Джонин и...русалка?

Джонин не думал, что жить без родителей – мучительно и сложно, он никогда не участвовал в общих беседах мальчишек, когда они мечтали о приемных семьях, не разделял их восторгов по поводу сборов на так называемые семейные смотры и лишь кривился, когда возбужденные и счастливые ребята бегали по комнате, выискивая самую лучшую одежду, чтобы нарядиться для возможных приемных родителей. Джонин не искал семейного счастья, потому что искренне считал, что в жизни ему никто и ничто не нужно, он считал свою жизнь вполне полноценной, а может ему просто не с чем было сравнивать. Своих родителей он никогда не знал и не видел, с малых лет маму ему заменяла здешняя нянечка – женщина средних лет, у которой не было своих детей, поэтому все свое время и заботу она отдавала своим воспитанникам. А папой для него был старый сторож, который гонял Джонина с палкой каждый раз, когда засекал, как Джонин ночью возвращается с речки. Джонин очень любил по ночам вылезать из спальни и кустами пробираться к водоему, который был недалеко от приюта – это была неширокая речка с кустами колючей травы на берегу и местами крутыми обрывами, с которых мальчишки летом прыгали, как с трамплинов. Чаще всего Джонин не разделял общего веселья и просто уходил чуть подальше – туда, где крики ребят не были так слышны и где можно было услышать тихий плеск воды, шелест листьев и тихое постукивание дятлов. Ему нравилось сидеть на берегу, опустив ноги в воду, вслушиваться в размеренный стук и считать, сколько раз простукает дятел, прежде чем няня хватится его. Купаться же он ходил исключительно ночью – это был своего рода ритуал, в который он никого не посвящал и на все вопросы мальчишек о том, где его носило ночью он лишь упрямо молчал или грозил кулаком, когда его совсем доставали. Он ни с кем особенно не дружил, предпочитал держаться одиночкой, да и остальные мальчишки не горели желанием с ним общаться. Поэтому шумным играм он всегда предпочитал уединение где-нибудь в таком уголке, где не было слышно гула голосов. В ночь на свой семнадцатый день рождения Джонин решил, что свой праздник, который, по словам нянечки, был ровно в два часа ночи 14-го числа второго месяца лета, он обязательно отметит на берегу любимой речки. Для этого он с вечера сделал все приготовления – стащил с вечернего стола пару булочек, баночку джема, обменял у мальчика с соседней кровати сушеного кузнечика на пару свечек и незаметно стащил из-под носа нянечки одно белое, пушистое полотенце. Все это он тайно спрятал под одеялом и послушно лег спать, когда няня объявила сон час. Несколько часов он не шевелясь лежал в кровати, прислушиваясь к дыханию ребят на соседних койках. Первые пол часа после отбоя несколько мальчишек тихо переговаривались между собой, обсуждая события сегодняшнего дня и пережаренные котлеты, которые были на ужин. Спустя еще какое-то время, бодро держались лишь пару человек, а после наступила абсолютная тишина – слышно было только ровное дыхание, тихий храп и скрип кроватей, когда кто-то ворочался с боку на бок. Джонин, стараясь не шуметь, вылез из-под одеяла, оделся, завязал в полотенце все свои сокровища и тихо пробрался к выходу. В коридоре он бесшумно, на цыпочках, пробрался мимо двери комнаты, в которой спала няня, потом почти по воздуху пролетел мимо коморки сторожа, возле выхода надел свои ботинки, приоткрыл дверь, пролез в щель и пулей выскочил на улицу. До речки он бежал быстрее ветра – влажная от недавнего дождика трава, щекотала по ногам, оставляя на коже мокрые полоски, ботинки, которые Джонин не потрудился зашнуровать, ходили ходуном на его ногах, норовя слететь, но Джонина ничего не заботило – он летел к реке, по дорожке, освещаемой полной луной, которая серебрила траву, как какую-то драгоценность. Он прижимал к груди заветный сверток, потому что боялся выронить