***
Эрену не нравился парень из тату-салона. Во-первых, он был слишком далёк от того образа жизни, который тот вёл, а во-вторых, его пугал один только взгляд спокойного маньяка. С этим взглядом Эрен сталкивался два-три раза в неделю, когда проходил мимо салона и невольно поворачивал голову. Иногда он не видел никого, а иногда снова натыкался на изучающие глаза, и сомнений не оставалось: его запомнили. Пару раз он даже еле заметно кивнул Эрену, словно они были знакомы, однако сам Эрен никак не отвечал, а только ускорял шаг и едва ли не бегом добирался до парка или дома. После случайных секундных встреч сердце стучало как бешеное: он задыхался, хватал воздух ртом и мучился от неприятного чувства страха, смешанного с ознобом. Эрен мало знал о таком современном искусстве, как татуировка. Он видел только руки незнакомца, покрытые монохромными рисунками, но со временем удивление, неприязнь и непонимание уступили место любопытству. С каждой неделей он задумывался о том, а что же там — под одеждой? Сколько ещё рисунков спрятано под тканью майки? А если спуститься ниже?.. От попыток представить чужое тело без одежды Эрен неизменно краснел и смущался. Ему казалось, что фантазировать о человеке, с которым он даже не был знаком, неправильно. Это как попытка влезть кому-то в голову, прочитать мысли и узнать сокровенные тайны. Запрет, но нестрогий. Так что же там?.. Коротко, очень коротко состриженные виски и затылок. Чёрные волосы, расчёсанные на косой пробор так, что пряди с правой стороны частенько закрывали глаз. Тонкие брови, прямой нос с заострённым кончиком, узкие губы, сложенные в плотную линию. Он был невысок, но это не мешало ему выглядеть опасно. Опасность придавали даже не рисунки на руках, а взгляд, которым можно было пригвоздить к месту и лишить возможности двигаться. Этот взгляд неоднократно действовал и на Эрена. Однажды он стал свидетелем, как тот парень провожал в дверях очередного клиента. Они перебросились парой слов, и Эрен увидел кривую улыбку на губах знакомого незнакомца, а после — обезоруживающий взгляд исподлобья, явно подействовавший на собравшегося уходить клиента. Эрен заметил, как тот замер и даже перестал дышать, а потом, встрепенувшись и неловко почесав затылок, вдруг наклонился и мимолётно коснулся губами щеки. Парень из салона не пошевелился, так и оставшись стоять на месте, когда второй развернулся и быстрым шагом направился прочь. Эрен и сам не заметил, как остановился и во все глаза наблюдал за разыгравшейся перед ним сценой. А потом взгляд спокойных глаз обратился к нему, и Эрен вдруг поймал в нём нечто такое, что в одно мгновение перевернуло его мысли.***
В тот день шёл дождь. Как только тучи сгустились над парком и люди спешно начали покидать улицу, ждать работу было глупо. Собрав всё в сумку, Эрен вышел из парка и прибавил шаг, когда под ногами захлюпали лужи. Одежда сразу потяжелела, стало холодно. С волнением посмотрев на стремительно промокающую сумку, он, недолго думая, свернул к тату-салону и, толкнув дверь, оказался в мире тёплого электрического света, тихой низкой музыки и еле уловимого запаха табака. Темноволосый парень сидел на стуле, закинув ногу на ногу, уставившись в телефон. После звякнувших над дверью колокольчиков он лениво поднял голову и застыл с еле уловимым выражением удивления на лице. Правда, смотрел на Эрена он сравнительно недолго — почти сразу его внимание привлекла медленно стекающая на пол вода. Быстро поняв ошибку, Эрен отступил чуть назад, на специально постеленный коврик, и провёл свободной рукой по мокрым волосам. Они не были знакомы, но почти каждодневные случайные встречи создавали обратное ощущение. — Там… дождь, — сказал Эрен, глубоко вдохнув. — Вижу. Эрен почувствовал сладкую истому. Голос оказался не таким, каким он представлял, но не менее приятным: низкий, с властными уверенными нотками. — У меня нет зонта, но сумка промокает, а там бумага, рисунки. Можно?.. Парень кивнул на деревянный стул около зеркала. — Стоп, — вдруг сказал он, положив телефон на столик. — Вытри ноги. И куртку сними. Рядом вешалка. Выполнив все указания, Эрен сел на стул, выпрямив спину и положив сумку на колени. Только после этого он обвёл взглядом небольшое помещение, в котором оказался. Здесь было много света — на потолке, над зеркалами, на стенах. Кроме того, стены были увешаны многочисленными рисунками в виде слов, насекомых, черепов, чьих-то лиц, драконов и абстрактных мотивов. Около той стены, которую не было видно с улицы, стояла кушетка с приподнятым изголовьем, рядом — ещё один стул и отдельная лампа, которая сейчас была выключена. От этого вида почему-то бросало в дрожь. Хоть