Подарок судьбы

Локи всегда воспринимал свою жизнь, как редкого вида издевку - и, собственно, потому и не считал зазорным иногда подшучивать над окружающими. Принц перехватывает тренировочный посох поудобнее и кивает воину, стоящему перед ним - можно продолжать тренировку, перерыв окончен. Град атак сыпется с разный сторон, но Локи успевает их парировать, не позволяя коснуться себя, и периодически нанося свои удары. Такие вот бои в последнее время стали для принца способом отвлечься. Благо, было от чего. Из-за колонны поблескивают любопытные глазки, ловящие каждое движение бойцов. Хитрая подсечка сбивает противника с ног и навершие посоха принца упирается в грудь поверженного, обозначая удар и подтверждая победу. - Вы сегодня хорошо сражаетесь, - воин улыбается, примирительно поднимая руки и признавая окончание их тренировки. – Вы стали больше внимания уделять боям, это видно. - Лучше спросить об этом постороннего наблюдателя, – говорит Локи достаточно громко, чтобы слышал это и маленький «соглядатай», все еще хоронящийся от них, - что скажешь, Тор? Несколько секунд нет ответа. А потом из-за своего укрытия, радуя мир, и в особенности глаза брата своим ярким стыдливым румянцем, выходит младший брат принца. - Я не прятался! – спешит предупредить всех Одинсон и сердито насупившись, подходит к брату. Локи посмеивается над Тором, взъерошивает его соломенного цвета вихры. Тот отскакивает в сторону, мигом прекращая «эти нежности» - в последнее время он стал трепетно относиться к своему образу взрослого и серьезного юноши, уже почти мужчины. Честно говоря, этот образ был несколько далек от реальности, и Локи просто не мог лишнего раза не указать на это несоответствие. - Понравилась тренировка? – старший принц скрещивает руки на груди, как бы давая понять, что осознал свою вину и тискать маленького брата больше не будет. Тор, с видом знатока и искушенного в сражениях ветерана медленно кивает. - Понравилась. Вы оба – достойные противники. Локи махнул рукой на прощание воину, спешащему покинуть тренировочную площадку поскорее и не оскорбить младшего принца своим смехом. - А что еще? – вернув свое внимание к брату, Локи делает плавный шаг к нему, как бы невзначай чуть сокращая дистанцию. - Я только не понял, почему ты не тренируешься с Мёльниром. – В глазах Тора загорелось восхищение при первом же воспоминании о легендарном молоте – он же… он же… - Потому и не тренируюсь, что он именно такой, - Локи еще несколько секунд умиляется на сосредоточенно нахмурившегося брата, что, про себя, видимо поражался такому отношению брата к столь прекрасному оружию, - его сила слишком разрушительна. Здесь же камня на камне не останется. И потом, я бы не хотел никого калечить. Продолжая свою, весьма пространную лекцию о технике безопасности при обращении со столь разрушительным орудием, Локи делает еще один плавный, скользящий шаг по песку и, оказавшись рядом с Тором, одной рукой рывком прижимает его к себе, чтобы не вырывался, а второй же нарочито сильно ерошит его волосы. Тор возмущенно кричит, упирается руками в живот брата, но понимает, что спасти свой величественный вид уже не получится. Стычка перерастает в небольшую потасовку, а спустя пару минут, запыхавшийся, взъерошенный мальчишка отскакивает в сторону. - Локи!! - Принц Локи, - слуга склоняет голову, наконец-то дождавшись момента, когда и на него обратят внимание, - Всеотец хочет вас видеть. Получив от Одина приказ немедленно отбыть в Йотунхейм, Локи направился к Радужному мосту, по дороге вспоминая то, как же так установилась эта славная традиция. Локи прекрасно помнил тот, первый раз, когда его, как дипломатического посла отправили в Йотунхейм. Он тогда был в возрасте Тора и плохо представлял себе, что же именно от него требуется. Далекий ледяной мир, рисовавшийся по рассказам учителей довольно мрачноватым местом, на деле оказался еще хуже. Юноша смотрел на зыбкую темноту перед собой, чувствуя дикий холод, и не понимал, как тут вообще может кто-то жить? И как он сам бы жил, если бы Один его в свое