Я стою на стадионе, пытаясь размяться. На самом деле мои мысли принадлежат паре, сидящей на трибунах и нежно переговаривающейся. Воркующей, я бы сказала. Фыркнув и бросив на них яростный взгляд, я начинаю сильнее молотить ногами и руками по белому снегу. Он до такой степени идеален и чист, что слепит глаза. Не то от этого, не то от лицезрения сладкой парочки, в глазах начинает все плыть. Слезы - это слабость. А я не слабая.
Не чувствуя собственных мышц, в попытках не слышать свои мысли, я подъезжаю к стрельбищу. Ишь ты, смеется она. И он смеется. Веселый, блять. Ну а что надо было ожидать от него? От Эмиля Хегле Свендсена. Имя сразу говорит о том, кто он такой. Биатлонист, олимпийский чемпион, чемпион мира... А еще мудак. Невероятно горячий, обаятельный и прекрасно танцующий мудила.
А кто я? В голове пролетают сотни синонимов. Шлюха, шалава, потаскуха, проститутка... Нет. Нельзя об этом думать. Мне хватило целого лета. Лета, проведенного с тем, кого я, вроде бы, должна любить. С тем, кто любит меня. С Симоном Фуркадом. С
одним из самых горячих самым горячим биатлонистом планеты. Симон чуткий, добрый, умный. Так почему же я вместо него представляю другого мужчину? Почему, пропуская между пальцев черные жесткие волосы, я вспоминаю мягкие русые? Почему, глядя в карие, почти черные глаза, я вижу чайные? Почему вместо нежных его рук мне вспоминаются твои - сильные и уверенные?
Я пыталась не думать о тебе. Честно. Я забывалась в его объятиях. Нет, вру. Я никогда не забывала о тебе. О той страсти. О твоем хриплом дыханим. Знаешь, как тяжело мне смотреть мужские гонки? Знаешь, как я этого желаю? Я смотрю на тебя. На твои широкие плечи, на торс, так грациозно выгибающийся во время стойки. Я слышу, как тяжело ты дышишь. Я вижу, как ты сосредоточенно смотришь на мишень. Для тебя в этот миг нет никого, кроме мишени. Для меня - никого, кроме тебя.
Саманта вновь заливисто хохочет, а я, яростно и глубоко вздохнув, попадаю во все пять мишеней. Победно улыбаюсь и бросаю взгляд на тебя. А тебе плевать. Правильно. Ты любишь ее, она любит тебя. Я тоже так хочу. Любить кого-то, кроме тебя. Только вот у тебя так можно. А у меня - нет.
***
- Хей, Габи, - ты медленно подходишь ко мне. Улыбаешься во все тридцать два. Ненавижу. Как же я тебя ненавижу. Я натягиваю на лицо фальшивую и нарочито-приторную улыбку.
- Привет, - ты щуришь глаза и внимательно на меня смотришь. Что, ждал, что я на шею тебе кинусь? Ага. Конечно.
- Что не так?
- Так заметно, - спокойно интересуюсь я, доставая из сумки воду. Почему, блять, ты не пришел в спортзал на час позже?
- Да. Почему ты не отвечаешь на звонки? - я судорожно хватаю ртом воздух и влепляю пощечину.
- Я что, по-твоему, шлюха какая-нибудь?! У меня, между прочим, парень есть. И он меня любит. А ты? Что, постреляешь глазками и я твоя, да? Нет, милый, мне прошлого раза хватило, - я и не заметила, как по щеке начала течь слеза, - И если всякие шлюхи прыгают в твою постель, со мной это не сработает! Потому что я тебя ненавижу! Больше всех на свете. Не надо меня трогать! Не заставляй меня быть слабой! - я начинаю рыдать в голос и ты, вопреки всем моим брыканиям, прижимаешь меня к своей груди и зарываешься носом в мои волосы. Сквозь рыдания я чувствую тот запах, по которому скучала все лето. Мороз, снег, скорость.
- И что же мне делать? - удержи меня! Завали в постель! Поцелуй долго и нежно! Скажи, что никуда не отпустишь! Ну же!
- Не знаю, - сквозь всхлипы произношу я, уткнувшись в твою шею. Как же я тебя ненавижу! Мог бы перестать сводить меня с ума?
Ты приподнимаешь мое лицо и долго смотришь в заплаканные глаза. А потом целуешь. И я чувствую солоноватый привкус собственных слез. И твои губы. Теплые и мягкие.
- Не надо, - выдыхаю я. Я не хочу вновь быть разбитой.
- Почему?
- Потому что я... Потому что ты... Ты и так все понимаешь.
- Ох, какая же ты дура, - ты закатываешь глаза и целуешь. Страстно и горячо. И я сдаюсь.
***
А утром я проснулась в его объятиях. И я никуда его не отпущу.