что-нибудь. Прибежав к реке, Джонин присел на корточки, чтобы перевести дыхание, а потом свалился на влажную землю, раскинув руки и ноги. Сверток так и остался лежать на его груди. Несколько минут Джонин смотрел, как белый комок полотенца поднимается и опускается от его дыхания, то открывая, то снова закрывая белый круг луны. Джонин не сразу понял, что в этот раз все как то по-другому, что-то изменилось на этом берегу реки, будто кто-то чужой проник в его частные владения и теперь бесстыдно подглядывает за ним. Он убрал сверток с груди, повернул голову чуть влево и тут же столкнулся со взглядом больших, голубых как озеро глаз. Недалеко от него, на небольшом бережке, поднимавшимся над рекой примерно на пол метра, сидел парень – волосы его были неестественно белого цвета, почти серебряного, кожа бледная, а ноги его скрывались за краем обрыва. До пояса парень был полностью обнажен, что сначала немного смутило Джонина. «Кто он такой? Он тоже из приюта? Но, как я мог не заметить его, тогда….» - Ты кто? И что делаешь тут среди ночи? – спросил Джонин. Вместо ответа хрустальный парень лишь нахмурился, будто собрался плакать и сложил руки в замочек на коленках, после чего тяжело вздохнул. – Эй, я вообще-то к тебе обращаюсь, - Джонин был оскорблен его молчанием. «Может он немой? Или может какой-нибудь убогий?» - Джонин прищурился, стараясь разглядеть в мальчишке хоть какие-нибудь изъяны, но ничего не находил. На первый взгляд парень был идеальным, сказочными, Джонин даже зажмурился и пару раз тряхнул головой, думая, что ему это все мерещится. Но парень не пропал, когда Джонин открыл глаза, поэтому Джонин продолжил попытки налаживания контакта. - Как тебя зовут? Тишина. - Ты живешь в приюте? Почему я раньше тебя не видел? И снова тишина. - Эй! – в этот раз Джонин крикнул и парень вздрогнул и обернулся, испуганно посмотрев на него своими большими оленьими глазами. – Почему ты меня игнорируешь? А после того, как парень снова печально отвернулся, Джонин схватил камень и кинул в воду, но в этот раз парень даже не повернулся. - Незачем так нервничать, человек. Почему ты так жаждешь общения со мной? Я просто сижу тут на берегу в одиночестве, оплакиваю свою судьбу. - Оплакиваешь судьбу? -Да, - хрустальный кивнул, волосы на его голове заколыхались и Джонину показалось, что с кончиков его серебряных волос упали капли воды. – В этом году уже третье летнее полнолуние после моего совершеннолетия и уже третий раз, когда мне стыдно возвращаться домой. - Домой? Значит, ты живешь не в приюте? - В приюте? – мальчишка искренне удивился, - нет, я не живу в ваших человечьих домах, я живу вон там – парень кивнул на гладь реки. «В реке? Серьезно? Хочешь, чтобы я поверил в эти небылицы?» Джонин криво усмехнулся ничего на это не ответил. - Чего ты хмыкаешь? Не веришь мне что-ли? - Эээ, ну как бы сказать, чтобы не обидеть, - ответил Джонин, намеренно растягивая гласные, дабы высказать всю степень своего скептицизма, - я вообще-то не верю во всякую чепуху. - И это по-твоему тоже чепуха? – тут парень приподнял предполагаемые ноги и Джонин раскрыл рот от удивления, потому что вместо двух человеческих конечностей в воздух вместе со стаей брызг взлетел белый рыбий хвост. - Что за….Тут что, где-то костюмированная вечеринка? – Джонин на коленках подполз к краю берега и вгляделся в воду – там колыхался вполне себе натуральный хвост, - вот это да…Красота… Хрустальный парень от смущения затеребил кончиком хвоста, поднимая в воде небольшие волны. - Тебе нравится? Правда? - Еще бы! Я никогда такого не видел! Можно потрогать? – Джонин поднял голову и вопрошающе посмотрел на хрустального. На щеках мальчика русалки тут же вспыхнул робкий румянец, сделав его таким трогательным, что Джонин невольно залюбовался. - Ну, если хочешь… Джонин протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до