You make me crazy

Ты определённо сводишь меня с ума. Потому как это не конец света и ветки деревьев все так же немного склоняются в приветственном жесте. Это не всеобщая лихорадка, потому как подруга все так же что-то щебечет про заказы на ebey и новую кофейню на углу нашего дома. А я думаю, что твои пальцы настолько утонченны, что достойны пера Шекспира и кисти Дэга. Двери так же, как и раньше, немного скрипя, пропускают меня в здание университета, а в моей голове эти сумасводящие пальцы, оголяющие идеально очерченное тело. Утро так же, как и раньше стелется по земле, пары так же в принципе немного сносны, если бы не эти чертовски притягательные губы, созданные для поцелуев. Конечно же моих поцелуев. И ноги уже сами бредут к бару, где меня ждёт виски, соджа и может твоя снисходительно брошенная улыбка. А может и снисходительно брошенная майка. Может и не только майка. Я готова на сброшенное все, лишь бы это видела только я. И в перерыве между медленным потягиванием третьей и мгновенно выпитой четвёртой я слышу как ты приветствуешь зрителей и проводишь своими крышесносящими пальцами по струнами. В этот момент во мне и пропадает четвёртая, а немногим позже и пятая, она была опустошена после нескольких пассажей твоего до слез мелодичного голоса. И я уже растекаюсь также медленно и тягуче, как и виски. Ты говоришь что-то про влияние классики и так тепло улыбаешься и эта твоя восхитительная ямочка и лазурь глаз наталкивает на мысль о земных ангелах, но. Я то знаю, что пробьет полночь и ты, бросив в толпу дерзкую ухмылку, будешь танцевать так, что все внутри у меня скрутится узлом и не развяжется больше никогда. Разве что если ты не приложишь к этому усилия. Минсок понимающе ставит передо мной не помню какую по счёту виски и говорит, что подбросит до дома и даже поделится сигаретой. Золотой человек! Кто же знал, что подбрасывать меня будут не одну. И домой не ко мне. И вообще. Просыпаться от того, что сумасводяще-крышесносящие пальцы бездумно гуляют по твоему лицу очень вредно, так как это грозит как минимум сердечным приступом, если бы не вовремя подсунутый тобой стакан с водой и прозрачный смех, от которого я впадаю в ступор. Люди так не смеются. Ты точно не с этой планеты. Люди точно не везут вдрызг пьяную девушку к себе домой, узнав от друга-бармена, что она как сумасшедшая фанатка каждый вечер появляется в баре и не пропускает ни одного выступления. И уж точно не приветливо улыбаются и заботятся о состоянии твоей головы. И вообще. Стоп. Ты что, в одном полотенце?! Капли воды стекают с светлых волос и проделывают небольшой путь с подбородка до кромки полотенца. У простых смертных не может быть таких широких покатых плеч и уж тем более такого соблазнительного пресса. Эти искусно вылепленные рельефы созданы для прикосновений. И в горле опять пустыня Сахара, и в голове примерно так же, и не только в голове. Крышесносящие пальцы мельтешат у меня перед глазами и все внимание теперь приковано к бездонным небесным глазам. - Долго ты меня разглядывать будешь? - Да. - Хе. - Хехе. А ещё простые смертные не целуются так тягуче и жарко, что кажется планета сойдёт с собственной оси. Теперь я знаю, что кожа на ощупь как бархат и если повести ладонью по груди - будет тихий стон и звук лёгкого бриза и волн, ласкающих песок, что запах навеянный морем и заполняющий лёгкие будет преследовать меня вечно, что если подуть на шею и захватить ее губами - можно попасть в захват стальных объятий и я не против быть захваченной так на неопределенный срок. Апокалипсис не наступил, кафе все так же приветствует посетителей и ты снова перебираешь тонкими пальцами струны и улыбаешься невинной ангельской улыбкой. Но я - то знаю, что стоит лишь переступить порог нашего дома и ты бросишь в мою сторону ухмылку, и не только её, и будешь снова скручивать мои внутренности в узел, чтобы потом распутывать его снова, и снова, и снова.