Двое в трактире, не считая медведя

      От него пахло зверем. Маришка чувствовала этот запах всем своим нутром. Слегка сладковатый, с привкусом мускуса и запахом вечернего леса, когда в нем пробуждаются самые опасные твари. И это был отнюдь не запах собак, знакомый Маришке почти всю жизнь. Его она чувствовала лишь в раннем детстве, когда отец потехи ради водил её смотреть на привязанных к ограде деревни волчат, которых охотники принесли с собой после похода в лес. Волчата рычали, пытались перегрызть крепкую просмоленную веревку и в бешенстве кидались на подходящих к ним людей. Крестьяне с улыбками бросали в них кусочками хлеба, дети с прутиками на спор подбегали и тыкали в их бока. Этот волк явно не знал ни привязи, ни оков клетки. Он окинул её ленивым взглядом янтарных глаз, небрежным кивком указав на стойку. Девушка поспешно поставила на неё кружку и устремилась вглубь таверны. Незнакомец протяжно потянул носом над кружкой, слегка поморщился. Затем пригубил едва пенящегося пива и звучно сплюнул прямо на деревянный пол. Трактирщик повидал многих посетителей за свою жизнь. Многие из них угрожали ему, некоторые находили удовольствие в том, чтобы поносить его и его родных до седьмого колена. Но никого из них он не боялся так, как этого нарочито медленно встающего мужчину, желтые глаза которого пугали своей дикостью и буйством. Незнакомец встал, аккуратно смахнул слюну с черных бакенбард похожим на коготь ногтем. - Не понравилось? - пролепетал Ольсен, бледнея прямо на глазах. Пальцы, которыми он вцепился в стойку, задрожали и выбивали звучную дробь на рассохшемся, давно не крашенном дереве. Длинная ручища гостя в мгновение ока обхватила его за ворот и подтащила ближе к стойке. Кулак был словно стальные тиски, которые местный кузнец приспособил для выпрямления подков и брусков железа. - Не понравилось, - кивнул незнакомец, не сводя с трактирщика животных, страшных глаз. Ольсен, к стыду своему, чувствовал, как по ноге потекла горячая струя. - Неси приличного пойла, а не то... Почувствовав, что хватка кулака разжалась, трактирщик что есть духу дунул в погреб, хлопнув при этом плохо смазанной дверью. Незнакомец усмехнулся, пригладил черную, как смоль бородку и вновь сел за деревянную стойку. Трактирщик гремел в погребе, попутно, судя по звукам, переворачивая попавшие под руку бутылки. Маришка притулилась около двери на кухню, но он с легкостью различил её шаги. - Эй, девка, подойти сюда, - бледная словно молоко молодка быстро вышла из тени. - Неси, что у вас есть закусить.       Маришка быстро закивала и убежала на кухню. Мужчина развалился на стойке, довольно хмыкнул и принялся ждать, неспешно постукивая острым ногтем по деревяшке. После каждого стука на древесине оставалась маленькая, но заметная вмятинка Первым прибежал трактирщик. Утерев пот, он выставил перед гостем две запечатанных глиняных бутыли. Увидев их, незнакомец одобрительно кивнул. Облегченно выдохнув, Ольсен тут же вновь умчался в погреб, видимо, отдышаться и сменить штаны. Следом прибежала молодка, выставив перед гостем блюдо с зажаренной курицей, украшенной яблоками. Дождавшись вполне доброжелательного хмыка, она умчалась на кухню. Мужчина неспешно взял одну из бутылей, легким движением кисти сорвал пробку и приложился к горлышку. Оторвавшись от неё, он одобрительно крякнул, утер кожаным рукавом побежавшие по бакенбардам темно-янтарные струйки и приступил к курице. Едва ли не разорвав её надвое, он отломил ногу и принялся жадно срывать мясо острыми зубами. Передние клыки у него заметно выделялись вперед и с легкостью дробили куриные кости. Покончив с ногой, гость вновь приложился к бутылке, выпивая содержимое большими глотками. По залу разнесся крепкий запах самогона. Дверь в таверну аккуратно раскрылась. На пороге стоял сухонький старичок, облаченный в балахон цвета весенней листвы, на котором на веревочках у ворота болтались странные деревянные амулеты. На кистях были деревянные наручи, с прикрепленными поверх них костями. Волосы же старика, заплетенные в две белые косы, беззаботно болтались у шеи, изредка поблескивая в тусклом свете таверны запутавшимися