светлых чешуек. То, что он почувствовал – было немного странно. Хвост не был холодным и скользким – изнутри шло тепло, а чешуйки были бархатными, как шелк. Оторвать руку от этого тепла было почти невозможно, поэтому Джонин немного забылся, положил на хвост всю ладонь и провел ей до сгиба, до того места, где у людей находятся колени и вдруг услышал слабый полувздох-полустон. Дернувшись, он прижал руку к груди и посмотрел на русалку. Теперь его кожа была не полностью серебряной, а отдавала немного розовым. - Ты чего? - Ну, вообще-то у русалок хвост – очень чувствительно место, так сказать интимное. А вот теперь розовым, даже почти пунцовым, стал Джонин. - Чего ты мне раньше не сказал? – он так засмущался, что внезапно вспомнил про свой белый сверток и начал дрожащими руками развязывать узел, который никак не хотел поддаваться. - Я просто хотел узнать каково это… Но Джонин не хотел слышать продолжения, поэтому быстро перебил его. - Ты говорил, что ты тут судьбу оплакиваешь. - Да. - А что случилось то? - Ну, просто я уже третий год не могу никого затянуть в реку. Такого ответа Джонин не ожидал, поэтому выронил булочку из дрогнувшей руки. Та упала на землю и откатилась вниз – прямо к хвосту хрустального. Тот удивленно уставился на круглое нечто, робко потыкал булку пальцем, а потом взял в руку. - Это что, мочалка? Джонин прыснул в кулак и отобрал у русалки булочку. Те слова, про «затащить в реку» у Джонина вообще не стыковались с этим наивным, удивительным ребенком. Неудивительно, что он никого и никуда не затащил – в нем не было ни капли хитрости или коварства, этот мальчик был как открытая книга, пустая книга, в которой любой желающий может оставить комментарий или отзыв. «Комментарий первый: Не все русалки такие уж соблазнители. PS: Я вообще не знал, что русалки бывают парнями» - Это булочка, люди едят ее. - Ааа. Джонин отобрал у русалки булочку и разломил ее на две части. - Огооо, - глаза парнишки округлились, он перевернулся на живот, задрав свой хвост кверху, и подпер руками подбородок. Джонин подумал, что для русалок, наверное, все людское выглядит, как для него самого магия. И эта наивная русалка с таким интересом наблюдал за тем, что Джонин делает, с нетерпением вытягивал шею, чтобы посмотреть, чего еще удивительного Джонин достанет из своего белого свертка, что Джонин почувствовал себя уличным магом. Он круговыми движениями, театрально, поводил над белым свертком руками, а потом вдруг остановился и посмотрел пристально на русалку. - Скажи, как тебя зовут? - Зачем тебе? - Если я не буду знать, как тебя зовут, то не смогу больше показать тебе никаких чудес. - О, о! Лухань! Лухань меня зовут! – кажется, этот доверчивый хвостатый паренек на самом деле испугался, что Джонин перестанет делать фокусы. - Приятно познакомиться Лухань, а я Джонин, - он снова начал трясти руками над свертком, - сейчас положи руки на землю, ладонями вверх. Хвостатый послушно положил ладошки на землю, а Джонин начал вытаскивать из полотенца новые булочки – одну за другой и выстраивать их всех друг на друга на ладошках Луханя. С каждой новой булочкой, положенной на башенку, глаза Луханя все больше съезжались к переносице, потому что башенка становилась все выше, а рот его все больше растягивался в улыбке. «Комментарий второй: его улыбка до безумия красивая. И глаза его тоже улыбаются. Хочу каждый день видеть его улыбку» - Это башенка дружбы, - комментировал Джонин, - все булочки лежат ровно и дружно, пока вместе, но если хоть одну булочку вытащить снизу, то… С этими словами Джонин вытащил вторую снизу булочку и остальные сверху тут же посыпались Луханю на голову. Хвостатый тут же залился смехом и перекатился на спину, отбиваясь от нашествия. - Если вытащить одну булочку, то упадут все остальные. - Дружба – это что-то очень забавное и важное, да? – спросил