Детективы с набережной Орфевр

Дивизионный комиссар Жюль Жозеф Ансельм Мегрэ закончил чистить зубы и отправился завтракать, в который раз подумав: «Вот если бы мадам Мегрэ была здесь...». Но мадам Мегрэ здесь не было. Конечно, если пожелать, то Хозяин создаст точную копию, однако копия есть копия. Мадам Мегрэ не существует и, если верить проведённому Ниро Вульфом исследованию, никогда не существовала. А значит, надо есть то, что приготовила нанятая через агентство служанка. Не слишком аппетитные гренки, яичницу с беконом и кофе, по вкусу больше напоминающий картон. Сейчас разучились варить настоящий кофе. Всё на бегу, всё походя, неосновательно, без огонька... Мегрэ досадливо поморщился. Не стоит думать подобным образом — оглянуться ведь не успеешь, как пополнишь ряды старцев, коптящих небо бессмысленно и бездумно, ноющих исключительно о давно минувших днях. И пускай всё то, о чём ты только что размышлял, — чистая правда (включая неумение варить кофе), но всё равно не стоит. После завтрака Мегрэ ждала работа. Он мог бы вызвать такси и насладиться зрелищем утреннего Парижа. Или любого другого места, на выбор — как дивизионный комиссар, Мегрэ имел преференции в выборе дневного облика Города. Но зачем? Разумеется, Париж — или что там ещё — будет выглядеть реальным, реальней некуда. Вот только настоящим от этого не станет никогда. Мегрэ натянул плащ, нахлобучил видавшую виды шляпу, сунул трубку в зубы и шагнул к двери. Она должна была выходить в коридор, ведущий к его кабинету на набережной Орфевр. Видом из окна Мегрэ всё-таки не пожелал жертвовать. Любая хандра хороша в меру. Пускай сегодня на набережной хлещет дождь и ветер срывает с деревьев остатки мокрых, жёлтых, дрожащих листьев. Пускай мостовую вымоет дочиста, смоет с неё всю накопившуюся за лето грязь. Даже если в этом мире и не было никогда лета. Полицейский участок встретил его сдержанным рабочим гулом, и Мегрэ, не удержавшись, одобрительно кивнул. Пускай для детектива Стива Кареллы на входной двери красуется цифра 87 и слово «Нью-Йорк», пускай в кабинете инспектора Коломбо за окном шумит вечно солнечный Лос-Анджелес, патер Браун задумчиво глядит на какую-то грязную лондонскую улочку, а окна мисс Марпл выходят в безмятежный сад деревеньки Сент-Мэри-Мид. Это всё неважно. Главное — они команда, они работают вместе и бегут в одной упряжке. Именно в этом их отличие, скажем, от Шерлока или того же Ниро Вульфа. Частные детективы не любят следовать правилам и загонять себя в рамки полицейских процедур. Впрочем, за мисс Марпл или святым отцом Брауном тоже нужен глаз да глаз, хотя, конечно, это детали. — Что у нас? — спросил Мегрэ на ходу у дежурного. Хозяин не тратил ресурсов на лица и фигуры рядовых сотрудников полиции: два мужских типажа и два женских — этого достаточно. Некоторые, становясь сержантами, заводили себе особые приметы: нынешний дежурный был как раз из таких. Он отрастил роскошные усы, а тёмно-русую шевелюру покрасил в рыжий цвет. Под мундиром не было видно, но Мегрэ знал, что на предплечье сержанта красуется татуировка — русалка, прикрывающая грудь лентой с надписью «Полиция». Сержант сверился с журналом и отрапортовал: — Кража индивидуальности в семнадцатом округе, дебошир в борделе Синего округа прим-четыре, массовая драка в свинг-клубе «Четыре сердца»... Мегрэ слушал и понимал, что нынешний день не принесёт чего-то яркого, запоминающегося. Со всеми этими случаями вполне справлялись рядовые сотрудники, даром что Стива Кареллу зачем-то понесло в свинг-клуб. Видимо, совсем уже ошалел от безделья. Мисс Марпл свяжет ещё один розовый пушистый шарф — интересно, куда она их впоследствии девает? — а патер Браун примет пяток-другой исповедей от неустановленных личностей, а затем аккуратно поделится своими мыслями о профилактике преступности где-нибудь в Синих округах... Коломбо же будет немузыкально напевать какой-то американский хит и рассказывать о стряпне миссис Коломбо. Возможно, Мегрэ и сам поделится какой-нибудь историей о мадам Мегрэ. Они с Коломбо — два динозавра в этом бешеном мире. Два старика, бурчащих упрямо и не желающих приспосабливаться. Стив Карелла давно уже создал себе копию глухонемой жены и даже почти поверил, что это она, та самая и единственная. К мисс Марпл время от времени приезжает племянник Рэймонд Уэст, известный писатель. Мегрэ пробовал читать его книги, осилил пару десятков страниц и долго потом отплёвывался, но книги Рэймонда пользуются бешеной популярностью и здесь, и у реальников. Тайна, разгадать которую практичный мозг Мегрэ не мог. Доктор Уотсон, помнится, недавно женился — то ли в четвёртый раз, то ли в пятый, и Шерлок Холмс был шафером на свадьбе. Интересно, существует ли в этом мире Ирэн Адлер? Мегрэ не слишком ладил с Шерлоком, так что вопрос мог показаться истинному британскому джентльмену неуместным. Навести, что ли, справки самостоятельно? Дежурный как раз дочитывал сводки происшествий за ночь, когда массивные двери здания на набережной Орфевр распахнулись, и в холл ввалилась окровавленная девушка. Сделала несколько неуверенных шагов и упала на паркет, потемневший от времени и бесчисленных полицейских подмёток, пачкающих его с утра до вечера. Мегрэ бросился к девушке, нащупал затухающую нить пульса, заглянул в глаза, посветил фонариком. За его спиной дежурный привычно нажал на кнопку общего сбора детективов. Жертву следовало осмотреть и раздеть до её полного исчезновения. Только так можно было сохранить хоть какие-то улики. — Фотографа! — бросил Мегрэ не оборачиваясь, и дежурный забормотал торопливо в полицейскую рацию, передавая приказ далее по инстанциям. Жертва не была индивидуальностью. Один из двадцати наиболее распространённых в Синих округах типажей: пухлые губы, круглое личико, каштановые волосы до талии... Девчонка пыталась придать себе отличительные черты, но делала это крайне неумело. В частности, серебристая бабочка, вытатуированная на щеке, совершенно не вязалась ни с макияжем, ни с одеждой. Слишком изящная, неподходящая для девицы из Синих. Мегрэ никак не мог взять в толк, почему округа развлечений здесь принято называть именно Синими. Хозяину видней, конечно, но во времена Мегрэ эти притоны располагались в кварталах красных фонарей. Красных, не синих. Но Хозяину, конечно, видней. — Совсем ещё молодая, — заметил Стив Карелла, неизвестно когда успевший приехать в отделение из свинг-бара. Мегрэ согласно кивнул — лет девице действительно было немного. Город генерировал таких ежедневно примерно по десять-двенадцать штук. — Татушку набили в салоне у Пино, это в Синем прим-восемь, крайняя улица на юг, — продолжал Стив. — Документы у неё есть, патрон? Мегрэ сунул руку за левое ухо девушки, запачкавшись в крови. — Чип-карта на месте, — буркнул он и щёлкнул выкидным ножом. — Сейчас вырежу. Стив тем временем споро расстёгивал блузку на умирающей. — Причина смерти: три проникающих ножевых ранения. Фотограф есть? — о, здорово! Братан, давай, щёлкни вот здесь несколько раз. Девушка дёрнулась, когда нож Мегрэ отделил чип-карту от черепа. Вульгарно размалёванные губы дрогнули и прошептали: — Алия... Ади... верните... Затем девушка выгнулась в короткой судороге, захрипела и, наконец, расслабилась. Патер Браун привычно