время не забрал. Всеотец не делал тайны из своего поступка, и Локи с самого детства знал, кто он, кем кому приходится, и зачем все было сделано. То есть он был в курсе версии Одина и версии двора, что была лаконичнее и чуть болезненней, а именно «никто и звать никак, йотунский ублюдок. Как заложника его Всеотец привел, а этот неблагодарный ему еще и проблем доставляет». За что ему полагалось быть благодарным, Локи так и не понял, но зато запомнил имена тех, кто имел неосторожность говорить слишком громко. И дальше уже степень мести зависела от того, насколько не стеснялся в выражениях сплетник или сплетница. Иногда принцу было интересно, а как бы общались короли двух миров, если бы у них не было такого незаменимого Локи, который с удовольствием навещал Йотунхейм и не боялся передавал слова Лафея Одину и наоборот. Впрочем, принц прекрасно понимал, что все это временно и когда-нибудь одна из сторон будет ждать его только для того, чтобы убить. И нет гарантий, такая метаморфоза не произойдет сразу и с Йотунхеймом, и Асгардом. Локи направился уже знакомой дорогой к громадной скале, внутри которой скрывался замок короля ледяных великанов. Он много раз пробовал про себя называть его отцом – и, к некоторому разочарованию принца, это не находило отклика в его душе. Впрочем, он то же самое чувствовал, думая об Одине. Отвращение к йотунам, что культивировалось при дворе, по понятным причинам не укоренилось в душе Локи, заставляя его не только в этом вопросе, но и в остальных искать альтернативную точку зрения. Разговор с Лафеем и в этот раз не занял больше получаса. Йотун передал требуемую для Одина информацию, и, когда уже Локи собирался уходить, предложил ему ненадолго задержаться. - Как тебе живется в Асгарде? – этот вопрос Лафей повторял уже несколько раз и каждый раз принц отвечал одно и тоже: - Меня все устраивает. Король оглядывает сына с головы до ног и чуть подается вперед, отчего принцу показалось, что тот готовится к броску. Не смотря на кажущуюся неповоротливость, йотунам ловкости было не занимать. - Скоро Всеотец задаст тебе вопрос. Ты знаешь какой. Но знаешь ли ты, что ответишь? Локи привычно улыбается. - Я еще не готов занять трон Асгарда, даже если Один будет меня упрашивать. Глаза Лафея чуть сужаются. - Сейчас ты еще можешь шутить, мальчишка. Но перед лицом Всеотца тебе нужно будет дать ответ, за который ты готов должен будешь ответить, если нужно, то и своей жизнью. - Я знаю, Лафей, - Локи все еще улыбается. Хотя теперь эта улыбка не столько веселая, сколько злая. Ледяной великан выпрямляется на своем троне, продолжая сверить сына взглядом. - Помни, что в тебе течет кровь йотуна. Асгард никогда не станет тебе родным. - Как уже не станет и Йотунхейм, - принц махнул рукой, самым непочтительнейшим образом прощаясь с Лафеем, - до встречи, король, еще увидимся. - Если мы еще раз увидимся. В любом случае помни, что ты мой сын, - Лафей смотрит в спину остановившегося Локи, замершего на полушаге от сказанных слов, - надеюсь, Всеотец не будет столь глуп, чтобы давать нам повод для еще одной войны. Она сейчас никому не нужна. Локи кивает и уходит, не решаясь затягивать разговор с Лафеем, пока не было сказано что-то, что бы еще усложнило и без того не простую ситуацию. Блеск Радужного моста на обратном пути уже не завораживал, а скорее раздражал принца. Сумбурные мысли мешались, наползали одна на другую как речные льдины по весне. Забавно застрять между двух миров. Это как миг между жизнью и смертью, только растянувшийся на долгие десятилетия. Словно затишье перед решающей схваткой в сражении, ставшее привычным бытием принца. Всегда по острию, по грани дозволенного, уже самим своим существом нарушая непопранные доселе законы. Йотун, воспитанный асами…принц Асгарда, смеящий приходить к Лафею, и не только как гонец, но и как простой гость. И, что примечательно, Локи не знает, какую половинку из своих жизней он мог бы назвать настоящей или правильной – для него они были равны. Йотунхейм манит. Суровая земля, хранящая свои тайны и