мальчишка, отсмеявшись, - у нас, среди русалок, такого нет. - Как же вы живете, тогда? – спросил Джонин и достал из полотенца баночку джема, - сейчас я тебе покажу что-то такое же важное как дружба, но более сладкое. Лухань снова перекатился на живот. - Ладошки снова надо? - Надо, - улыбнулся Джонин. Лухань снова уложил руки на землю. На этот раз Джонин взял в руку одну булку. - Вот видишь, булочка одна. - Одна маленькая, дружеская булочка, - Лухань махнул головой. - Да, сейчас она дружеская, но иногда она становится больше, чем дружеской, - с этими словами он разломил булочку ровно посередине и положил одну половинку на руки Ханя, а вторую намазал джемом, - это две половинки одной целой булочки. Когда они не вместе, то выглядят не очень, правда? Лухань кивнул. - Одиноко, у них нет дружеской башенки и вообще ничего нет, прямо как у меня. После этой фразы Джонин немного поежился и посмотрел на Луханя – тот на самом деле выглядел таким одиноким и брошенным, что очень захотелось обнять его. Джонин стоял на коленках, возвышаясь над парнишкой, поэтому мог видеть его спину, выступающие лопатки, которые дергались под бледной кожей, будто пытались смахнуть с себя одиночество. «Комментарий третий: почему то больно видеть его одиночество. Из-за этого хочется навсегда остаться с ним рядом» - У таких одиноких половинок всегда есть своя половинка, - Джонин тоже лег на живот, лицом к лицу с Луханем, - и такие половинки всегда находят друг друга. Джонин приложил свою половинку булочки с джемом к половинке Ханя и слегка надавил на булку сверху, прочно слепляя части. - И когда они соединяются, то между ними появляется вот это, - Джонин указал на джем, - это то, что прочно соединяет две половинки и не дает больше никогда расставаться. - Что это такое? – почти прошептал Хань. Джонин подвинулся ближе к Ханю, так что между их лицами осталось всего несколько сантиметров. «Комментарий четвертый: какой же он красивый». - Это называется «любовь», - Джонин кончиком носа прикоснулся к носу Ханя и слегка провел вверх, опаляя дыханием его кожу. Лухань как завороженный следил за его действиями, боясь пошевелиться. А Джонин ладонями обхватил лицо Ханя, погладив щеки большими пальцами, а потом нежно коснулся губами губ напротив. Поцелуй этот был нежным, трепетным и бархатным, как чешуйки хвоста Ханя. Но это было так невыносимо сладко, что Джонину не захотелось отрываться от этого, поэтому он перекатил Ханя на спину и навис над ним. В шортах Джонина уже было немного тесновато, ему хотелось большего, но не мог пойти дальше поцелуя, потому что понятия не имел, что делать с хвостом этого мальчишки, поэтому с каждой секундой поцелуй становился все более откровенным. - Любовь – это действительно сладко, - простонал Хань. Он цеплялся руками за плечи Джонина, стараясь прижаться к нему еще больше, но потом вдруг пораженно остановился, ощутив между ног Джонина что-то странное, - что это? – Хань понятия не имел, что может быть у земного парня в штанах, поэтому храбро протянул руку и сжал Джонина через шорты, заставив его издать почти болезненный стон. - Ч-что ты…делаешь? – Джонин сложился пополам, чуть откатившись от наивной русалки. - Я хочу узнать, что это такое, - Хань указал пальцем туда, куда только недавно тянул свои руки. - Это, ну, это кое-что интимное. Как у тебя хвост. - Оооо, - в этот раз в глазах этого хвостатого не было ни капли смущения. Один лишь большой, жирный интерес, - а можно потрогать? - Что?? – сказать, что Джонин был поражен такой просьбой, значит, ничего не сказать. - Но ты же трогал мой хвост! - Это другое! - Нет, то же самое! Джонин был удивлен такому напору и не знал, правда ли он не понимает, о чем говорит или это у него такая стратегия по затягиванию в реку? Джонин немного пораскинул мозгами, пришел к выводу, что раз он трогал интимное место