стены и были чёрными, белая кушетка напомнила кабинет врача, а к врачам без надобности не ходят. Так почему же люди добровольно приходят сюда? После изучения стен Эрен снова остановился на парне, не произнёсшем за это время ни слова. Он просто сидел и смотрел на незваного гостя мрачным, но заинтересованным взглядом. — Это больно? — Эрен неловкими движениями показал на свои руки, на самом деле имея в виду его руки. — Немного. Привыкаешь. — Но зачем? — А зачем ты каждый день ходишь мимо моего салона туда и обратно? До Эрена не сразу дошло, что он должен объяснить цель каждодневной прогулки. — Я рисую портреты. В парке. Несколько секунд на него смотрели с недоверием. — Рисуешь в парке? Покажи, — сказал он с вызовом. Эрен практически никогда не показывал свои рисунки. Сначала они были увлечением, потом — увлечением и способом заработать карманные деньги. Он не рисовал на тетрадных полях, да и особо не распространялся о том, что карандаш его лучший друг. — Не хочу, — отказался Эрен. — Я тебя не знаю. Это личное. Парень вскинул брови. — Ты рисуешь в парке. Полагаю, за деньги. И все видят, что ты рисуешь, но мне ты их показать не хочешь, хотя зашёл именно сюда переждать дождь, а не в соседний супермаркет. Я ведь тоже художник. В каком-то смысле. — Разве татуировщик может считаться художником? Это… странное искусство. — Не оскорбляй меня. Или вылетишь за дверь. Сообразив, что, возможно, его слова прозвучали грубо, Эрен поспешил исправиться. — Извини. Я в этом не разбираюсь. — Если ты не разбираешься в том, что делаю я, это ещё не значит, что я не смогу разобраться в том, что делаешь ты. Давай же. Мне интересно, ради чего ты бегаешь мимо моего салона так часто. Поколебавшись, Эрен всё же достал из промокшей сумки папку, которой удалось сохранить бумагу в сохранности. Кроме чистых листов с собой у него были несколько портретов, выставлявшихся в качестве примеров. На первом была изображена его мать — дома в рамке стоял похожий портрет, но более качественный. На втором и третьем были его друзья — Армин и Микаса. Ещё один портрет — портрет неизвестного мужчины — был выполнен практически по памяти. Этого человека Эрен часто видел во дворе, то подметающего жёлтые листья, то борющегося с сорняками в клумбах, то раскидывающего снег. — Её ты любишь больше всех, — парень указал на портрет матери. — Выполнен немного небрежно, но с любовью. Если хочешь зарабатывать этим, то люби каждого. Впрочем, люди чаще всего невнимательны и попросту не замечают разницы. Эрен был удивлён. Как человек, который выполняет бездушные заказы на чьём-то теле, способен уловить такую тонкую разницу в карандашных портретах живых людей? В тот момент, когда он возвращал рисунки Эрену, их пальцы слегка соприкоснулись. — Замёрз? Даже не вздумай начинать чихать. Парень исчез через заднюю дверь, которая вела неизвестно куда, оставив Эрена одного. Когда же он вернулся, в его руке был гранёный стакан, на одну третью наполненный коричневатой жидкостью. — Держи. Грейся. Пахло алкоголем. Эрен сделал первый глоток.***
Первой мыслью после пробуждения было понимание того, что он находился не дома. Дома Эрен всегда задёргивал шторы, чтобы не просыпаться от солнечных лучей, особенно в выходные дни. Сейчас же солнце назойливо щекотало нос, вынудив Эрена уткнуться в подушку. Ткань на ощупь была не такой, как дома. Пахло чем-то незнакомым. Да и саму подушку как будто выпотрошили так, что она стала тонкой и совершенно бесполезной. Может, мама без спроса устроила обновление его кровати? Но она никогда не занималась подобным. В носу снова защекотало, и Эрен, приподнявшись на локтях, громко чихнул. Рядом что-то завозилось и засопело. Насторожившись, он медленно приоткрыл один глаз, боясь увидеть невиданное чудовище из страшных детских сказок, совершенно забыв, что надлежащий возраст давно прошёл. Однако рядом не оказалось никакого монстра, а всего лишь человек. Поначалу внимание привлекли тёмные краски на руках, плавно переходящие в линии на спине. Эрен чуть было не вскрикнул от неожиданности, но зажал рот рукой, окончательно проснувшись. Это был тот парень из салона, к которому он вчера зашёл и… Эрен вдруг понял, что не помнил окончания вечера. В памяти плавно всплыли дождь, кушетка, что-то обжигающее горло в стакане. На этом история заканчивалась, оставив место лёгкой боли и чему-то приятному, томящему. Они ведь не делали ничего плохого? Сомнения породил тот факт, что Эрен был не в своей одежде. Футболка и светло-серые мешковатые шорты. Быстро натянув одеяло до подбородка, он покосился в сторону мирно спящего парня. Тот лежал на животе, обняв руками подушку. Если на нём и была одежда, то