***
Пепел. Здесь повсюду был пепел. Тонкая, едва различимая серая завеса, недвижимо зависшая в воздухе, словно замерло само время. Алое зарево, сполохами плещущееся на бесконечно далеком горизонте, черный беззвездный купол над головою и обсидиановый, зеркальный пол под ногами, местами исчерченный глубокими бороздами, будто от когтей неведомых зверей. Я попытался было открыть рот, чтобы поинтересоваться у мироздания, где я, что это за место... и не смог. Ибо не было у меня здесь ни рта, ни голоса. Не было и меня самого. Но в то же время я был здесь. И я был этим местом. Сразу всем и везде. Громогласный торжествующий хохот сотряс, казалось, сами основы этого безжизненного мирка. Пепельная завеса всколыхнулась у меня перед глазами, черный купол и черный же пол на миг поменялись местами, и я очутился на краю широкого, залитого идущим неизвестно откуда золотым свечением круга. В центре его застыли две ослепительно сияющие фигуры. Мужчина и женщина. Могучий, облаченный в доспехи из живого, постоянно меняющего форму металла, гигант, сложивший широкие ладони на перекрестье поистине чудовищного двуручного меча, глубоко вонзенного в обсидиан у его ног. И вызывающе, одновременно и предлагающая себя всем и каждому и грозящая страшной карой за желание обладать ею, пугающе-красивая женщина в трепещущих на неведомом ветру шелках, что казались, однако, броней не менее надежной, чем доспехи ее мужа. Да, мужа. Потому что я уже знал, не догадался, а просто знал, как просто был этим странным миром, что передо мною Властелин и его Госпожа. Гулкий звук колокола прокатился где-то вверху, возвещая владык этого места о чем-то, ведомом им одним. Властелин запрокинул голову и вновь расхохотался. Госпожа ответила ему лишь сдержанной улыбкой на безупречных губах да легким прикосновением пальцев к испуганно вздрогнувшей живой пластине наплечника, словно прося его вести себя немного сдержаннее. Откуда-то сбоку и сзади послышалось неспешное клацанье металла об обсидиан, и в круг вступило невероятное создание — с доброго быка в холке, телом льва и огромной, уродливой человеческой головой, с торчащими из пасти, словно у саблезуба, клыками. Мантикора. В зубах чудовища бессильно болталась кажущаяся внезапно такой крошечной человеческая фигурка. Женщина, едва прикрытая обрывками черного кожаного костюма. Монстр раздраженно рыкнул и, мотнув башкою, швырнул свою добычу к ногам Властелина и Госпожи. Гигант разразился новым приступом веселья. Распластавшаяся на полу пленница вздрогнула от этого причиняющего едва ли не физическую боль звука, пошевелила одной рукой, оставляя на черном стекле кроваво-красные разводы, и попыталась приподняться на локтях. Госпожа шагнула ей навстречу, опустившись на одно колено, подцепила ее лицо за подбородок и приподняла его вверх, встречаясь глазами с пленницей. — Ты-ы-ы? — ненавидяще выдохнула та, едва сфокусировав взгляд на удивительно похожем на ее собственное лице победительницы. — Так это ты, дрянь?! — Я тоже рада тебя видеть, сестра, — обворожительно улыбнулась в ответ Госпожа, но бритвенно-острый ноготок на большом пальце ее руки, которой она держала лицо девушки, прочертил мигом набухшую алым полосу по щеке пленницы; улыбка стерлась с ее губ, она перевела взгляд на мантикору и сухо распорядилась: — Помоги ей встать. Чудовище с глухим ворчанием поднялось на задние лапы, с мерзким хрустом выгибая в коленях суставы львиных лап в обратную сторону, и уже как жуткое подобие человека шагнуло к испуганно заелозившей на полу женщине, протянуло к ней передние свои лапы-руки. Один из пятидюймовых когтей неожиданно резко удлинился и словно шпага пронзил ее правое плечо. Она завизжала. Не обращая внимания на крики, мантикора приподнял свою жертву с пола, будто жука поддел иголкою, и задыхающаяся от боли пленница застыла перед лицом Властелина и Госпожи во весь свой невеликий рост, с противоестественно вздернутым вверх пробитым плечом, танцуя буквально на самых цыпочках. Властелин продолжал молчать, лишь шире раздувая ноздри в некоем предвкушении. А Госпожа вдруг оказалась почти вплотную к бессильно хватающей воздух ртом женщине, провела кончиками пальцев по ее лицу и зашептала: — Возрадуйся, сестра! Ты не умрешь сегодня. О, нет! Ты будешь жить. Больше