Ханя, то нужно расплачиваться, поэтому послушно стянул себя шорты и трусы, а потом сел, вытянув ноги. - О, так у тебя тоже есть хвост, - Хань подполз к Джонину и нагнулся, поближе рассматривая то, что казалось ему хвостом, - ты, наверное, особенный, раз он у тебя есть, да? Может, ты какая-то неправильная русалка? - Все у меня правильно, вообще-то. И такой, как ты выразился «хвост» есть у каждого мужчины. – Джонин не знал плакать ему или смеяться от такой смущающей ситуации. С одной стороны, раз все зашло так далеко, то можно было воспользоваться ситуацией, воспользоваться этой наивной русалкой, его ртом и… А с другой стороны это было как-то подло, ведь Хань, судя по всему, понятия не имел, что с этим «хвостом» делать. - А зачем он вам нужен? Для любви? - О, да, именно для нее. Только… - но продолжить он не смог, потому что Лухань, неожиданно ухватился рукой за его возбужденный член и слегка сжал его. - Но только, что? – Хань выжидающе уставился на него, ожидая ответа, но Джонин лишь беззвучно открывал и закрывал рот, не в силах сказать ни слова. И кто тут сейчас из них двоих был рыбой? – Что с тобой? Тебе нравится, когда я так делаю? Голова Джонина утвердительно качнулась взад-вперед, и Хань как-то не по-доброму улыбнулся. - Так вот в чем дело. Значит, вы гладите друг другу хвосты, чтобы получить удовольствие? Джонин совсем не хотел рассказывать сейчас о том, что обычно мужчины друг другу хвосты не гладят, а если и гладят, то скрывают это от всех, но говорить так много слов не хотелось, поэтому он лишь кивнул головой. - Ооо, ясно, ясно, - ну, тогда ты не против, если я поглажу твой хвост? - Нет, нет я всеми руками «за». Хань снова улыбнулся начал двигать рукой, усиленно ощупывая, и сжимая член Джонина, дойдя до яичек Хань ввел в дело и вторую руку и теперь уже Джонин не то что слова сказать не мог – он даже думать ни о чем не мог и не хотел. Лухань как будто бы изучал что-то новое для себя, а Джонин уже стонал во все горло, лежа на земле, потому что Хань совсем ничего не смущался и водил руками по его члену до безумия откровенно. Когда Джонин почувствовал на головке своего члена теплое дыхание, то не сразу сообразил, в чем дело, а потом ощутив плотью тепло чужого рта, приподнялся на локтях и увидел, как Лухань слизывает с головки капельки смазки и вбирает в рот его возбужденную плоть. «Комментарий пятый: а может быть он не такой уж и наивный» - Что это? – Хань пальцем дотронулся до своих губ, стерев с нижней капельку смазки, и размазал ее между пальцами. «Комментарий шестой: я не такой уж пошлый, но о боги… Как же я его хочу». - Это нужно, чтобы я легче вошел в тебя, если бы смог… - В меня? – Лухань немного удивился, а потом покосился на белое полотенце, - хочешь, чтобы у меня тоже появился такой хвост как у тебя? - А это можно сделать? – Джонин был немного поражен такой новостью, которая давала ему какую-то надежду. - Ну, в теории можно. Нужно вытереть мой хвост от влаги и тогда и смогу сделать себе такой хвост как у тебя, ведь наши далекие-далекие предки все же были людьми и у нас есть способность делать себе ноги. - Что же ты раньше то молчал, а? Джонин вскочил и тут же схватился за полотенце. Широкими, быстрыми движениями он вытирал белый хвост, молясь, чтобы у этого мальчишки быстрее появились ноги. Эти самые ноги появились внезапно – просто в один момент Джонин понял, что трет уже не рыбий хвост, а тонкие, стройные ноги. - Это потрясающе, - выдохнул Джонин и отложил полотенце. - Теперь ты сможешь в меня войти, да? – Лухань спросил это с такой детской невинностью, что Джонин поразился, как вообще можно выглядеть невинно, лежа на земле с раскинутыми ногами и возбужденным членом, который у Ханя сейчас тоже имелся. - У тебя в роду не только люди были, но и демоны, - Джонин за плечи подтянул Ханя к себе и устроил его у себя на