только ниже пояса, скрытая одеялом. Замешкавшись, Эрен осторожно выбрался с кровати, на цыпочках ступая по голому полу. Из комнаты вела только одна дверь, и, если предчувствие Эрена не ошибалось, за ней должна была находиться ванная комната. Ещё один проход, без двери, вёл в неизвестность — там было темно, и Эрен не рискнул первым делом идти туда. Предчувствие не обмануло. Оказавшись в ванной, он несколько секунд стоял около стены, глубоко дыша, а потом повернулся к зеркалу. Ну же, Эрен, что с тобой? Хватит бояться! Он же тебя не убил и не закопал труп в ближайшем парке, а значит, всё хорошо. Вроде бы… Подбодрить себя получилось плохо, и Эрен не сразу заметил, что его вещи, которые вчера промокли под дождём, мирно висели на батарее, отражавшейся в зеркале. Обернувшись, он посмотрел на них как в первый раз и осторожно тронул рукой. Сухие. Не став проверять теории, Эрен быстро переоделся, оставив чужую одежду на стиральной машинке аккуратной стопкой. Немного успокоившись, он точно так же на цыпочках выскользнул из ванной, надеясь уйти незамеченным, но встал столбом, когда взгляд упал на кровать. Парень уже не спал, а лежал на спине, закинув руки под голову, и с интересом наблюдал за ним. — Хреново крадёшься. В разведчики тебя бы не взяли. Эрен вспыхнул, проглотив все слова, какие только знал, и выпрямился, сгорая от стыда. В более неловкую ситуацию ему попадать не приходилось, пожалуй, кроме одной. Однажды они ходили с классом в театр, и после он перепутал женский и мужской туалеты, не удосужившись посмотреть на таблички. — Расслабься. Но тебе следует запомнить: я не люблю, когда кто-то уходит, не попрощавшись с хозяином дома. Эрен, всё ещё топтавшийся на месте, промямлил: — И-извини. Просто я смутно помню вчерашний вечер, и… — И решил не вспоминать? Ну да, тебя развезло с нескольких глотков. Стыдно было бы выпроваживать тебя в таком состоянии, или репутация моего салона оказалась бы подпорчена. — То есть у тебя работа рядом с домом? Парень вытащил одну руку и пальцем показал вниз. — И дом, и работа — здесь. Салон на первом этаже. Рядом лестница. Посмотри направо. Тот коридор, показавшийся Эрену страшным и тёмным, при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж тёмным: где-то в конце тускло светила лампочка. Пройдя до конца, он обнаружил, что там была ещё и лестница, ведущая вниз. Первой мыслью было бежать прямо сейчас. Не потому, что Эрен боялся этого парня, а просто из-за неловкости ситуации. Никогда раньше алкоголь не был причиной провалов в памяти и паники с утра. — Мне здесь нравится, — сказал Эрен, всё же вернувшись в комнату, но имел в виду именно второй этаж — здесь было больше уюта, чем внизу. Парень смотрел на него с нескрываемым удивлением и лёгкой насмешкой. — Как… тебя зовут? — Ривай, — ухмылка стала чуть шире. — Ривай, — послушно повторил Эрен. — Я никогда не пил, чтобы… до такого. Надеюсь, не причинил тебе особых неудобств. Ривай продолжал лежать. Его лицо вдруг приобрело каменное выражение, и он сказал: — В следующий раз будь осторожнее. Вряд ли ты и в трезвом состоянии пытаешься отсосать каждому встречному. Ривай начал следующую фразу, но окончания Эрен уже не расслышал. Схватив сумку, он пулей выскочил из комнаты, сгорая от стыда. Кажется, Ривай крикнул, что пошутил.***
Сложнее всего было прошмыгнуть мимо матери, открывшей дверь. Она озадаченно хлопала глазами, а Эрен, зачем-то нервным жестом прикрыв нижнюю часть лица вместе с кончиком носа, нагнулся и нырнул в коридор под её рукой. — Ты заболел? — это был первый вопрос, заданный ею. Расшнуровав кроссовки, Эрен выпрямился и собрался с силами, чтобы повернуться. — Нет. С чего ты взяла? — кое-как улыбнулся он. — Вчера был такой дождь, а ты ведь не любишь носить с собой зонт. — Он мешает. — Да-да, конечно. Что-то было явно не так. Эрен редко ночевал не дома и всегда предупреждал мать, если уходил куда-то с ночёвкой. Вчера же мало того, что он вовсе не собирался оставаться в этом чёртовом тату-салоне, так ещё и не отправил даже смс с предупреждением. Однако Карла выглядела на удивление спокойной и даже чем-то довольной. — Ты раньше не рассказывал мне о своём новом друге, — вдруг сказала она, уходя на кухню. Звонко щёлкнул выключатель. Хоть на улице и было светло, мама всегда предпочитала готовить с включённым светильником. — Друге? — переспросил Эрен, продолжая нервно сжимать ручки сумки. — Да, друге. Ты ведь всё время общался только с Армином и Микасой. А этот молодой человек показался таким вежливым, когда позвонил вчера и сказал, что ты до такой степени вымотался со своими портретами, что уснул у него дома. Как же его зовут… — Карла прислонила