того — тебе уготована поистине удивительная участь! — Их губы замерли друг напротив друга, в каком-то волоске от сестринского поцелуя. — Ты будешь Взята моим супругом, — не спеша, наслаждаясь каждым глотком прерывистого дыхания сестры, касающегося ее губ, зрелищем ее медленно расширяющихся в ужасе зрачков и бисеринками пота, выступающими на висках, выговорила Госпожа. — Чтобы отныне и вовеки верно служить ему! Служить нам, — чуть понизив голос, закончила она. И лишь неотрывно следившая в этот миг за ее лицом сестра могла видеть, что губы Госпожи при этом сложились в совсем другое, нежели прозвучавшее вслух, последнее слово — «мне». Лишь она. Но не Властелин, тем временем медленно разведший в стороны руки, набравший полную грудь воздуха и издавший пронзительный трубный глас. И зарево на горизонте ответило ему жутким воем. Улыбка Госпожи стала шире, в ней проглянуло что-то хищное. Ладонь женщины скользнула сверху-вниз и снова вверх по телу сестры, оставляя глубокие, как от когтей, царапины и окончательно избавляя ее от остатков одежды. Смех хрустальными колокольчиками рассыпался вокруг, последний раз, будто прощаясь, Госпожа коснулась лица сестры и, не переставая улыбаться, отступила назад, встав плечом к плечу с мужем. — Нннет, — прохрипела пленница, взглядом пытаясь не отпустить ее от себя. — Пожалуйста, не надо... не на... Но та лишь покачала в ответ головою. А по периметру золотистого круга уже возникали одна за другой новые и новые встающие на задние лапы фигуры, подобные первой мантикоре. За их спинами в неверном сером мареве высились еще неведомые, увенчанные массивными витыми рогами гиганты. А дальше во тьме непрестанно шебуршилось и повизгивало множество каких-то совсем мелких тварей. Полный ужаса взгляд несчастной скользнул по застывшим в ожидании на краю монстрам. Обескровленные губы попытались сложиться в новые мольбы о пощаде, но было уже поздно. Беззвучная команда пришла сразу отовсюду, довольный рев сорвавшейся с цепи своры взвился к черной бездне неба, и дрожащий, полный муки голос женщины бессильно утонул в нем. Удерживавший ее почти что на весу коготь в пронзенном насквозь плече внезапно исчез, втянувшись назад в лапу, и девушка бессильно упала на пол, больно ударившись лицом о холодное вулканическое стекло. Попыталась подняться и затравленно обернуться назад, но только лишь затем, чтобы увидеть, как принесшее ее сюда чудовище срывает с себя кожаную набедренную повязку, и ее глазам предстает и без того огромный, но все более и более увеличивающийся в размерах член монстра. Тварь оскалилась в жуткой похотливой ухмылке, роняя слюну с клыков, склонилась над пленницей и жадно потянула к ней свои лапы. Женщина истерично взвизгнула и, в кровь разбивая колени и локти, попыталась уползти по предательски-скользкому полу прочь, в сторону замершей всего в паре шагов от нее Госпожи. Но не тут-то было. Широченная лапища накрыла ее тонкую шею, вонзив когти в обсидиан пола по обе стороны от нее и поймав голову несчастной словно бы в капкан. Тяжелое, покрытое короткой жесткой шерстью тело навалилось сверху. Нечто огромное, уже сравнимое по размерам с кулаком самого крупного взрослого мужчины, коснулось ее естества внизу живота и начало тупо пробиваться вперед, нимало не обращая внимания ни на какие преграды. При этом все еще продолжая раздаваться вширь. Крик девушки перешел в вой. Чудовище довольно зарокотало и, сомкнув свободную лапу на здоровом левом плече жертвы, надежнее зафиксировало ее на полу, после чего разом, с хрустом и треском вспарываемой плоти вошло в женщину на всю свою невозможную длину. Несчастная захлебнулась умершим прямо в гортани криком, ее взгляд остекленел, а скрюченные пальцы с обломанными ногтями застыли в каком-то дюйме от усыпанных алмазной пылью сапожек Госпожи, так и не сумев дотянуться до них. Лишь одинокая слезинка медленно скатилась по щеке вдоль оставленного ногтем сестры шрама. — Нет, дорогая, — с торжествующей улыбкой на устах покачала головою Госпожа, сверху-вниз глядя на распластавшуюся на полу перед ней женщину. — Смерти не будет, не надейся. Будет только боль. Бесконечная и всепоглощающая. Пленница моргнула, словно не веря в то, что это на самом деле может с нею происходить, что это не конец, что