, длинным, как у пианиста, пальцам, отвечает горячим губам. Его майка валяется на полу. Он приподнимает ее за ягодицы и валит на стол. Не останавливайся. Пусть это мгновение будет единственным, но пусть оно будет. Пусть это все не сон. Пусть ее губы, прижимающиеся к его ключице - правда. Пусть его руки, сильные и уверенные - реальность. Ее податливое тело вздрагивает, выгибается, живет. Она стонет так, что, кажется, слышит весь отель. Он прижимает ее к столу. Страстно. - Не уходи от меня, - выдыхает он в ее волосы. - Никогда.