указательный палец к подбородку, задумчиво глядя в потолок. — А, точно! Ривай. У Эрена затряслись коленки. Сейчас ему казалось странным, что он вообще осмелился заскочить, пусть и из-за дождя, в салон этого парня, да ещё и умудрился переночевать с ним. И всё бы ничего, если бы не его грязный язык… Эрен передёрнул плечами, старательно отгоняя последнюю услышанную от Ривая фразу. И как он только посмел! — Он мне не друг. И он не вежливый. — Хватить смущаться. Я давно говорю, чтобы ты расширял круг общения. Рисование — это, конечно, хорошо, но не всегда же тебе разговаривать только с портретами. — Мам! — возмутился Эрен. — Хватит. Я переоденусь и пойду в колледж. Успею хоть к концу. Спустя минуту после того, как он скрылся в своей комнате, в дверь раздался осторожный стук. Карла просунула голову в образовавшуюся щель и улыбнулась. — Сегодня воскресенье, сынок.***
Носить с собой зонт — жутко неудобно. За время пути Эрен два раза ронял его и один раз нажимал на кнопку автоматического раскрытия, после чего пару минут мучился, чтобы свернуть зонт — механизм оказался очень тугим. День выдался солнечным и довольно тёплым, на небе бродили перистые облака, и ничего не предвещало повторения вчерашнего ливня. Здравый смысл взял верх. Эрену не хотелось во второй раз по закону подлости застрять под крышей салона, где и без того приключилась не самая приятная история. Сегодня он шёл без привычной сумки — воскресенье всегда было выходным днём как от учёбы, так и от парка. Вернее, от людей в парке. Обычно Эрен рисовал дома, делая наброски воображаемых людей, иногда пейзажей, домов, животных. Но сегодня кое-что всё ж заставило выйти его из дома. И это кое-что началось с зуда в районе копчика. Он до сих пор не понимал, как «несколько глотков» могли лишить его не только памяти, но и здравого смысла. Как он мог позволить сделать такое?! Как только Эрен начинал копаться в воспоминаниях, фантазия дорисовывала подробности. Вот он лежит на той самой кушетке в салоне, на животе, с задранной футболкой и приспущенными джинсами, а рядом сидит этот Ривай… Ну уж нет! Что угодно, только не это. Если мама узнает, то… Эрен ворвался в салон без стука. Запыхавшийся, изнервничавшийся, он остановился около порога, на коврике, и яростно сверлил взглядом спокойно сидевшего на мягком стуле Ривая. Ривай. Он копался в его вещах. Он звонил его матери! Да кто ему разрешил? Ривай сидел с каким-то тематическим журналом в руках, на обложке которого была изображена полуголая девица, однако обнажённые части тела были сплошь и рядом покрыты рисунками, поэтому недостаток одежды беглым взглядом можно было и не заметить. Обложка тут же скрылась от внимания Эрена — Ривай положил журнал на колени. Он молчал и выжидающе смотрел на него, а вернее на зонт, сжимаемый Эреном в руке. — Какого чёрта это было?! — Эрен не сумел начать разговор со спокойных нот. — Что? — сказал Ривай с лёгким упрёком, словно разъярённая жена в очередной раз пришла пилить ничем не провинившегося мужа. — Это! Это! — Эрен завертелся на месте, приподнимая сзади куртку и пальцем свободной руки тыча себе на поясницу. — Ты что, совсем рехнулся? Если мама увидит, если… если!.. — Ты сам захотел, — пожал тот плечами, не выглядя удивлённо. — Пялился на стены, будто увидел там большой кусок шоколада. Я и предложил. А ты согласился. Эрен задохнулся от возмущения. — Я был не в себе! — Заметил. — Убери это с меня! Ривай с сомнением взглянул на спину Эрена, хотя тот уже опустил куртку. — Тебе идёт. Странный комплимент заставил Эрена мгновенно остыть. Впрочем, ему оставалось только гадать, как человеку вообще может идти какой-то рисунок на теле, тем более в таком странном месте. И этот взгляд… От взгляда Ривая у Эрена по спине пробежали мурашки. Его словно облапали без рук. Вообще-то Эрен не планировал возвращаться сюда. Несколько недель любопытства закончились совершенно неправильно. Он всегда считал, что рисунки должны оставаться только на бумаге: в альбомах, тетрадях, папках. Или в рамках, на стенах. В музеях, в конце концов. Но никак не на человеческом теле. Работами мастера должны любоваться многие, а превращать кожу в картинную галерею Эрену казалось странным. Теперь же у него самого на пояснице красовалась небольшая чёрно-белая роза. Вначале это открытие заставило Эрена растеряться, потом — рассердиться. И вот теперь он стоял здесь и не знал, что говорить дальше. Роза на пояснице. Тебе идёт. Идёт, чёрт возьми. Ривай его рассматривал. — Я не могу жить… — Эрен запнулся, потому что помнил, как в прошлый раз на неуважение к работам отреагировал Ривай. — С этим. — А ты попробуй. Эрен заметил кривую усмешку. Ривай будто бы бросал ему вызов. Нагло, смело, прямолинейно. И он не мог отказаться.***
