До скорой встречи

Вы видитесь уже не так часто, как раньше. Да что там — ты уже и не помнишь, когда в последний раз мог провести с ним больше, чем полночи. Разные страны, часовые пояса. Семья, дом. Все это уже давно стало частью вашей жизни. Даже если постараться, ты не сможешь вспомнить, когда бы вы не торопились. Вы всегда все делаете быстро, боясь упустить момент, остаться в стороне, потерять важные и редкие минуты единения. Cеск всегда смеется, что так вы пробегаете всю жизнь. Но ты ничего не говоришь на это, лишь сильнее прижимаешь его к стене, кусая тонкую кожу на шее, языком чувствуешь бьющуюся там жилку и сходишь с ума от долгих, насыщенных стонов Cеска. — Тебе нравится делать это вот так? — пытаясь быть пошлым, стягивая с него одежду, шепчешь на ухо ты. — Чтобы все было быстро, чтобы тебя даже не растягивали. Ты еще не успел дотронуться до Cеска, а тот уже стонет так сладко и громко, что кажется, будто постояльцы вот-вот напишут жалобу на шум. Да и пусть. Даже это не станет причиной, чтобы оторваться от такого манящего тела рядом. Cеск весь дрожит в твоих руках, подставляясь пальцам, которые уже ласкают его изнутри. — Ты такой чувствительный, малыш, — это кажется глупым — тратить время на разговоры, но ты хочешь говорить. Так же сильно, как хочешь, чтобы говорил он. Но Cеск молчит, только стонет, вскидывая бедра навстречу пальцам, раскрываясь еще больше. Кажется, в такие моменты можно сойти с ума. Взяв его за волосы, ты подтягиваешь его к себе, снова и снова осыпая шею укусами. Cеск не может не стонать, у него никогда не получалось скрывать свои эмоции, а сейчас, когда шею жжет от укусов, он, к тому же, чувствует, как ты упираешься в него головкой члена, иногда двигая бедрами, размазывая смазку. — Как можно так медлить, я сейчас взорвусь, — почти жалобно хнычет он. А большего тебе и не надо. Толкнув Cеска на кровать, ты склоняешься над ним, целуя его плечи. Тебе хочется зацеловать его всего, ведь никто не знает, когда вы встретитесь еще раз. — Давид, пожалуйста, — жалобно стонет Cеск, снова вскидывая бедра. У него как будто там все горит. Дрожащей рукой смазав его, ты приставляешь головку члена и входишь, не сдерживая длинного стона, сливающегося в унисон. Как давно у вас это было? Ты сразу задаешь темп, крепко держа его за бедра, и прикрываешь глаза, слушая стоны Cеска. Насыщаясь ими. Он как сосуд, из которого с каждым толчком выливается вода. Огненная вода. Такая же горячая, как его тело. Ты практически вдавливаешь его в кровать, двигаясь предельно быстро. Шлепки мокрых тел разносятся по номеру эхом. Cеск закусывает зубами простынь, чтобы не стонать так откровенно. Тебе хочется сказать, чтобы он этого не делал. Тебе хочется попросить его и дальше срывать голос, чтобы от его стонов звенело в голове. Но вместо этого ты просто начинаешь двигаться еще яростнее, отдаленно наблюдая за тем, как перекатываются мышцы его спины. Как капелька пота стекает между лопаток. Если наклониться чуть ниже, можно даже слизнуть ее. Стоны Сеска звучат по-другому, становятся какими-то жалобными. Ты прекрасно знаешь, что это означает. Твой малыш сейчас кончит, а тебе все кажется, что вы что-то упустили. Делая последние отрывистые толчки, ты чувствуешь, как кончает Cеск. Простонав что-то невнятное и сжавшись, следом кончаешь и ты. Тебе стоит неимоверных усилий не рухнуть на него, пытаясь перевести дыхание. Через минуту вы лежите рядом, глядя в потолок и пытаясь осмыслить, что скоро все вернется на круги своя. Ты уедешь в Нью-Йорк, привезешь дочкам кучу подарков. А Сеск вернется в Англию, чтобы покорять новые горизонты. Ты мог бы остаться на ночь, но номер в этом отеле забронирован только до трех. Да и в Америке уже день, а ты обещал жене вернуться к завтраку. Сложно смириться с ролью заложника обстоятельств. — Я люблю тебя, — внезапно шепчет Cеск, переплетя ваши пальцы. Ты улыбаешься. Конечно, любит. Простой человек не стал бы срываться неизвестно куда ради простого перепихона. Так могут только влюбленные. Так можете только вы. Ты поворачиваешь голову, касаясь своими губами его. Ты не можешь обещать ему скорую встречу, но ты можешь обещать ему свою любовь. — Ты не заметишь, как быстро пролетит время. Иногда горькую пилюлю правды надо подсластить. Подарить надежду. Но они уже давно не живут мечтами — они живут встречей. Которая пройдет быстро, спонтанно, но очень ярко. Быть может, это и есть смысл жизни?