ее сознание способно выдержать подобное и не погаснуть навсегда. Почувствовала, как мантикора начинает извлекать из нее свое гигантское орудие, и закричала от новой, превзошедшей уже, казалось бы, и без того невообразимые ее муки, боли. А затем тело монстра вновь опустилось на нее, и перед лишившейся голоса жертвой распахнулись новые, немыслимые ранее бездны страдания. Маленькая изломанная женская фигурка билась в непрекращающейся агонии под ритмично взрыкивающим чудовищем. А две залитые золотым светом фигуры, мужчина и женщина, застыли в шаге от нее, прикрыв глаза и напряженно вслушиваясь во что-то внутри себя. Уголки их губ и кончики пальцев мелко-мелко подрагивали. Невероятно, но я не сомневался в том, что сейчас они оба сполна переживают все те эмоции, что испытывает человекоподобный монстр, насилующий женщину прямо перед ними. Меня замутило. Но отвернуться, не имея ни головы ни шеи, было невозможно. Все вокруг было моими глазами, и я одновременно смотрел во все стороны. И на монстра, вбивающего в черный стеклянный пол истерзанное тело женщины. И на ждущих своей очереди его собратьев, переминающихся с ноги на ногу по периметру круга. Вот один из них нетерпеливо шагнул вперед, срывая с себя набедренную повязку, встал между Властелином с Госпожой и их жертвой, и опустился на колени. Насильник, словно прочтя его мысли, высвободил когти из черного пола и рывком, не снимая ее со своего члена, вскинул женщину вверх, навстречу новому, способному поспорить с иной оглоблей, орудию. Темно-красная, сочащаяся смазкой головка коснулась ее губ. Та, и откуда только силы взялись, неверяще покачала головой — направленное ей прямо в лицо чудовище просто физически было не в состоянии войти в ее рот. Ну никак. Невозможно же. Однако, ладонь монстра уже легла ей на затылок, уверенно направляя ее прямо на свой член. Девушка что-то бессвязно булькнула, протяжно замычала, захрипела, ее глаза распахнулись до немыслимых размеров, мечущиеся же из стороны в сторону зрачки напротив сжались до размеров спичечных головок. А затем раздался хруст, и два удовлетворенных нечеловеческих рыка слились в один. Мир вокруг меня дрогнул, исказился, звуки сделались чуть приглушеннее, а затем и вовсе потеряли четкость и начали распадаться на отдельные затихающие аккорды. Залитый светом круг под черным небом стал постепенно отдаляться, тонуть в сгущающемся сером мареве, покуда не растворился в нем полностью. Но перед моими глазами еще долго стояла зрелище покрытого брызгами крови женского тела, зажатого между двумя демонами, словно играющимися им в перетягивание. Безвольно обвисшие, будто лишенные костей, руки и ноги жертвы, болтающиеся в такт движениям насильников. И глаза, огромные, полные плещущейся в них боли глаза — единственное свидетельство того, что в этом теле все еще теплится жизнь. Глаза, смотрящие, казалось, прямо мне в душу.***
Госпожа сидела надо мной и, не мигая, смотрела мне прямо в глаза. Я заморгал, помотал головою, огляделся по сторонам. Какое же невообразимое счастье вновь обладать телом! Я был дома. В том, что мы вот уже несколько лет называли своим домом здесь, в Стране Неизвестных Теней. В своей постели, рядом с женою, теплая ладонь которой лежала сейчас у меня на груди. — С возвращением, — поприветствовала она меня. — Надеюсь, ты не был разочарован. — Это... было... — я попытался собрать вместе разлетающиеся осколками по задворкам памяти воспоминания и ощущения, облизал пересохшие губы. — Это ведь была... — Я не знаю, что именно ты видел, — покачала головою Госпожа, отстраняясь. — Это должно было быть случайным выбором. И не хочу знать. Ты ведь не знаешь, какие еще твои постыдные секреты известны мне? У тебя тоже есть право на такие же тайны обо мне. Я сел в кровати и долго молча глядел на такую знакомую и незнакомую женщину напротив. Находя и не находя в ней общее с тем невыразимо прекрасным и чудовищно жестоким созданием, что предстало мне только что в моем видении. И с ее сестрой. Наконец, я протянул вперед руку и коснулся ее волос. — Ты права. Это ведь и называется семьей, неправда ли? Госпожа потерлась щекою о мою ладонь и тихонько прошептала: — Не знаю. Никогда раньше у меня ее не было. Как думаешь, вдвоем мы сможем найти ответ на этот вопрос?