забормотал молитву. Мисс Марпл просеменила поближе и решительно обмакнула розовый шарф в лужу крови. Немезиде — второй ипостаси мисс Марпл — и её эриниям требовалась путеводная нить. — Алия и Ади? — Карелла озабоченно нахмурился. — И что там требуется кому-то вернуть? Мегрэ не ответил. Он был занят: в две руки с дежурным раздевал девушку, сквозь которую уже начинал просвечивать пол. В Городе существовало кладбище, но тамошние могилы тоже были взяты из каких-нибудь значимых книг или фильмов. Сгенерированным сущностям надгробий не требовалось: индивидуализированные воскресали (тот же Мегрэ умирал раз пять... или шесть? Теперь и не вспомнишь), неиндивидуализированные исчезали. Всё очень-очень просто. Хотя расследование убийств, конечно, затрудняет. Наконец девица исчезла полностью. — Раны, раны сфотографировал? — наседал Карелла на фотографа. Тот буркнул что-то утвердительное. — Алия — это, несомненно, женское имя, — мисс Марпл задумчиво теребила в руках недовязанный шарфик, на свободном конце которого подсыхала кровь. — Ади? Даже не знаю. Может, сокращение от Ады? — Пойду активирую чип, — сказал Мегрэ. Внешне на его слова никто не обратил внимания, все занимались своими делами. Так и надо. У каждого своя роль. Чип не оказался чем-то особенным: Мария Лулу Канингем, сгенерирована пару лет назад, работала в секс-кафе «Вожделение» в Синем округе прим-четыре. Так, минуточку... в том самом, где сегодня задержали бесчинствующего реальника? Великолепно. Просто великолепно. Мегрэ не верил в совпадения, особенно такие. Надо бы поговорить с тамошним начальством. Перед тем, как выйти из кабинета, Мегрэ переписал все данные с чипа на обычную бумажку: мисс Марпл любила работать по старинке, с рукописными текстами. Занёс старушке, задумчиво разглядывающей свой шарф. — Комиссар, — старая леди сидела тихо, за её окном покачивались осенние пионы, — комиссар, правильно ли я понимаю, что Хозяину наплевать на таких девочек? Мегрэ кивнул и положил лист бумаги на стол, рядом с чашкой душистого чёрного чая. В этом кабинете чай всегда оставался горячим, а камин — растопленным: индивидуальным программам полагались привилегии. Мисс Марпл вздохнула: — Что ж... полагаю, о девушке следует позаботиться нам, раз больше некому. Прошу вас, комиссар, выйдите из комнаты, это... неудобно. — Да-да, конечно, — кивнул Мегрэ. Он уже видел однажды превращение мисс Марпл и, честно говоря, не жаждал повторения. Оставшись одна, старая леди поудобней уселась в кресло-качалку и накинула окровавленный шарф на глаза. В руках у неё появились серебряные качающиеся весы. Мисс Марпл нащупала ножницы и воздела их вверх. Лезвия слились воедино и тускло выблеснули сталью, а из розового пушистого шарфа полезли нити. Они становились всё длинней, опутали кабинет, выскользнули за окно и вслед за вьющимся плющом оплели здание, а затем полетели по небу, бросая на Город внизу кроваво-красные отблески. Трое странных существ возникли возле кресла мисс Марпл. Чёрные собачьи морды скалились там, где должны были быть лица, вместо волос шипели змеи, а кожистые крылья за спинами подрагивали. — Алекто, — холодно произнесла старая леди. — Тисифона. Мегера. Существа залаяли, и в этом лае можно было разобрать лишь одно слово: — Немезида! Мисс Марпл сняла с глаз шарф и бросила его эриниям. Те заскулили, нюхая подсохшую кровь. Затем мисс Марпл распахнула окно и повелительно махнула рукой: — Летите! Крылья взметнулись вверх, и эринии покинули комнату. Оставшись одна, мисс Марпл покачала головой, отложила весы, обрезала одну из нитей и пробормотала: — Хотела бы я этого не делать. Но