Принятый вызов дал Эрену сил ровно до обеда понедельника, когда после занятий он привычно отправлялся в парк. Чем ближе он подходил к салону, тем меньше уверенности оставалось. Что-то внутри Эрена продолжало сомневаться, а здравый смысл то и дело кричал о том, как глупо он поступил. Чтобы успокоиться, пришлось изменить привычный путь. В последний момент он свернул с главной дороги во дворы, обходя дом с другой стороны так, чтобы не столкнуться с Риваем. И в тот же миг гаденький голосок шепнул: «Трус!», и Эрен больно-больно прикусил язык, надеясь отвлечься. В последующие две недели Эрен мучился от необходимости ухаживать за розой и от воспоминаний о взгляде Ривая. То, как он смотрел, когда Эрен указал себе на поясницу, не было просто профессиональным взглядом. Он смотрел жадно, с интересом. И властно. Словно после того, как Эрен переступил в первый раз порог салона, он стал его собственностью. Фу. Эрен морщился каждый раз, когда мысленно возвращался в тот момент. Однажды он настолько крепко задумался, что перестал рисовать и застыл с поднятой рукой, а милая девушка, попросившая нарисовать её портрет, не на шутку перепугалась.***
Он помешался. Стал думать о том, о чём раньше не позволял себе даже в самых смелых фантазиях. Впрочем, раньше не было даже фантазий. Но с тех пор, как Эрен впервые пересёкся с Риваем, что-то изменилось. Чем чаще он вспоминал его руки, не скрытые одеждой, тем больше казалось, что никак иначе Ривай выглядеть не может. Он выглядит… правильно. Это настоящий он — не скованный чужим мнением, не сдавленный страхом отличаться. Эрен вспоминал, как парень поцеловал Ривая в щёку. Мимолётное, невинное касание. Завидуешь, Эрен? Нравится? А может, даже возбуждает? Ну надо же. Какой-то там поцелуй в щёчку, быть может, просто благодарность, пусть и необычная, а ты уже всякого себе напридумывал. А если пойти дальше? Интересно, каково это? Когда шарик в языке касается губ, скользит по коже шеи ниже, ещё ниже… Эрен испустил долгий вздох, сгибая ноги в коленях и плотно соединяя их. Нет, он не будет этим заниматься. Не так, не с такими мыслями. Он лежал в своей комнате на кровати, почти в полной темноте — свет фонарей с улицы пробивался в комнату через единственное окно. И он, Эрен, который раньше только и делал, что рисовал в свободное время и изредка выбирался гулять с друзьями, теперь больно прикусывал губы и мучился от того, что низ живота нестерпимо тянуло от одних только мыслей о Ривае. Эрен томительно закрыл глаза; ему казалось, что так будет легче, и разъедающий стыд отступит на задний план. Руки медленно спустились вниз, пальцы подцепили резинку спортивных штанов и стянули их вниз. Эрен крепко сомкнул зубы, когда провёл ладонью по набухшему члену через трусы. Какой ужас. У него стоит на Ривая. На мысли о Ривае. После нескольких минут поглаживаний Эрен окончательно сдался и полностью отдался желанию. Дрочить на кого-то настоящего приходилось впервые. От ощущений, что это реальный человек, а не выдуманная фантазия, каждое движение руки отдавалось острым наслаждением. В соседней комнате Карла смотрела телевизор, а он без стыда гладил себя, шумно сопя и постанывая, и представлял, как вместо него это делал бы Ривай. Эрен Йегер, кажется, ты крупно попал.***
Он выдержал ещё неделю. Ходить в парк без соблазна прошмыгнуть мимо салона стало невыносимо. Эрену казалось, что если он хоть на секунду увидит Ривая, то больше не выдержит и сознается ему во всех грехах, которые хотел бы испытать. Пришлось начать носить с собой наушники — музыка хоть как-то отвлекала от пошлости. Правда, рисовать в парке в наушниках не представлялось возможным. В такие минуты у Эрена всё же получалось сосредоточиться на работе и человеке, которого он видел перед собой. Всё внимание доставалось холсту и карандашу, который так удобно лежал в руке и начинал летать. Он старался больше не отвлекаться. Музыку заменял свистевший рядом ветер, фон создавали голоса людей, звучавшие тут и там. Голос девочки — как клавиши фортепиано, голос поседевшего мужчины — гитара. А цокот копыт мимо проходящей лошади, катающей детей, — ударные. Идеально. — Сколько берёшь? Эрен оторвался от сортирования листов в папке и собирался было сказать, что после последней работы ему нужен маленький перерыв, как человек шагнул к нему, вынуждая поднять голову. Это был Ривай, только выглядел он куда… обычнее, чем всегда. Все татуировки прятались под одеждой; пальто на нём казалось слишком экзотической деталью — Эрен даже засомневался, а не обманывают ли его глаза. Пальто. Обычное человеческое пальто, а не