силу под толщами камня и льда – она всегда щерилась на Локи обломками скал и холодом глаз йотунов – не доверяла, не давала даже коснуться своих секретов. Казалось бы – протяни руку и в твоей власти окажется кусочек той магии, что осталась здесь с момента создания всех миров, а то еще и с более ранних времен. Но нет – сколько бы Локи не пытался что-то выяснить или нащупать, все упиралось в его же собственную чуждость этому миру. Асгард – озаренная лучами славы столица всем миров – в ней единственной нашлось то, что цепляло Локи столь же сильно, как тайны магии Йотунхейма – семья. Чужая, никогда не скрывавшая, что он им не родной – но радовавшаяся каждому его возвращению. Много ли надо чужаку? Приветственной улыбки, согревающей сердце и облегченный вздох Фригг – «все хорошо, Локи?». И чтобы Тор, стараясь казаться сдержанным и взрослым, нарочито медленно положил ладонь ему на плечо – « я рад твоему возвращению», а у самого бесенята в глазах и видно, что он хочется повиснуть на шее старшего брата, как прежде, не скрывая радости от его появления. Решив не медлить с докладом, Локи направляется к тронной зале. И он, и Один знают, что он никогда не докладывает всего, что узнает в своих миссиях – он не шпион. И, даже более того, даже если бы и был, еще неизвестно, на какую из сторон он должен бы шпионить. Один, конечно же, недоволен таким положением дел, но с другой стороны пока еще не наступило время, чтобы стало критичным требовать от Локи большей верности и большей исполнительности…а, возможно, это время уже прошло, и Всеотец понимает, что требуй не требуй – добьешься только еще большей непокорности. Локи входит в тронный зал. Церемониальный поклон и приветствия, пафосные и, по мнению Локи совершенно лишние в неофициальной обстановке отнимают несколько секунд. Один кивком отсылает от себя нескольких советников, оставаясь наедине с Локи. Интуиция принца тревожно тренькает, предупреждая о том, что бы он был внимательнее. Один расспрашивает о миссии, задавая чуть больше вопросов, чем обычно и показывая свою заинтересованность делом больше, чем было бы «естественно». Локи отвечает, намеренно растягивая повествование, перегружая его ненужными деталями – ему нужно время, чтобы понять суть происходящего. И в момент, когда Один отмахивается от очередного ответа, выдавая свое нетерпение, Локи понимает, что Всеотец просто ищет предлога для перехода к разговору, сложному для них обоих. - Всеотец, о чем же именно ты хочешь со мной поговорить? – принц шутливо кланяется, первым переходя к щекотливой теме. Один сдержанно улыбнулся, видимо довольный, что шкодливый мальчишка, каким он считал принца, сделал первый шаг. - Локи, ты уже вошел в пору, когда можешь претендовать на трон. Принц склоняет голову, словно бы соглашаясь, а у самого губы растягиваются в улыбке. Вот Всеотец и перешел к теме, столь тщательно избегаемой в последние годы. Вот только как интересно он начинает свою речь – без уточнения, на какой именно трон имеет право принц. - Ты ведь понимаешь, что, хоть я и воспитал тебя как сына… Локи на какой-то момент отвлекается, чувствуя, как от сердца к горлу поднимается горячая волна отвращения. Да, для него Йотунхейм и Асгард всегда были одинаково родными, а если вернее сказать, то, одинаково чуждыми. И уживались в его сердце они лишь потому что не претендовали на него, не старались завладеть его мыслями и силой, до поры и времени позволяя ему мнить себя свободным. Свобода… от этой свободы больше пахло отстраненностью с ноткой брезгливости, но, похоже, сейчас у него отнимут и это. - Так что ты понимаешь, что для нас всех лучший выход сейчас – это что бы ты занял трон Лафея. Тогда воцарится мир, столь необходимый и для нас, и для йотунов. Говорить так, чтобы не было видно ложь – это великое искусство и Локи обучен ему так же хорошо, как и любой придворный. Но здесь ложь кроется не в подмене фактов. Мир, конечно же воцарится, никто не спорит. Но, Один ни словом не обмолвился о том, как Лафей откажется от трона. Просто не доживет до своего «отречения