Туда, куда я не могу за тобой последовать.

"Я должен в первую очередь сообщить об этом Фенрису. Хорошо, что мне не придется смотреть ему в глаза..."

Это была окраина какого-то Создателем забытого, но спокойного местечка. Сказать по правде, тевинтерского беглеца вообще мало заботило то, в какой точке мира находился он и его возлюбленный. Так уж случилось, что в бородатом маге из рода Амеллов была заключена квинтэссенция жизни пепельновласого эльфа, именно поэтому остальное имело второстепенное, если даже не третьестепенное значение. Этим поздним вечером на улице было невероятно душно, а спертый, тяжелый воздух становился поперек горла, тем самым предвещая скорую разрядку небес в виде многочасового ливня. Фенрис направлялся в сторону дома, когда к нему подошел неизменно таинственный посыльный в капюшоне, протянув конверт. Скрылся из виду он столь же неожиданно, скоро и молчаливо, как и появился, оставляя лириумного воина в недоумении. Еще со времен проживания в Киркволле письма приходили ему очень редко, да что там, вообще не приходили. А с момента проживания в этом захолустье письма в таком невероятном количестве перестали приходить и Хоуку. Бывало только, что писал кто-то из старых приятелей: Андерс, например, или Авелин. Чаще всего, к слову, давал о себе знать Варрик. Иногда эльф замечал, как маг скучает по своему "любимому гному". Гаррет, конечно, ни за что бы не признался в этом, но его янтарного цвета глаза были куда более говорящими и выразительными, нежели сам бывший Защитник подозревал. Непонимающе нахмурившись, Фенрис опустил взгляд на подпись. "От Варрика Тетраса, - читал он про себя, - Фенрису". От письма исходило что-то крайне тревожное, заставляя эльфа только сильнее хмуриться. Подобное, очень склизкое чувство навязчиво преследовало его уже третий день. Это напрягало. Бесшумно войдя в пустующий без второго хозяина дом, лириумный эльф тут же направился в излюбленное кресло, подогреваемый желанием поскорее узнать, что таил в себе конверт, заставший его врасплох. Только вот отчего-то пальцы сначала долго не слушались, не желая ломать тетрасовскую печать. Воин мысленно обругал себя за непонятно откуда взявшуюся неуверенность и невротично-резко вскрыл конверт, разворачивая бумагу и принимаясь вдумчиво читать. И, кажется, пожалел, что когда-то маг научил его это делать. "...В любом случае, Хоук, вероятнее всего, мертв. Кажется, у меня впервые не хватает слов, но...мне очень жаль, Эльф. Не делай глупостей", - вещали заключительные строки. Бегло пробежав взглядом по написанному еще раз, эльф в оцепенении замер, переводя совершенно пустой взгляд во тьму комнаты. "Остался на отвлечение". "Застрял в Тени". "Мертв". Он не знал, сколько времени провел в прострации до того, как вскочил со своего места, комкая письмо, и со звериным ревом, полным отчаяния, тут же опрокинул стол, что стоял напротив кресла. Оглушающе зазвенели разлетающиеся на осколки бокалы и несколько бутылок вина, которые Фенрис смог выкупить у одного антиванского капитана специально для Хоука. Им вторил грохот опрокинутого стола и металлический стук каких-то кинжалов и столовых принадлежностей, а вся вместе взятая звуковая какофония заглушила чуть ли не волчий вой бывшего раба. Даже за окном внезапно разразилась буря и теперь вторила гневу Лето раскатами грома и ударами штормового ветра по стеклу. Оно жалобно звенело, вписываясь в общий грохот погрома, происходящего внутри помещения. Фенрис, будто в сумасшедшей лихорадке, метался по комнате. Фенрис хватался за волосы, чуть ли не выдергивая их. Фенрис, прожженный пламенем злости, разбивал все, что только попадалось ему под