Видения

Люсьен мог часами курить кальян; он не знал состав смеси, но не выбирал те, которые сильно одурманивали. О, не иметь способности размышлять или задаваться вопросами о своём будущем, о своих провалах и гнусных сделках с совестью! Не иметь возможности даже двинуться! Дойти до состояния, когда поднять руку было бы тяжелее, чем Атласу держать мир! Не испытывать и слабейшей эмоции, завернуть воспоминания об Эстер в десять газовых покрывал, пока не останется только милый безжизненный силуэт! Когда он отдавался неподвижности, почти смерти, почти сну, более глубокому, чем его собственное сознание, — то там, за своими поступками, мыслями, чувствами, находил он ужасный образ, более реальный, чем его собственное сердце. Этот аббат, Карлос Эррера, или дьявол, — а впрочем, не так важно, как его называть, ведь имя не изменит сущности, восхитительной и чудовищной. Эта бесконечная мощь, которая может обернуться бесконечной нежностью, чтобы обожать тело Люсьена, чтобы ласкать каждую клетку его кожи. И Люсьен не мог бы разобрать, правда это или ядовитые пары, щекочущие кожу так, что он задыхался в их остром аромате, который облеплял его тело с ног до головы, совсем как две сильных руки. Люсьен хочет спросить, вправду ли это, но его рот опух, и всё это уже происходило, так? Или же он вообразил себе и этот раз, и все прошлые, и даже самый первый? Да, окажись это правдой, то он, возможно, не решился бы, отступил, из трусости или из стыда; но будь всё выдумкой, ему стало бы противно. Против воли он воображал себе и эти наслаждения и то, как его личный демон чтил его, словно Бога, и в то же время владел им, будто вещью. Когда видение овладевало им полностью, он чувствовал себя неповторимым, особенным, потерянным в этом экстазе пронизывающего наслаждения и усталой отрешённости. Он был одновременно и супругой демона, и сыном, который родился от этого союза, новым Люсьеном де Рюбампре, готовым завоевать мир и склониться только перед своим господином. Очень скоро, завтра, возможно. Только надо признать, что лишь забыв обо всём, он без сомнений примет силу, с которой это воображаемое соитие желает отпечататься в его душе. Когда утомление от удовольствия и от курения завершится сном, у него будет время спросить себя, бывает ли так, чтобы видения отбрасывали тени от свечи — такие длинные и чёрные?