посмотрим, посмотрим... *** Стив Карелла уже битый час допрашивал владелицу тату-салона, мадемуазель Жюли Пино, крепко сбитую крашеную сорокалетнюю блондинку. Та картинно всплёскивала татуированными руками и тараторила без умолку — но всё не о том, о чём хотел услышать детектив Карелла. Девица? Ну, возможно, она и делала здесь татуировку. Салон Пино нынче в моде, не в последнюю очередь благодаря умеренным ценам и шикарному качеству работы. Кстати, господин детектив не желает сделать татуировку? Полиции мадемуазель всегда готова оказать услугу! И скидки, да-да, хорошие скидки. Не желает? Право же, очень жаль. У Жюли Пино столько хороших вариантов, которые весьма подойдут молодому и привлекательному мужчине... Да, бабочка, несомненно, отсюда. Мадемуазель Пино всегда узнает руку своих художников. Это довольно популярная сейчас тема, такую татуировку делают многие девушки. Неужели господину детективу нужна именно такая? Она женская, конечно, но мадемуазель Пино никогда не делала различия между клиентами по полу! Нет? Жаль, очень жаль. Слова катились, словно гладенькие горошины, за окном тату-салона шумел вечно чем-то недовольный Нью-Йорк с муравейниками-небоскрёбами и всё время спешившими по своим делам пешеходами, а Стив Карелла чётко и ясно ощущал: мадемуазель Жюли Пино ему лжёт. Лжёт и не краснеет. Повинуясь внезапному порыву, он затребовал изначальный рисунок татуировки, который, пусть и не сразу, но был ему предоставлен. При этом мадемуазель Жюли выглядела крайне недовольной. И Стив понял причины её раздражения, когда разглядел чертёж повнимательней. В усиках бабочки имелись чёрные точки, и подпись под стрелочками, ведущими к этим точкам, была ясной и недвусмысленной: «Тут — аудиосвязь». Но вот чья и с кем — мадемуазель Жюли отказалась рассказывать категорически. Стив хотел было арестовать строптивицу, но ограничился тем, что велел установить за тату-салоном наблюдение. Так, пожалуй, можно было узнать больше. И детектив Карелла не прогадал — через некоторое время мадемуазель вышла из салона и пошла куда-то по направлению к жилым кварталам. Затем, словно заметив слежку, быстро оглянулась по сторонам и подошла к уличному телефону-автомату. Кому она звонила? Эта загадка мучила детектива Кареллу, пока он возвращался в участок, чтобы рассказать о своих наблюдениях. *** На допрос Уилки Акройда — того самого дебошира из секс-кафе «Вожделение» — Мегрэ взял с собой инспектора Коломбо. В участке уже привыкли, что Коломбо вычисляет преступника тут же, как только увидит. И вообще — с ним приятно поговорить, оба они сыщики старой закалки. Хотя и не настолько старой, как патер Браун. Это важно — Коломбо не чурался современных методик допросов. Как и все реальники, Уилки был чрезвычайно красив. Правильные черты лица, светло-русые волосы, рассыпавшиеся по плечам буйными кудрями, идеальная мускулатура... Мегрэ бы завидовал, если б не знал, что реальникам предоставляется право моделировать себе внешность, когда они попадают в Город. И ещё не было ни одного реальника, который бы не улучшил себе лицо и фигуру... Хотя нет, одного Мегрэ знал: злой, въедливый и без меры гордый человечек, считавший ниже своего достоинства приукрашивать свою внешность в виртуальном мире. С ним было чертовски сложно иметь дело. Наверное, лучше уж те, кто честно старается казаться лучше, чем они есть. Их легче за что-нибудь прихватить. Вот с такими, как Уилки Акройд, комиссар Мегрэ привык иметь дело. Он молча зашёл в камеру — массивный, слегка обрюзгший, с сурово поджатыми губами и прищуренными глазами. Плоть от плоти своих предков-крестьян, ходивших с