в пользу сына» или неведомым образом все же согласится? То, что йотуны не примут Локи как правителя и так уже понятно, как и то, что Всеотец считаться со своим «ставленником» в последствии тоже вряд ли станет. Враз пойдя на поводу, потом Локи попросту не сможет что-то возразить. Стать цепной собачкой Асгарда как-то не улыбалось. Партия, заранее обреченная на патовую ситуацию, без возможности переиграть, отречься от сетей и долгов, опутавших всех фигур игры еще задолго рождения Локи. - Йотуны меня не примут, как Владыку, - выставляет принц свой веский, но никому не интересный аргумент. - Ты сын Лафея, воспитывался при моем дворе – ты достоин, и способен занять трон! – в голосе Всеотца уже отчетливо скользит недовольство. Мальчишка опять ему противоречит, сопротивляется плану, ради которого было столько сделано! - Достоин значит… - Локи вкидывает взгляд на Одина и в зеленых глазах сейчас искрится вызов, - так отдай мне Асгард! - Локи рассмеялся, без доли страха глядя на Одина, - отдай мне то, что полагается мне, не только как принцу, получившему образование при дворе, а как твоему старшему сыну! - Ты не мой сын и не имеешь права на этот трон! – Один ударяет посоха по подножию трона, отчего по всему залу разносится громоподобный звонкий звук удара. - Но ты воспитал меня! Как сына. Я зову Фригг матерью, а тебя отцом, - Локи издевательски медленно чуть склоняет голову на бок, разводя руки, словно предлагая Одину полюбоваться на результат его трудов, - и ты никогда не протестовал против этого. Всеотец сжимает посох, недовольно, почти зло глядя на приемыша. Именно так – на приемыша, на неблагодарную тварь, взятую в дом и выращенную из милосердия… но этого Один никогда не скажет. Потому что и он, и Локи знают, что дело далеко не в милосердии. Один щурится, про себя видимо уже прикидывая, как будет звучать его послание Лафею, извещающее о внезапной и скоропостижной смерти Локи. - Это твое окончательное решение, Локи, сын Лафея? – Один, видимо уже принявший какое-то решение, откидывается на спинку трона, устало вздыхая. - Да, - тот только несколько раз видел Всеотца таким, и ему интересно, что же именно он решил о его дальнейшей судьбе. - Иди, - Один отворачивается от принца, - я позову тебя позднее. Локи выходит из зала и силы разом его покидают. Он приваливается к массивным кованым дверям, на которых застыли в вечном танце выкованные искусными мастерами медные драконы. Разговор, к которому и он, и Один готовились, надо думать, ни один день, состоялся, пройдя не так, как они планировали. Каждый из них ждал иных аргументов и предложений, иного поведения…а сейчас оба убедились, что даже проживя бок о бок столько лет, они по-прежнему так и не нашли полного взаимопонимания. Локи коснулся своего горла. Все дело в его «проклятой йотунской природе»? Даже если так, он не вернется к Всеотцу и не согласится на его предложение – а значит, все идет так, как должно. Ну, почти. Локи уходит от тронной залы, позволяя ногам нести его, куда им вздумается. А когда он оказывается на тренировочной площадке, то даже не удивляется, увидев там Тора. На том же месте, где не так давно он сам тренировался, теперь его младший брат старательно, скрупулезно отрабатывал блоки и удары. Получалось у него и правда хорошо, все-таки его учителя не теряли времени даром, но было видно, что для Тора этих умений слишком мало. Желать большего – замечательно, но еще лучше, когда ты имеешь на это право. Хотя, Локи всю жизнь прожил, не соответствуя этому правилу. Постояв в тени еще какое-то время, Локи направляется к брату, решив все-таки прервать его тренировку. Тор быстро завершает связку нескольких блоков и захватов перекатом и замирает, тяжело переводя дыхание. - Ты делаешь успехи, - старший принц улыбается. Улыбка исчезает, когда он замечает обширный синяк, выглядывающий из-за ворота рубахи мальчишки. - Кто это тебя так наградил? – лениво тянет Локи, а Тор довольно хмыкает. - Это не важно. Я уже со всем разобрался. В глазах мальчишки – расплавленная сталь гнева на обидчиков. Та