какая-нибудь куртка с нашитыми на плечах шипами. Чистая полоска кожи кистей рук, выглядывающая между карманами и рукавами, пленила Эрена. Он бы никогда не подумал, что то, каким предстал сегодня перед ним Ривай, будет таким удивлением. Кроме того, броское колечко под носом, к которому Эрен успел даже привыкнуть, заменили на непримечательное матовое, а из ушей был вынут весь пирсинг, за исключением мочек. Заворожённый, Эрен не мог отвести взгляд от бледного лица, от серых глаз, столь внимательно — с явным волнением — смотрящих на него в ответ. — Ты побелел, будто призрака увидел, — голос Ривая действительно был озадаченным. Эрен нервно улыбнулся. — В какой-то степени. Ты такой… — он не знал, стоило ли озвучить мысли, потому как не успел изучить реакцию на подобные заявления. — Такой обычный. Никогда бы не подумал. А где предыдущее? — Эрен указал на свой нос. — В мусорном ведре, — Ривай без разрешения опустился на стул, предназначенный для тех, кого Эрен рисовал. — Ты ведь свободен? Рисуй. Он почувствовал лёгкое волнение. Ривай был тем человеком, к которому Эрену нельзя было приблизиться и на расстояние метра. Не потому, что запрещено, а потому, что они просто разные. И Эрен, несмотря на свои мучения последние несколько дней, всё равно даже и не мыслил о том, чтобы продолжить налаживать контакт. Контакт? С Риваем? На которого стоит вечерами? Нет уж, увольте. Но спустя пять минут Эрен уже заканчивал с наброском контуров и приступал к прорисовке деталей. Глаза, нос, губы, форма лица. Набитая рука художника позволила ему увидеть то, чего раньше он не замечал. Как бы отталкивающе не выглядел Ривай, особенно в первую встречу, у него всё-таки очень красивые черты лица. Тонкий прямой нос, тонкие губы, острый подбородок, выделяющиеся скулы. Глаза красивыми Эрен назвать не мог — уж больно уставшими и колкими они были. Но вот цвет… Прозрачно-серый, обманчиво-поверхностный. Эрен даже пожалел, что не рисует красками. Впрочем, зачем яркость для серого цвета? Ривай полностью состоял из чёрных и серых оттенков. Даже татуировки были монохромными. — Ты всех людей при работе пожираешь глазами? Сделав неверный штрих, Эрен поспешил отвести руку от листка. — Что? — Мне повторить вопрос? Думаю, ты прекрасно его расслышал. Раздражённо закряхтев, Эрен поёрзал на стуле и вернулся к своему занятию. — Зачем ты пришёл? Я уже собирался уходить. — Потому и пришёл. — Откуда ты знаешь время? — Ты каждый день шлялся туда и обратно мимо моего салона, как тут не запомнить. Но теперь перестал, — Эрен заметил боковым зрением, что Ривай усмехнулся. — Случайно ли? — Может, мне просто надоело… — Значит, обходишь меня, раз расписание не сменилось. Ривай явно старался его задеть, вывести на эмоции. И в какой-то степени это у него получилось — самообладание Эрену позволяли сохранять лишь отточенные движения карандашом. Если сейчас его настрой изменится, портрет будет испорчен. — Ты меня отвлекаешь. — А ты позволяешь мне отвлекать себя. Эрен тихо зарычал, повторив: — Зачем ты пришёл? Не из-за того ведь, что захотелось портретик заиметь. — Просто решил проверить кое-что, — Ривай выглядел явно довольным собой. — Проверил? — Да. От последнего ответа по спине пробежали мурашки. Эрен медленно повёл плечами. — Сделай одолжение — помолчи ещё несколько минут. Плату он брать не стал. Пришлось вспомнить, что Ривай тоже проделал для него свою работу бесплатно. И пусть наличие татуировки на теле не приносило особого удовольствия Эрену, он чувствовал за собой должок. — Неплохо, — оценил самого себя Ривай. Помявшись, Эрен всё же спросил: — Почему ты сегодня… такой? Я даже не узнал бы тебя, пройди ты мимо. — Ты просто никогда не видел меня вне салона, — совершенно спокойно ответил Ривай. Было странно смотреть на него сверху вниз, хоть эмоционально Эрен ощущал себя гораздо ниже, чем он. — А пальто? — Что мне запрещает носить пальто? Эрен смутился и замотал головой. — Ничего. Просто… — Выкинь из своей глупой головы стереотипы, парень, и жить станет проще, — Ривай шагнул к нему, внезапно притягивая его к себе за талию, и шепнул, надавливая пальцами на поясницу: — Зажило? Ну, и как ощущения от того, что ты помечен?***