руку. Фенрис не находил выхода чувствам, что беспощадным штормом захлестнули его. Фенрис больше не видел выхода вообще. В изумрудного цвета глазах - смесь из жгучей злобы, внезапной потерянности, смятения и едва ли не первобытного страха. Неконтролируемые, лириумные клейма вспыхивали столь ярко, что запросто прогоняли предночную темноту из каждого угла комнаты. Боль физическая удваивалась непереносимой душевной и моментально загоралась внутри, пронзая все тело миллиардами иголок, отчего эльф зашелся рыданиями. "Хоук! Хоук! Хоук!..", - то срывался на крик, то шептал он, словно обезумевший, в припадке колотя уже давно окровавленными кулаками стену. Кажется, Лето до сих пор толком не осознавал, что случилось, ведь нахлынувшие эмоции разрывали его с такой силой, что он не мог контролировать ни одно свое движение, будто был одержим. Обессиленный, Фенрис ткнулся горячим лбом в ледяной, как ему самому тогда показалось, камень стены. Содрогаясь от рыданий, он медленно съехал вниз, чувствуя, как предательски подкашиваются колени. Это известие, кроваво и жестко полоснувшее по затянувшимся ранам, мгновенно оглушило эльфа: самые страшные и удушающие ночные кошмары сбылись. И теперь его не разбудит любимый Гаррет, не заключит в самые трепетные и успокаивающие объятия, не убаюкает. Забавно признавать, но со времен их первой встречи кошмары не мучили бывшего раба только последние четыре месяца. Зато теперь вся жизнь станет тяжелым, мучительным сном. Тело Фенриса колотила всеобъемлющая дрожь, пускающая мороз до самых кончиков пальцев. Как это - жить теперь без полного любви взгляда, без теплого хриплого голоса, ласково шепчущего на самое ухо, без сильных рук?.. Одна только мысль об этом, и эльфа снова бросает в дрожь, а к горлу подступает тошнота. Невыносимо. Буйство природы извне сходило на нет, оставляя в аккомпанемент только уныло барабанящий по крыше дождь. Лето был разбит. Казалось, даже воздух вокруг лириумного воина трещал по швам, разбиваясь о каменный пол осколками. Это было настолько сильным, что казалось даже реальным и, глядишь, вот-вот поранишься об эти острые обломки вокруг. Поэтому, увидев бывшего раба сейчас, никто не отважился бы даже приблизиться, как бы трагично все это не выглядело. Хоук - человек, за которого он бы убил кого угодно. Хоук - человек, за которым он хоть в пропасть с высшими драконами, хоть в моря Амарантайна, хоть на глубинные тропы, кишащие Порождениями Тьмы. Хоук - его жизнь. Которой больше нет. Негнущимися пальцами эльф едва смог отвязать от запястья и поднести к губам будто для самого нежного поцелуя уже изрядно потрепанный лоскут красной ткани. - Почему... - шептал Фенрис в багровую ткань, не сдерживая рыданий. - Почему ты отправился туда, куда я не могу за тобой последовать? За окном уже забрезжил рассвет, и красный солнечный диск неспешно разгорался, даря первые, еще совсем робкие лучи, что должны были развеять тяжелый покров ночи. Даже буря совсем стихла, унося с собой последние капли дождя и оставляя на земле лишь ощущение невиданной свежести, а Фенрис все сидел у стены, трепетно сжимая в оледеневших, подрагивающих пальцах алый лоскут от хоуковой брони. Слезы уже высохли и неприятно стягивали смуглую кожу эльфийского лица, тогда как пепельновласый предался более легкой думе. Возможно, он был попросту потерявшим голову глупцом, но...даже несмотря на то, что ураган внутри утих, оставляя после себя разрушенное в щепки ничто, он верил и был готов ждать. Ведь его возлюбленный маг далеко не слаб. Ведь Гаррет обещал ему не умирать. Обещал быть рядом каждый новый день их совместной жизни. Ведь Хоук всегда выполнял свои обещания.