вилами на кабанов и помещиков. Недалеко ушедший от корней, пахнущий вяленой рыбой, въедливой парижской пылью, недорогим вином и опасностью. И какими бы ни были твои мускулы, как бы ты ни следил за здоровьем, но когда на тебя надвигается что-то тёмное и хтоническое, что-то вечное, то, что было сто лет назад и через сто лет тоже будет ворочаться в мутных глубинах подсознания, — ты боишься. Это естественная реакция, пришедшая от предков, просыпавшихся от зарева пожара и рёва обезумевшей толпы. Уилки Акройд не отшатнулся, но явственно подался назад, зрачки его расширились, а ноздри раздулись. Мегрэ начал задавать вопросы — обычные, касающиеся происшествия, а сам следил за реакцией реальника. Ненормально, когда обычной дракой в секс-кафе занимается дивизионный комиссар. Интересно, Акройд это понимает? Он понимал. И боялся, боялся до сорванного голоса и дрожи. Поэтому хорохорился, через слово вспоминая о правах и требуя адвоката. Мегрэ игнорировал это требование, чем вызывал ещё больший страх. Уточнив ничего не значащие подробности, он посмотрел на Коломбо, который до сих пор стоял молча, и прямо спросил: — Этот парень убийца? Коломбо помялся, зачем-то ссутулился, сунул руки в карманы, а затем ответил: — Несомненно. Но кое-что меня всё же смущает. Зачем и каким способом этот молодой человек убил мисс Канингем, и куда потом девал орудие убийства? Уилки взвился: — Я никогда не видел никакой мисс Канингем! И я требую адвоката! — О, вы её, разумеется, видели, — спокойно отвечал Коломбо. — Но вопрос «зачем» всё же не даёт мне покоя. Равно как и отсутствие орудия убийства. Что-то такое... длинное, правда? Остро заточенное и округлое. Типа длинной отвёртки. Дыхание Уилки Акройда сбилось, глаза расширились. Тем не менее, молодой человек внятно и раздельно, чеканя слова, произнёс: — Я. Не. Убивал. Мисс. Канингем. И где, чёрт подери, мой адвокат? — Хм... а ведь вы верите в то, что говорите, — усмехнулся Коломбо. — И тем не менее, вы — убийца. Весьма любопытная дилемма, господин комиссар. Если мистер Акройд не убивал мисс Канингем, то кого же он убил? — Вы псих, — уверенно сообщил Уилки Акройд. — На твоём месте, юноша, я бы не оскорблял сотрудника полиции, — мрачно сказал Мегрэ. Признаться, комиссар был обескуражен. Выводы Коломбо требовалось обсудить со всеми, включая, разумеется, мисс Марпл. И куда, во имя Господа всемогущего, опять запропастился патер Браун? — Я не оскорбляю. Я констатирую факт. И требую адвоката! — Идём отсюда, — Мегрэ потянул Коломбо за рукав, и они покинули камеру под вопли Акройда: — Адвоката! Адвоката, чёрт возьми! Как только Мегрэ ушёл, в камеру через решётку пробралась тоненькая розовая нить, крошечный побег, упрямо цепляющийся за прутья. Она льнула к камням, подбираясь к заключённому всё ближе и ближе. Затем на её кончике образовался нарост, начавший стремительно набухать. Уилки Акройд обернулся и застыл, его лицо исказила гримаса мучительного страха. Он хотел отбежать, стучать в двери камеры, вызывать дежурного, но не мог сделать ни шага. Нарост тем временем увеличивался в размерах, и когда достиг высоты примерно человеческого роста, то с негромким хлопком лопнул, развеяв по камере тончайший розовый пух. Появившаяся из розовой нити эриния сделала шаг вперёд и глухо взвыла. Уилки дёрнулся, отшатнулся, внезапно обретя свободу движений, закрыл уши руками и прошептал: — Нет, нет, пожалуйста... Затем завопил: — Не надо! Умоляю, не надо! Эриния продолжала выть, и вскорости ей начал вторить сам Уилки, монотонно раскачиваясь и продолжая затыкать уши. На шум сбежалась охрана. Очевидно, жандармы слышали совсем