в них золотыми листочками. Новоприбывший остановился на пороге, втянув чутким носом запахи, витающие в зале. C легкостью различив крепкий дух самогона, он слегка усмехнулся в свои белую бороду и прошагал к стойке. Мужчина не обратил на него особого внимания, продолжая отпивать из бутылки и рвать на части куриное мясо. Но как только старик подошел к стойке, то его голова тут же повернулась к незнакомцу. В янтарных глазах на мгновение зажглись огоньки и тут же погасли, как только он втянул носом исходящий от старика запах. Пахло осенним лесом, наполненным увядающей травой и смолистым духом деревьев. Пахло запахом мокрой шкуры, вымоченной под струями холодного дождя, пахло сырыми грибами и сладковатым вкусом ягод. Пахло зверем. - Не столь часто я встречаю незнакомцев в этой округе, - улыбнулся старик и присел на стоящий рядом стул. - Я тут недавно, - ответил ему мужчина, вытирая покрытые жиром руки о плотные черные штаны. - И уже успел вогнать в страх бедного трактирщика, - слегка укорил его старик, подмигивая смеющимся изумрудным глазом. - Они чуют, - проворчал мужчина, - не могут понять, но все равно чуют. И боятся. - Это в их природе, - старик пододвинул к себе оставшуюся бутыль. Старческая рука с легкостью вытащила плотно сидевшую пробку. - Их предки сотнями лет опасались леса, его опасностей, его тайн. Неудивительно, что спустя столько лет они все еще с опаской смотрят на темные стволы деревьев. - Бейнхаллоу, - мужчина поднял порядком опустошенную бутыль. Старик ответил тем же жестом. - Силла.       Бутыли глухо чокнулись друг со другом, после чего оба оборотня приложились к горлышкам. Порядком выпивший Бейнхаллоу пил медленно, наслаждаясь самим вкусом самогона. Кадык старика дружно метался взад-вперед, показывая крайнюю увлеченность хозяина процессом поглощения горячительной жидкости. - Вот же шельма трактирщик! - выдохнул Силла. - Скрывал от меня такую вещь! - Иногда необходимо припугнуть, - усмехнулся Бейнхаллоу, протягивая руку к курице. Вскоре к нему присоединился и Силла, и от курицы осталось одно воспоминание. - Что привело тебя сюда? - старик развалился на стуле, утирая бороду рукавом. - Людские предрассудки, - пробурчал мужчина, отшвыривая от себя пустую бутыль. Та жалобно звякнула и разбилась на кучу глиняных черепков. В соседней комнате Ольсен пугливо обхватил только что надетые штаны. - Неужели? - настала очередь усмехаться Силлы. - Люди всегда боятся тех, кто отличается от них, - Бейнхаллоу мрачно поглядел на осколки. - Они не боятся лишь зверюшек, которых они посадили на цепь и засунули в клетки. Только тогда они со смехом кормят его с ручек и бьют плеткой, если он вздумает рычать на них. А оборотней они боятся пуще смерти. - Хоть и для этого нет особых причин, - грустно подтвердил Силла, подмигнув смеющимся глазом. - Стоит только заикнуться об оборотне, все сразу же думают об отвратительном звере, что днем ходит по домам в облике страшного человека, выискивая неосторожных детей, а ночью превращающегося в кровожадного волка! - И ты ничуть не подходишь под это описание, - усмехнулся старик. Бейнхаллоу подозрительно посмотрел на него. - Остается только ждать, пока человеческие девочки не будут в своих сладких грезах мечтать от мужественных парнях, которые в полнолуние обращаются в зверей, - грустно улыбнулся оборотень. - Только тогда нам дадут хоть капельку воздуха. - И обязательно они будут должны превращаться без одежды, - одобрительно поддержал Силла, - не то мечты будут скучноватыми. - Именно так!       Трусоватый трактирщик добыл им еще самогона. Так вот сидели, вполне мирно обсуждая насущные проблемы, два оборотня, которых судьба свела в захудалой таверне прямо у леса Тыфня, что издревле прослыл у местных чародейным и загадочным. Но ведь все когда-нибудь заканчивается. - Благородные господа, - подбежал Ольсен с бледным лицом, - там... на улице... толпа! С оружием! - За мной явились, голубки, - Бейнхаллоу стукнул ногтем по горлышку бутылки. - Никак не успокоятся. - Людские предрассудки? - улыбнулся старик. - Именно, - подтвердил оборотень, вставая со стула. Кинув на стойку золотую монету, отчего у трактирщика вытаращились глаза, он снял со спинки свой плащ и прицепил за застежку к своим кожаным доспехам, скрывая их под расшитой серебристым мехом черной тканью.       