Вечер Эрен провёл за рисованием набросков. Сначала он пытался разглядеть в отражении маленькую розочку, которая игриво выглядывала из-за пояса любых джинсов или брюк. Точно скопировать рисунок не получалось из-за того, что это было сделано руками Ривая. Одна мысль — одна только мысль — о том, что Ривай прикасался к его телу, пробуждала сладкую истому. Эрен тут же откладывал карандаш, сжимал колени и тянулся за стаканом с холодной водой. Ещё немного, и он больше не выдержит. Метка? Он помечен? Что это ещё за… пошлость? Впрочем, Эрен уловил в этом какой-то особенный смысл, который воспринимался им скорее положительно, чем отрицательно. Ривай объявился сегодня в парке, и Эрену пришлось задержаться. Из-за него. Ради него. Скомкав последний лист с наброском, Эрен достал новый и быстрыми движениями обозначил голову, волосы, глаза, нос. Воспроизведя в памяти образ Ривая, он начал прорисовывать детали, отмечая, что это приносило наслаждение. Однако как только дело дошло до губ, он замер. Глаза, укоризненно смотревшие с рисунка, словно действительно наблюдали за ним, залезали в голову. — Прекрати. Ты убиваешь меня, — сказал он вслух, пристыженный своими мыслями. Хотелось, чтобы эти глаза недобро прищурились, а недорисованные губы изогнулись в ухмылке.***
— Я хочу тебя. Рисовать. Пауза, разбившая фразу, заставила Эрена поспешно отвести взгляд. Интересно, понял ли его Ривай? Он пришёл в салон в середине рабочего дня, обрадовавшись, что никаких клиентов у Ривая не оказалось, и выпалил первое, что вертелось на языке со вчерашнего вечера. Он хотел рисовать его снова и снова, но видя перед собой, а не по памяти. Хотел не просто полагаться на волю фантазии, а узнать, что же в действительности прячет одежда. Ривай несколько мгновений смотрел на него, после чего встал и подошёл настолько близко, что у Эрена перехватило дыхание. — Тогда мне стоит закрыть салон. На обед, — и проскользнул мимо, видимо, чтобы поменять табличку с «открыто» на «закрыто». Эрен топтался на месте, почему-то боясь повернуться. Они прошли наверх, туда, где Эрену уже приходилось бывать. — Полагаю, для тебя важно нужное освещение. Где мне лучше сесть? — Ривай огляделся в поисках подходящего места. Эрена же место не волновало. Он бросил скользящий взгляд на руки Ривая и, шумно сглотнув, попросил: — Я хочу, чтобы ты… полностью. Весь. Ривай обернулся. Эрен был больше не в силах скрывать то, что происходило внутри вот уже который день. Он часто дышал, нервно сжимая ручки сумки, в которой лежала папка с листами и необходимые принадлежности, но рисовать ему сейчас хотелось в последнюю очередь. — Пожалуйста, не смотри на меня так, — закрыв глаза, Эрен помотал головой, пытаясь отвести наваждение. — Хватит, я больше не могу… Комната вдруг стала слишком маленькой и душной. Когда же Ривай скрестил руки и, подцепив низ белой майки, резким движением стащил её с себя, аккуратно положив на кровать, Эрену пришлось прислониться плечом к стене. На торсе и груди, как и предполагалось, было продолжение картины, начатой на руках. Точёные линии с плавными переходами серых цветов пронизывали грудь и уходили вниз, на живот, недвусмысленно скрываясь под поясом джинсов. Верно угадав настроение Эрена, Ривай вновь, как и в парке, подошёл вплотную — чувствовался запах крепкого кофе — и, мазнув носом по его щеке, шепнул на ухо: — Фе-ти-шист, — слово было растянуто специально, чтобы заставить его ощутить свою открытость. — Маленький извращенец. Эрен уже был готов сжаться в комок от нахлынувших эмоций, но Ривай опередил, проведя кончиком языка по его шее. — Волнуешься. Правильно. Ты знаешь, что врать нехорошо? Рисовать он хочет. Меня. Полностью. — Прости… — Так хочешь или нет? — Хочу. Но не рисовать. Вернее, и это тоже, но не сейчас, — невнятно забормотал Эрен. — Вот уж не думал, что у тебя хватит смелости признаться. Ривай опустил взгляд и, не дожидаясь какого-либо согласия Эрена, медленно провёл указательным пальцем по его ширинке, иногда останавливаясь и надавливая на замок. И Эрен вдруг понял — его ждали. То, с какой готовностью Ривай согласился на предложение, с какой готовностью впустил его, закрыв салон на перерыв, говорило только об этом. Ты помечен. После первой же встречи и, похоже, вовсе не спонтанно. Они познакомились вовсе не в тот день, когда Эрен забежал в единственное знакомое место в надежде спрятаться от дождя, а гораздо раньше. Тогда Эрен впервые увидел Ривая, застыв посреди улицы, ошарашенный, удивлённый. Ошеломлённый. Тогда что-то изменилось. Ривай словно был запретным плодом, чудовищем под кроватью из детских баек, в которых говорилось: не спускай ноги ночью на пол, или тебя утащат. Не подходи. Слишком близко. Было страшно, но любопытно. Было непривычно, но со временем всё пришло в норму. Ривай уже не воспринимался таким, как в первый раз. Наоборот — хотелось подойти ближе, дотронуться и проверить. А что же дальше? А дальше оказалось совсем не так, как думалось Эрену. Он остро ощущал желание Ривая не меньше, чем собственное, когда тот прикасался к нему, явно не сомневаясь в том, что сейчас происходило. Эрен потерял момент, когда молния на его джинсах