не то же самое, что реальник. Впрочем, к этому они давно привыкли. Останавливать разбушевавшуюся эринию никто не рискнул. Один из надзирателей крикнул: — Позовите мисс Марпл! Молоденький жандарм развернулся и побежал за старой леди. Он торопился, пару раз едва не споткнувшись: все понимали, что без Немезиды здесь не обойтись. Любой человек, вставший на пути обезумевшей эринии, обречён терпеть муки вместе с тем, кого отыскала мстительная и кровожадная тварь. На самом деле жандарм, как и многие другие полицейские на набережной Орфевр, испытывал двойственные чувства. С одной стороны, он был счастлив, что мисс Марпл стоит на стороне служителей закона, с другой — считал методы Немезиды не слишком-то приемлемыми. Но Хозяин создал мисс Марпл такой, какая она есть, а с Хозяином не спорят. Услыхав доклад жандарма (предварительно, разумеется, постучавшегося — иначе входить в кабинет старой леди было строжайше запрещено), мисс Марпл отставила чашку чая, задумчиво посмотрела на своё вязание — она вязала нечто белое и пушистое, похожее на шкурку котёнка — и проследовала за молодым человеком. Увидав происходящее, она глубокомысленно кивнула. — О да, — сказала мисс Марпл. — Вот теперь всё прекраснейшим образом сходится. И взмахом руки прервала захлёбывающуюся от ненависти эринию. — Всё в порядке, дитя. Алия, верно? Ты ведь сказала этому мерзкому мужчине, что тебя зовут Алия? Ну всё, всё, успокойся. Больше тебя никто не тронет, обещаю. Уилки, дрожа, кивнул — и бросился в утешающие объятия мисс Марпл. *** Патер Браун бродил по улицам Лондона уже не первый час. Моросил дождь, и патер привычно раскрыл старый, потёртый, видавший виды зонт. Издалека святой отец как никогда напоминал чёрта: загнутые вверх поля шляпы старого священника в промозглом, тускло освещаемом газовыми фонарями воздухе смотрелись, как самые настоящие рога, а тёмный круг зонта образовывал над патером зловещий чёрный ореол, не пропускающий ни искорки света. Лондонские здания — закопчённые, с ржавыми потёками там, где водосточные трубы были особенно старыми — стройными рядами смыкались по обеим сторонам узкой улочки, мощёной серым кирпичом, напомнившим святому отцу ту самую, выложенную благими намерениями, дорогу. Наконец патер Браун решился. Он воровато оглянулся и юркнул в подворотню, затем, пыхтя и отдуваясь, кое-как перелез запущенную зелёную ограду, изрядно выпачкавшись в грязи и проломив в кустах изрядную брешь. — Ну вот, — вздохнул он, покачав головой, — теперь каждой крысе известно о моём приходе. Что ж... крысы — тоже Божьи твари, почему бы не уведомить их? Шмыгнувший мимо зверёк с длинным облезлым хвостом неразборчиво пискнул в ответ и вдруг застыл, уставившись остекленевшим взглядом куда-то за спину патеру Брауну. Тот тоже обернулся. Из земли лез нежно-розовый росток, брезгливо отряхивающий с себя налипшие комья грязи. Патер строго поглядел на росток — и тот застыл, подрагивая на ветру. Это был их с мисс Марпл общий секрет — Благодать, останавливающая Закон. О нём они оба старались не распространяться. Скорее всего, знал комиссар Мегрэ; насчёт Коломбо и молодого Кареллы патер Браун уже сомневался. Хозяин вряд ли был в курсе — в этом святой отец был почти что уверен. Хозяин устанавливал свои правила в Городе и следил за их соблюдением, но вот являлся ли он создателем Города? Вопрос вопросов. Патеру Брауну хотелось верить, что Бог, которому он по мере своих скромных сил пытался служить, всё-таки внёс некоторые коррективы в изначальный план строительства Города. И продолжает вносить их до сих пор. А Хозяин... как говорится, кесарю — кесарево. Отец