Скучные люди

*** Всегда, сколько себя помню, я мечтала об обычной, нормальной жизни. О скучной жизни, в которой ничего не происходит — чтобы размеренные будни, ежедневный труд, дом — полная чаша и никаких приключений. Если бы меня кто-то в детстве спросил, кем я хочу стать, когда вырасту, я бы сказала: «Обычной тётей!» Само собой, с этим мне всю жизнь не везло — люди не мечтают о том, что у них и так уже есть, верно? Что поделать — никто не выбирает, в какой семье родиться, и отнюдь не все могут выбрать, кем быть. Нас творят наши обязанности, привязанности, случайности и вынужденные решения. Только в сказках для бунтующих юнцов каждый волен жить, как пожелает. Думаю, никто не поверит, если я скажу, что никогда не хотела быть героем. У меня это хорошо получается, но я не обязана любить то, что отлично умею. Мало ли чему приходится выучиться по необходимости. Сейчас я живу в самой распроклятой глуши, где до ближайшей деревни — день пути. Муж пасёт овец — это совсем не трудно, если местность подходящая и при отаре есть смышлёный пёс — а я вожусь с огородом и домом. Сын помогает то мне, то ему, и что уж там — конечно, мы учим его борьбе, фехтованию и тактике — кто знает, что пригодится, и лучше уметь что-то, чем не уметь, так ведь? Думаю, скоро мне придётся начать с ним и другие уроки — не то чтобы были какие-то ранние признаки, но... никто не выбирает, в какой семье родиться, а у меня только один ребёнок, и много ли шансов, что он не окажется магом? Мой сын говорит, что вырастет и станет героем, даже заикнулся как-то о том, чтобы сбежать из дому навстречу приключениям (Создатель, как же он похож на моего брата, видел бы кто!) Я тогда посадила его рядом с собой и попыталась, как могла, объяснить ему, что такое приключение. Приключение — это когда тебя швыряет в потоке событий, которыми ты не можешь управлять; приключение — это когда ты вынужден смотреть, как те, кого ты любишь, умирают, и ты даже не можешь упасть на колени и завыть, потому что любой миг слабости убьёт тебя; приключение — это не знать, с какой стороны придёт беда и ни во что не верить, мёрзнуть, голодать и не знать, с какими глазами вернёшься домой, где тебя ждут с едой или лекарствами, которых тебе не удалось достать; за всё отвечать и во всём быть виноватым; боль, кровь, грязь и отчаяние — вот что такое приключение. И ты не можешь прекратить, потому что это не игра, а жизнь, и никто не позовёт тебя домой обедать, потому что тех, кто мог позвать, уже нет в живых, а дом разграбили их убийцы. Не уверена, что смогла донести свою мысль. Лучше бы с ним говорил мой муж — он неразговорчив, но слова подобрать умеет. А я ещё долго не могла успокоиться; впрочем, со временем и это прошло. Жизнь здесь течёт размеренно, каждый день одно и то же, и эта монотонность похожа на врачующий бальзам для тела и памяти. С каждым годом я чувствую, как прошлое разжимает свои когти и отступает, и я начинаю дышать свободнее. Отражение этих чувств я вижу в глазах моего мужа, когда вечером он садится рядом, чтобы почитать нашему сыну, пока я вяжу или штопаю. Теперь ему редко снятся кошмары, и когда я лежу рядом с ним в темноте, то точно знаю: я без колебаний пожертвую очень многим, чтобы сохранить его сны спокойными. Я знаю, что в мире сейчас происходят ужасные вещи, но, что бы обо мне ни болтали, нет у меня никакого особенного знания или силы, способной спасти всех подряд. И, честно говоря, пока зелёный портал не открылся в небе над моим домом, больное вымя любой из моих овец волнует меня в сто раз сильнее затруднений Церкви. Вчера мой сын сказал, что мы скучные люди. Так и есть — мы ужасно скучные и обыкновенные, и невероятно счастливы быть такими. Думаю, уж мы-то это заслужили.