же самая, что видится иногда во взоре Одина. Кровь, от нее сложно отмахнуться - тот же горячий нрав и гордость, вот только мальчишка еще не научился продавать своих, обменивая их на что-то большее и, безусловно, нужное всем. Тор скривился, пожав больным плечом. Он никогда, ни под какими пытками не скажет, что этот синяк – память от заступничества. Сколько раз он уже слышал эти гнусные разговоры асгардцев о том, что Локи – лишь подлый йотун, которому не место в Асгарде! Раньше, если Тор становился свидетелем такого разговора, то лишь старался приструнить болтунов, но с какого-то времени он начал уже пускать в ход кулаки. Чаще всего дело заканчивалось синяками именно для него, но он отстаивал доброе имя своего брата! А чем дальше, тем лучше будет его боевое искусство, и спустя пару лет уже никто не посмеет ничего плохого говорить про Локи! И те, кто улыбаются ему, лишь для того, чтобы потом очернить своими сплетнями пожалеют о том, что позволяли младшему принцу это услышать! Локи улыбается насупившемуся мальчишке и кладет ладонь на его плечо. - Уверен, ты повел себя правильно. Принц тянется к своему поясу и снимает Мёльнир, протягивая его младшему брату. - Хочешь, подарю его тебе? - Но Локи... я недостоин! – Тор со страха выпаливает первое, что приходит на ум, расширенными от неожиданности глазами глядя на брата. - Так стань достойным, - Локи треплет Тора по вихрам и тот, портив обыкновения, не уворачивается, - или струсил? – заканчивает небольшим подколом принц. - Конечно, нет! – неуверенность в глазах мальчика сменяется бараньим упрямством. Протянув руки к рукояти молота, сжимает ее. - Вот и отлично. Отдавая Мёльнир, он отдавал весь свой лживый статус наследника истинному сыну Одина. К чему изначально был весь этот фарс неизвестно. Зато теперь, после того, как Локи добровольно отказался от молота, он еще больше усугубил свое положение при дворе…что ж, будет интересно посмотреть, что из этого получится, очень интересно. - Мёльнир знает только одного хозяина. Я мог бы уйти в Йотунхейм и в предстоящей войне использовать его мощь против Асгарда. – Локи сжимает ладошки брата вокруг рукояти молота, - но я этого не сделаю. Тор непонимающе хлопает глазами. - Против? - Прости, братишка, что отдаю эту ношу тебе, - Локи криво улыбается. – Но отныне ты хозяин молота и только тебе решать когда и как его применить. А когда настанет час – кому его передать. Понимаешь? Тор неуверенно, рвано кивает, не отрывая расширенный от испуга глаз от брата. - Не очень, но кажется… -Понимаешь, - довольно подтверждает Локи. Эта неуверенность всегда лучше напускного всезнайства, а искренность брата всегда импонировала ему больше, чем холодность многих асгардцев. – Я горжусь тобой, братишка. Церемония, что должна была происходить при свидетельстве представителей всех знатных родов Асгарда прошла тихо и незаметно, на пыльной площадке, без пафоса или чьих-то поздравительных речей. Локи, заходит за спину брата и сжимает его руку на рукояти молота. С этого момента он не сможет даже оторвать молот от земли. Но это не значит, что он не может поделиться с братом парой секретов. - Смотри. Я только объясню, а ты потом попробуешь сам. Если держать молот за оплетку и, отведя руку вот так, раскрутить его, то сила удара возрастет до колоссальных высот. Я только пару раз это испробовал и каждый раз сам поражался его силе. Все-таки старый цверг Сирви, выковавший Мёльнир знал свое дело. Тор, во все уши слушавший брата, с замиранием сердца впитывает его объяснения, упиваясь ощущением собственной силы и поддержки со стороны Локи. А еще он понимает про себя одну вещь: то, как происходит сейчас – правильно. Локи за его спиной, как старший соратник и брат, лучший друг, имеющий право, если хочется, портить ему прическу, но только ему это и позволено. И пока будет так, что они по одну сторону – им подвластны все силы… и пока в его руках Мёльнир, не будет той войны, что разлучила бы его с братом, превратив их во врагов. Он не подведет Локи, сына Лафея – не будь он Тор, сын Одина!