Браун решительно пересёк лужайку, собрав на свои башмаки невероятное количество грязи, отряхнулся и постучал в двери заколоченного особняка. В окнах дома не светилась ни одна лампа, ни одна из потёртых занавесок не шелохнулась, но патер Браун не оставлял попыток и молотил в дверь кулаком и ручкой зонтика одновременно. — Аделаида, откройте, пожалуйста! Аделаида, я знаю, что вы здесь. Или я — или эринии: третьего не дано! Спустя пару секунд неприступная, на первый взгляд, дверь тихо скрипнула. Щёлкнул замок, и патер Браун переступил через порог, оказавшись на прицеле у невысокой полной вульгарно накрашенной девушки, державшей в руках пистолет. Его ствол не дрожал. — Это не поможет, Ади, — мягко заметил священник. — Меня ведь воскресят, вы же знаете. — Знаю, — кивнула девушка, — но у меня будет время. — Вряд ли. Выгляните во двор, прошу вас. Девушка осторожно подошла к окну. Розовый росток оплёл нитями всю землю, и по пушистому розовому покрывалу бегали перепуганные крысы. — Вы остановили Немезиду? — изумлённо обернулась девушка к отцу Брауну, который безуспешно пытался выжать полы сутаны до приемлемо-влажного состояния. — Увы, только временно. Аделаида, я не в состоянии вечно скрывать обстоятельства этого дела. Мне нужна ваша помощь. — Ха! Вы ведь и сами всё знаете, верно? — Кое-что я знаю, — покладисто кивнул священник. — Вы основали группу «серебряная бабочка». Или «серебристая»? Ну да это не столь важно. Вашей целью было отыскать и покарать тех мерзавцев, которые убивают девушек в Синих округах. Вы научились в момент смерти меняться с ними телами. — Это было несложно, — фыркнула Аделаида. — На самом деле коды доступа реальников лежат чуть ли не у всех на виду! Эти ребята слишком глупы, чтобы запоминать сложные пароли. — И Уилки Акройд был как раз из таких, верно? — Грязный извращенец! — Вас никто не защищает, — продолжил священник. — Хозяин устанавливает для таких убийц штрафы за порчу виртуальных симуляторов, но ведь умерщвлённые программы просто исчезают, распадаются на обрывки кодов! Отследить их гибель можно, но вот связать её с конкретным реальником уже намного сложнее. — Именно так! Вы, индивидуализированные, никогда не поймёте, что такое умереть навсегда. Раствориться, исчезнуть... не быть. А эти твари лишь смеются — ведь мы для них неодушевлённые программы! Они... — голос Аделаиды задрожал: — Они сами так говорят! Они убивают в Городе, чтобы не делать этого там, у себя, в реальности! — Я понимаю, — отец Браун снял шляпу и затеребил её в руках, — я не знаю, что есть смерть, но я действительно понимаю ваши чувства и признаю за вами право на самооборону. Но в этот раз всё пошло не так, верно? Уилки не добил Марию Лулу, поскольку ещё не умел толком убивать. С первым убийством у маньяков всегда возникают сложности... — Мы с Алией... Мария представлялась этим мерзавцам именно так, по имени подруги, которую убил один из них... мы с ней отыскивали этих зверей, — Аделаида стояла прямо, гордо вскинув голову. — Назад, в реальность, возвращались уже не они, а их жертвы. Девочки заслуживали второго шанса! А души их убийц, я надеюсь, сейчас блуждают неведомо где! Аделаида перевела дух и с горечью продолжила: — Мы всего лишь шлюхи, неиндивидуализированные дешёвки, штамповка, не так ли? Убьют одну — создадут другую. Убьют десяток — в ту же секунду Хозяин заменит девочек точно такими же. Да, такими же... но другими. Другими, понимаете? Другими! На глазах девушки выступили слёзы, и она сердито смахнула их той рукой, в которой держала пистолет. Отец Браун утвердительно склонил голову: — Мир жесток, Аделаида. — Он попёрся