Дверь распахнулась без скрипа. На дворе стояла толпа, где-то около двадцати человек. На всех были блестящие серебристые доспехи, многие держали щиты с намалеванными на них девой, держащей в руке алую розу. - Ты! - гневно выдохнул впереди стоящий воин, к шлему которого были прикреплены горделиво воздетые лебединые крылья. - Я, - подтвердил Бейнхаллоу, опираясь об дверной косяк.       Воины тут же достали оружие. У многих мечей гарда была выполнена в виде раскрытых ладоней. Безвкусица, как считал сам оборотень. Лезвия блестели в солнечном свете. Трое позади натянули арбалеты. Бейнхаллоу незаметным движением завел руки за спину, нащупывая рукояти клинков. Из двери, слегка покачиваясь, вышел старик. Силла, слегка прищурившись, взглянул на яркое солнце, затем на обнаживших оружие людей. Уголки губ Силлы слегка опустились. - Уйди старик, - пробурчал воин с крылатым шлемом, направляя на него острие. Силла помотал головой. Воин присмотрелся к нему, гневно вскинул меч. - И он тоже! Мы нашли сразу двоих! - Вы нашли свою смерть, - ответил старик.       Бейнхаллоу ринулся вперед единым движением. Выпорхнувшие из-за спины руки сжимали странные клинки из темной стали, похожие на длинные звериные когти. Воин закричал, попытался защититься клинком. Но оборотень был слишком быстр, а человек слишком неопытным. Клинки жадно вспороли открытое горло, будто бурдюк, наполненный искристым рубиновым вином, которое хлынуло наружу. Горячая кровь взметнулась фонтаном в голубое ясное небо. Силла прижал руки ко рту и издал чудовищный рев, заставивший воинов в испуге отшатнуться на шаг назад. Очнувшись, они кинулись на оборотней, вращая серебристыми клинками. Бейнхаллоу не терял времени зря — клинки в его руках уже пели свою грозную песнь, и свист рассекаемого воздуха был её нотами, а крики умирающих людей — словами. Оборотень закрутился, не давая окружить себя, и мощными круговыми ударами не давал возможности никому приблизится. Силла, проявив почти юношескую прыть, резво зашел воинам прямо в тыл. В его руке будто вспыхнул жутковатого вида серп, который тут же подрезал двум зазевавшимся воинам ноги, а затем и горла. Из-за стволов деревьев, в ответ на зов старика, вырвался могучий медведь, яростно ворвавшийся в битву. Ударом могучих лап он опрокинул арбалетчика, который в страхе обронил свой арбалет. Медведь наклонился к упавшему — и его визгливые вопли тут же затихли. Бейнхаллоу, пользуясь суматохой, отступил на шаг от обезумевших от вида крови и смерти товарищей воинов. Черты лица и тела оборотня потекли, будто сминаемые неизвестным скульптором, и спустя мгновение во дворе стоял огромный белый волк, сверкающий янтарными дикими глазами. Издав дикий вой, волк кинулся на пытающего собрать вокруг себя остальных воинов, прекращая его бесплодную попытку. Доспехи затрещали, сминаемые монструозными когтями. Волк вскрыл его, словно бутылку, и впился зубами в сочное розовое мясо. Силла уже давно не притворялся стариком. Вместо него на поле буйствовал огромный серый медведь, ловко балансирующий на двух ногах. Когти Силлы с легкостью сминали металл, оставляя после себя только кашу из осколков стали и плоти. Волк неохотно поднял окровавленную морду, осматривая поле столь краткого боя. От толпы блестящих горделивых воинов остались лишь разорванные тела, из которых на землю стекала бурая, почти черная кровь. Обратившись в человека, Бейнхаллоу утер кровь с бакенбард и бородки. Силла тем временем уже сидел на изгороди, раскуривая неведомо когда появившуюся трубку. Выпустив облако ароматного дыма, он потрепал по носу медведя, который лежал у его ног. - Ты можешь быть не похожим на людей, - старик сделал паузу, вдыхая и выдыхая дым, - но ты всегда должен оставаться человеком. Вот здесь, - он постучал о свою грудь. Молодой оборотень кивнул. - Я запомню.       Еще долго старик сидел на деревянной ограде, покуривая узорчатую трубку и глядя уходящей в даль фигуре, чей черный плащ трепался от дующего ветра.