Еще один день: история третья

Трудно было припомнить даже несколько последних минут, потому что — о чем она только думала? Досада, ярость, боль — зачем вообще она позволяла этим чувствам душить себя? Ей хотелось закричать, завопить — а теперь она рассмеялась, вдруг почувствовав себя легко и свободно. Все до одного уставились на нее, как на сумасшедшую (что было недалеко от истины). Анья не обращала внимания. Ни на что. Что тут стоило внимания? Какая вообще разница? Почти никакой. Зачем она так старалась сдержаться? Она была счастлива. Абсолютно. Не было прошлого. Не было будущего. Только настоящий момент. И большинство проблем либо не имели значения — либо их можно было решить, применив достаточно грубой силы. — Слушайте сюда! Новый план! — проорала она, перекрывая взрывы последних фрак-гранат и постепенно приближающийся рёв болтеров. — Тяжелого вооружения больше нет, а без него мы позицию не удержим. Пехоте надо выбираться отсюда. — Мы не отступаем. Мы — Петранские Вольноотпущенники Двести третьего экспедиционного флота. Может, в других полках Армии полно трусов, но мы сражаемся за Пожирателей Миров. — Плевать! — так она выглядела еще более психованной. Обычно Анья держалась твердо, но вежливо — со всеми, кто не был слишком туп, чтобы жить; она не рявкала на людей. — Вот что: вы отходите, а я их задерживаю. Вы живёте дальше. — Сержант, ты хоть и крута, но ты же не космодесантник. В таком меньшинстве даже чертов Астартес не продержится долго. Ты чем вообще думаешь? — Еще посмотрим. Убирайтесь нахрен с глаз моих, чтоб я могла спокойно убивать всё, что движется! И чего они тут забыли? Пусть поторапливаются. У нее здесь оставались дела — и это обещало быть весело. Она вовсе не собиралась сдерживаться, как только разойдется вовсю, и следить, где друг, а где враг, так что пусть поторапливаются и проваливают, чтобы у неё получилось. — Ты ни разу не бросала своих. Чтоб нас, если мы оставим тебя, сержант. — Как ваш командир, я вам приказываю — бегите. Если вы меня хоть чуточку уважаете, выполните мою последнюю волю. Или тактика, которую я собираюсь испробовать, не сработает, и всё тогда будет зря. Сержант Халлквист быстро пожал ей плечо, затем пролаял: — Отступаем в сомкнутом строю. Марш! Они двинулись — поначалу медленно, неохотно, молчаливо соглашаясь уходить по одному и по двое. Не осталось в живых никого, кто мог бы — вместо этого — надавить авторитетом на нее саму. — Что за тактика, сержант? — Фрида, ее лучший капрал, задержалась. — Я слушала этих нытиков-Несущих. Поняла, наконец, что они имели в виду. Или типа того. Неважно. — Взялась за философию? — Да чтоб тебя. Я не дура. Я об этом много раздумывала. Я умираю, спасая всех — я герой. Я продаю душу темным богам — и вроде как звучит по-злодейски. Я отдала бы жизнь за товарищей, а душу откажусь жертвовать? Нет. Нахрен. Анья покачала головой. Теперь, когда она знала, что будет делать, ей не терпелось поскорей приступить. Слишком долго она только тем и была занята, что стойко торчала на одном месте. Ей хотелось действовать. — Что-то не вижу, как ты рвешь когти отсюда! — Звучит отвратительно, сержант. Уверена, что это сработает? Я видела много людей, умиравших с молитвами. Ты серьезно думаешь, что именно тебе — из всех отчаявшихся — достанется чудо? — Ага. И если я не права, мы все всё равно умрём. И что теперь? — Да чтоб я знала, как на это следует отвечать. Похоже, тебе просто не стоит этого делать. — Мир не такой, как кому-то хотелось бы — он жесток, и несправедлив, и ты знаешь, что? С хорошими людьми вечно случается всякая дрянь безо всякой причины! Если мы живем в такой ужасной вселенной, где должны выбирать между всем, что любим в этой жизни, и обещанием какого-то там бессмертия, то неясно, отчего бы мне стоило трястись над своей душой. Не стану говорить, будто жизнь и мир ничего не стоят. Не буду я такой эгоисткой. Хватает людей, проклятых не по своей вине и не получивших ничего в результате. Пускай Анья думала медленно, зато тщательно. Кроме того, это звучало весело. Невероятно весело. — Я собираюсь отдаться Кхорну. Убирайся отсюда. — Ты светишься. — Беги. — Увижу тебя в следующий раз — пристрелю. — Спасибо. Когда примарх Ангрон сказал ей, что она теперь не рабыня и не должна больше охранять караваны, если только ее чертовски хорошо не попросят — это было что-то. Она прямо тогда и записалась в полк. Сражайся за своих друзей, своих братьев и сестер, — так он сказал, — вот что важно. Ее друзья выживут. Ее герой получит время, которое ему нужно. И она получит то, чего хочет. Для этого она ни на что не поскупится, отдаст тело и душу, и будет верить, что побеждает, и кому какое дело, что случится потом — всякий ад из тысяч возможных будет стоить того. Никакой нужды контролировать ситуацию. Никакой тактики. С этим покончено. Убивать. Не сдерживаться. Наслаждаться процессом. — Кхорн! Я тебе раньше никогда не молилась. Не умею такого. Никто — и ты тоже — не вспомнит, были мы хорошими парнями или плохими. Почему мы сражались и за что умерли. Я об одном прошу у тебя: дай мне силу, а я дам тебе кровь! Что угодно — ради силы. Что угодно. Больше ей ничего не нужно. Они были прямо перед ней — космодесантники в синем. Анья ухмыльнулась. Рука, рванувшаяся вперед — рвать, резать, кромсать — была когтистой и черной, прошла сквозь керамит, как сквозь воду, и достигла плоти внутри. Анья всегда была миниатюрной, но это значило только одно: кратчайший путь ее цепного топора лежал прямо через бёдра. Даже Астартес падают, как подрубленные деревья, если у них отсечь ноги. Разрывы болтерных снарядов она ощущала, как удары дождевых капель. Она смутно осознавала боль, но боль была такой же далекой, как гнев, переполнявший ее раньше. Она смеялась. По песку текла кровь. Быть может, она дотла сгорела во вспышке света и умерла навечно. Быть может, Кхорн вернул ее обратно. Из всех богов он меньше прочих склонен возвращать из мертвых кого-то, самой смертью доказавшего свою слабость, но ему, возможно, пришлось по вкусу, как высоко она поднялась над собой в те последние минуты. Даже если я видела ее после, то не узнала. Её, как человеческое существо, отличало единственно то, как она заботилась о своих друзьях. Если она лишилась этого в плену Кхорна, то она просто перестала быть собой в любом существенном смысле. Полковая легенда гласит, что в тот день она пала от рук самого Жиллимана, но я не слонялась там достаточно долго, чтобы увидеть. Определенно, мы пережили этот день, и господин наш Ангрон вскоре вознесся в ранг демон-принца, так что в ее жизни было всё, о чем она просила. После этого я обрела веру, и остатки нашего полка пробыли с флотом Несущих Слово до самого конца Ереси. У меня была собственная святая, и мне хотелось научиться своего рода складным речам, чтобы распространять ее слова. Чудо Аньи совершилось ради нас. Хаосу не безразличны отдельные люди. — отрывок из "Книжицы вдохновляющих историй" Фриды Фьяллберг, чемпиона Хаоса Неделимого.