в полицию, да? — девушка зло усмехнулась. — Да. — Все они, когда припечёт, вспоминают, что их должны защищать! А кто защитит нас? На этот вопрос у патера Брауна не было ответа, так что он просто решил уточнить интересовавший его вопрос: — Когда Уилки в теле Марии Лулу пытался добраться до полиции, его тело пыталось отвергнуть вселившуюся в него душу, верно? Поэтому и случился погром в секс-кафе? Разум временно помутился, пока две души вели борьбу за тело? Аделаида пожала плечами: — Наверное. У нас ещё ни разу не случалось такой осечки. Знаете, если бы Мария Лулу знала, что этот идиот даже убить толком не в состоянии, она бы добила себя сама! Патер Браун вздохнул, поглядел на девушку, закусившую губу, чтобы не разрыдаться, и предложил: — Идёмте в гостиную, Аделаида. Поговорим там. Я приму у вас исповедь. Предстояла одна из тех многих бесед, которые патер Браун вёл с грешниками — как раскаявшимися, так и нет. Но тему этих разговоров не знал никто, кроме самого священника и того, кому он пытался спасти душу. Отец Браун верил, что душа есть у всех. *** — И всё-таки я надеюсь, что впредь меня не заставят часто действовать... подобным образом, — мисс Марпл сердито распускала шарф. Подсохшая кровь мешала — как обычно. Сколько ещё раз добрая старушка свяжет и распустит шарф Немезиды? Если вдуматься, то Мегрэ вовсе не желал этого знать. Поживём — увидим. Рядом с креслом мисс Марпл стояла горничная — миленькая рыженькая простушка в переднике. Глаза её были прикрыты: Мария Лулу привыкала к новому, специально для неё созданному телу. Мегрэ чувствовал себя неловко. Не каждый день нарушаешь дух закона, соблюдая его по сути. Тело убийцы Уилки Акройда было разрушено — и неважно, что ранее оно принадлежало самому Уилки Акройду. Про дух Хозяин ничего не говорил. Но всё равно дивизионному комиссару было не по себе. А вот мисс Марпл и патер Браун ничего такого не чувствовали. Нет, всё-таки Хозяин зря ввёл гражданских в состав жандармского управления. Или не зря? Мисс Марпл принялась объяснять горничной, как правильно мыть вустерский фарфор. Патер стоял рядом и с благостной улыбкой внимал — уж кто-кто, а отец Браун никогда не отказывался от новых знаний. Мегрэ вышел и тихонько прикрыл за собой дверь. Да уж, что ни говори, а денёк выдался нелёгким. Ещё раз глубоко вздохнув, Мегрэ прикрыл глаза, а когда открыл их, то очутился на набережной Орфевр. Конечно же, набережная не была настоящей. Но в уши лезли назойливые вопли вечно голодных чаек, а ветер принёс с Сены ни с чем не сравнимый запах речной рыбы. Тучи летели низко, почти цепляясь за мансарды шести и семиэтажных домов из красного и серого кирпича — с севера надвигался дождь. Прохожие в плащах торопились по домам, редкие такси призывно мигали огнями, шелестели волны реки, лениво плюхаясь о каменный парапет. Обычный, ничем не примечательный парижский день. Серые будни, столь любимые дивизионным комиссаром Мегрэ. Ненастоящая набережная, иллюзорная жизнь — да какая, в сущности, разница? День был тяжёлым, преступление раскрыто, а значит, Мегрэ заслужил немного отдыха. Одну прогулку по Парижу и скромный ужин в «Ле-Вояль». Показалось, или на мосту Пон-Нёф мелькнуло знакомое серое пальто?.. Нет, это уже слишком. Мадам Мегрэ написана в другом мире, здесь её не существует, она просто не может существовать здесь. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Есть иллюзии, которым не место даже здесь. Слепые головы атлантов на арках моста Пон-Нёф улыбались и хмурились. На миг комиссару Мегрэ показалось, что они понимают куда больше иных зрячих. И от этой мысли почему-то стало легче.