коленях. - Демоны? Кто это? – Хань говорил немного сдавленным голосом, потому что теперь все то возбуждение, которое было скрыто за хвостом, совершенно четко присутствовало здесь – в человеческом теле. - Я потом тебе расскажу, ладно? – Хань кивнул и тихонечко заскулил, когда Джонин обхватил оба члена и начал двигать по ним двумя руками, размазывая выступавшую жидкость с обеих головок. Хань двигал бедрами вперед, толкаясь в чужую, теплую руку, желая сильнее ощутить трение чужой плоти по своей собственной. - Хорошо, почему мне так хорошо, - выстанывал он и цеплялся руками за плечи Джонина. - Сейчас будет еще лучше, - Джонин уложил Ханя на спину и чуть раздвинул его ноги. Долго растягивать его не было сил, поэтому он почти сразу же вошел в Ханя – потихоньку, давая ему привыкнуть к новым ощущениям. Хань принимал его достаточно легко, хоть и медленно, зато удовольствие, которые поучали оба – было выше их ожидания. Лухань кончил первым, замазав живот Джонина, а Джонин пошел следом. Когда они оба лежали на земле, Хань вдруг приподнялся на локте и спросил: - А у тебя есть дружба? - Друзья? Нет у меня их нет, и семьи у меня тоже нет, я тут один, так же как и ты. - Ну, тогда если ты не против, то можно я утащу тебя в реку? Джонин даже растерялся. - Вот так сразу? В реку? Может нам еще немного повстречаться вот так, на берегу? Я буду приходить сюда днем… - Мне нельзя днем на берег, только ночью. Джонин задумался, глядя на ночное, звездное небо. - Если ты утянешь меня в воду, то я стану таким же как ты? У меня тоже будет хвост? - Да. - А я смогу делать себе человеческий хвост, когда очень захочу быть твоей второй половинкой булочки? - Сможешь, - улыбнулся Хань. -Ну, тогда ты можешь подождать до завтрашней ночи? У меня хоть нет друзей и семьи, но есть люди, с которыми я должен попрощаться, прежде чем покинуть их. - Ты, правда, вернешься завтра? – Хань заглянул ему в глаза. - Обязательно, - улыбнулся Джонин и поцеловал Ханя в лоб, а пока что плыви и возвращайся завтра, хорошо? Хань доверчиво кивнул, пошел к берегу и нырнул в темную воду. - Вот и справил день рождения, Ким Джонин, поздравляю, ты скоро станешь русалкой, - он похлопал себя по коленке и улыбнулся своим мыслям. *** Хань сидел на берегу реки на том же самом месте и нервно теребил хвостом по глади воды. - Может, не нужно было отпускать его? А вдруг он не придет? Надо было силой утащить его. Но ведь нам было так хорошо, он даже дал мне погладить свой хвост… Так, Лухань, прекрати вести себя, как истеричная селедка, - Хань похлопал себя по щекам, - он обещал прийти, значит, он придет. Хань пришел на берег намного раньше, чем надо и изводил себя сомнениями. В голове все время крутилась та булочка с джемом – смог ли он стать для Джонина той половинкой булочки, которой ему не хватает? Сомнения мучили его до тех пор, пока он не почувствовал на своих плечах теплые руки. - Привет, мистер русалка, давно ждешь меня? - Ты пришел! – воскликнул Хань и кинулся ему на шею. - Ну, конечно, я же обещал, - Джонин от удивления аж сел на землю. - Значит, мы теперь как целая булочка! Джонину было немного страшно идти сюда – ведь он не знал, как именно он станет русалкой, но если Хань сам это предложил, значит он прекрасно знает, как все происходит. А эти его наивные шуточки и словечки немного успокаивали беспокойство в душе. - Это ведь не больно, да? – спросил Джонин, когда стоял на берегу реки. Лухань плавал в воде рядом с ним. - Нет, немного непривычно, но не больно, я буду держать тебя за руку, - Лухань протянул руку и Джонин уверенно взялся за нее, - теперь я всегда буду рядом с тобой. Джонин улыбнулся и шагнул в воду. Речка в этом месте была глубокой, поэтому он сразу же ушел под воду. Сначала он испугался, но потом ощутил, как его оплетают теплые, любимые руки и успокоился – теперь он больше никогда не будет один.