оказалась расстёгнутой, а разгорячённую кожу ключиц лизнул холодок — слишком колко. Ривай открылся с другой стороны: он был горячим. Живым. Холод серых глаз остался внизу, в салоне на первом этаже, рядом с перевёрнутой табличкой «закрыто», обращавшейся ко всем мимо проходящим. Сейчас же Эрен затуманенным разумом отмечал, что Ривай был заинтересован гораздо сильнее него и явно жаждал забраться красивыми руками туда, куда не следовало бы (но хотелось — Эрену). — Ты… готовился? Поднятый на Эрена взгляд был слегка насмешливым. — Нет. Но ждал, когда же тебе наконец сорвёт крышу. Эрен издал протестующий возглас. Он-то думал, что мучиться ему предстояло только наедине с самим собой. Он совершенно не рассчитывал, что всё обернётся именно таким образом. Он был пойман на крючок задолго до того, как в голову закрались подобные мысли. — Ты что, намеренно… соблазнял меня? — Соблазнял? Тебя? Как? Стоя у двери своего салона в тот момент, когда ты бегал туда-сюда, словно ошпаренный? — Ну… — Эрен решил, что, может быть, надумал немного лишнего. — А татуировка? Это метка — твои слова. Хочешь сказать, что и тогда сделал всё не специально? Ривай помедлил, задумчиво коснувшись пальцами его подбородка. — Специально. Правда, я считал, что ты придёшь ко мне немного раньше. Эрен вспыхнул. — Я бы и сегодня не пришёл, если бы!.. — Если бы стояк не мешал рисовать мои портреты, — нетерпеливо закончил Ривай. — Заткнись уже. Эрен бы дорого отдал за то, чтобы картина встающего на колени Ривая запечатлелась в памяти на долгие года. Впрочем, она и так будет всплывать каждую ночь перед сном, заполняя темноту и тишину. Слов больше не было — они закончились, когда Ривай коснулся губами головки члена, опаляя дыханием. Хотелось сдаться и опуститься на пол, но Эрен запрещал себе, стараясь смотреть куда-то под потолок. Это было лучше, чем в ночных фантазиях. Иногда Эрену начинало казаться, что он всё ещё лежит в своей комнате и лишь воображает, как скользит по нему язык Ривая, но стоило только приоткрыть глаза, как иллюзия тёмной спальни рассыпалась, обнажая реальность.***
Спустя ещё несколько дней Эрен снова стоял на пороге салона и пристыженно прятал глаза, не решаясь начать разговор первым. Он корил себя за собственную трусость, за неумение принимать всё и сразу. Он боялся — это было естественно, но объяснить это Риваю казалось невозможным. Ривай выглядел тем человеком, которому неведом страх. Он был примером того, как нужно поступать, если чего-то хочешь. И Эрен убедился в этом в тот день, когда оказался застигнутым врасплох здесь, на втором этаже. Явившись с повинной, Эрен впервые застал Ривая за работой — на кушетке сидел парень с закатанным до локтя рукавом клетчатой рубахи. Он удивлённо посмотрел на Эрена, так как тот явно не подходил для этого места. Не отрываясь от рисунка на коже, Ривай коротко сказал: — Можешь подняться наверх. Скоро закончу. Эрен только кивнул, почему-то уверенный в том, что Ривай непременно это заметит, и торопливо юркнул на лестницу. Ждать пришлось около получаса. Сердце быстро-быстро забилось, когда он услышал звякнувший внизу колокольчик. Значит, посетитель ушёл. Спустя ещё пару минут послышались шаги на лестнице, и Ривай появился в дверном проёме. Скрещенные на груди руки говорили о нежелании говорить первым. — Я поступил некрасиво. Не нужно было… — Эрен закусил губу. — Убегать, поджав яйца. Я так плохо отсасываю? Он поперхнулся. — Не в этом дело! — Да знаю я, в чём. Ты просто испугался, что я отыграюсь после воплощения в реальность твоих желаний и хорошенько засажу тебе. На самом деле в тот момент Эрен совершенно не думал о чём-то подобном. Просто в какой-то миг ему стало жутко неудобно и стыдно, после чего смотреть в глаза Риваю не представлялось возможным. Окончательно растерявшись, Эрен закрыл лицо руками и опустился на стоящий рядом деревянный стул. Голова шла кругом. Нужно было сказать что-то ещё, но мысли кончились. Основную идею Эрен всё же донёс. Да, он дурак, да, убежал, но ведь вернулся. Правда, на что же рассчитывать дальше, большой вопрос. Вряд ли Риваю вообще нужен кто-то вроде него, наверняка он от недостатка поклонников не страдает (в конце концов, Эрен до сих пор помнил «благодарность» одного из клиентов в виде лёгкого поцелуя). — Мне лучше уйти, — пробормотал он себе под нос, вскакивая на ноги. — Сидеть, — резко приказал Ривай, и Эрен волей-неволей опустился обратно. А Ривай, наклонившись к нему, горячо прошептал: — Если попробуешь убежать ещё раз, я сделаю тебе татуировку не в виде цветочка, а в виде наручников, понял? И Эрен, помедлив секунду, громко расхохотался. Да, он определённо понял, что крепко попал.