Sleeping Beauty

1 Лемрина знает, почему служанки глаза заплаканные. Почему у Слейна отстранённо-грустное лицо, и эта грусть – светлая, неуловимая – ненавистна ей. Так глупо. Ревновать Слейна и Эдельриццо к сестре, спящей непробудным сном. Но они снова и снова – и как не надоело – уходят к ней. Иногда Лемрине хочется подслушать, а иногда – даже не знать о происходящем. Хочется закричать: она вас не слышит, не видит, она почти мертвая, зачем, но Лемрина молчит. Сдерживает свой гнев и не спрашивает, почему её Слейн несчастен. Она несчастна тоже, всегда была, но никто из них не дает другому утешения. Даже боль не могут разделить, у каждого – своя. В который раз Лемрина спрашивает у Харклайта, где Слейн, и тот на миг отводит взгляд. Другого ответа и не надо. Снова. Снова, и снова, он рядом и далеко одновременно. Скорее бы умерла уже, зло думает Лемрина и обрывает себя: нет. Конечно, она не хочет смерти родной сестре. Лишь бы не просыпалась. Она разговаривает со Слейном обо всем, о графе Заацбауме, о своих выступлениях в роли непогрешимой принцессы, о Земле – и тут он замирает. Оборванная фраза неловко повисает между ними и Лемрина торопливо заговаривает о чем-то другом. Что угодно, лишь бы он так не смотрел. Слейн уходит, неизменно вежливо попрощавшись, а Лемрина прячет слезы. Миг потерян, и ей не остается ничего другого, как ответить тем же. Она думала, что давно выплакала все слезы, ещё тогда, когда несправедливость своей судьбы казалась особенно болезненной. Думала, смирилась, но новая потеря никак не уживается в сердце. Почему, почему, почему, думает она и ударяет руку о коляску. Поэтому? Нет. Если Слейн боготворит спящую, инвалидность его бы не отвратила. Просто Лемрина – не она. Вот и все. Как бы не старалась. Она готова отдать все что есть, уже отдала, но и этого недостаточно. Пустота в глазах Слейна исчезает лишь когда он в Тарсисе, в горячке боя – но мимолетно, и едва он покидает катафрактарий, лицо мертвеет вновь. А пустота в душе никогда. Лемрина вспоминает сказку о спящей красавице, уколовшейся веретеном и уснувшей на сто лет. Целовал ли Слейн её? Если да, то не помогло, смеется про себя Лемрина. Эдельриццо удивленно смотрит на неё. Харклайт держит Лемрину за плечи, прямая спина Слейна расплывается перед глазами. Никогда ей так не хотелось бежать, догнать, остановить его. Ведь в этот раз Слейн не вернется. 2 Теперь она его понимает. Лемрина касается стекла, ведет кончиками пальцев выше и выше, пока не доходит до глаз. Кажется, чуть надави и коснешься, но стекло разделяет. Слейн спокоен, наконец-то, вот только… Лучше бы он злился. Хмурился. Был живым. Лемрина повторяет «пробудись, пробудись», но Слейн не Альдной. Королевская кровь, чудодейственная и драгоценная, в этот раз бесполезна. Лемрина приподнимается на цыпочках и целует холодное стекло. Трость в руке дрожит, и Лемрина едва не падает, земная медицина оказалась лучше марсианской, но ноги все же слушались плохо. Харклайт бережно поддерживает её за плечи и Лемрина выпускает трость. Она шепчет тихо и неразборчиво, она обещает. Потом кивает Харклайту, и тот помогает выйти из комнаты. Лемрина хорошо помнит имя – «Кайзука Инахо». А имя сестры и так в сердце вырезано. На шее Слейна блестит талисман, и она не осмелилась взять его. Лемрина улыбается. Она обратится к Орбитальным Рыцарям. К жителям Марса, - о, Харклайт подробно рассказал ей о них. Видеосъемка и трансляции, но этот раз в своем облике. Весело и страшно одновременно, и Лемрина крепче сжимает трость. Она придет к Слейну ещё раз, но теперь – своими ногами. Левый глаз Слейна закрывает повязка, и Лемрине чудятся в кровавые слезы под ней. «Пробудись».