Риск - дело благородное

— Ты никогда не хотел разнообразить свою сексуальную жизнь? — спросил Максвелл, явно начиная «издалека». — В горничную тебя, что ли, переодеть? — задумчиво сказал Златан, рассматривая друга. — Нет, прости. Я приверженец традиционного секса. Хотя... — Я про то, чтобы ты был снизу, идиот. — А, ты об этом... пожалуй, нет. — Да Златан, что ты начинаешь? — вздохнул Максвелл. — Как будто от этого пострадает твоя честь. — А что тебя не устраивает в том положении вещей, которое есть сейчас? — удивленно спросил он. — Просто я хочу разнообразия, — это слово Максвелл выделил особенно ярко, потому что начал переживать за то, что до Златана доходит как до жирафа. — Будет тебе разнообразие, только давай не сегодня, — и не давая возразить или вообще вставить слово, Ибра сгреб его в охапку, крепко целуя. В принципе, он прав, к этому разговору можно вернуться и в другой раз. Ведь зачем о чем-то спорить, когда требовательные руки так властно обхватывали ягодицы? Златан ошибался, наивно полагая, что Максвелл забудет об этом. Пока его мозг в очередной раз принимал на себя атаку, впитывая нудное, грозящее набить оскомину: «может быть, все-таки попробуем наоборот?», он думал, а были ли моменты, когда Максвелл забывал хоть что-нибудь? К сожалению (а, может быть, и к счастью), вряд ли. Вот и сейчас он сидел, задумчиво ковыряясь в салате и заводя пластинку по второму кругу. Нет, он не ныл, он просил аргументов, он хотел, чтобы Златан ответил на элементарное «почему нет». — Слушай, зачем тебе быть сверху? — не выдержал он. — Ты мой мозг уже во всех позах поимел, это уже говорит о многом. — Да, теперь я хочу поиметь тебя, — так же невозмутимо сказал он. — Во всех позах. Воистину это было жестокое испытание для Златана. Он во всей красе испытал то, что Максвелл не привык отказываться от своей идеи. — Хорошо, давай сделаем по-другому, — предложил друг, пока они ехали домой с тренировки. Златан только закатил глаза. Очередная «гениальная» идея. Как Максвелл-то не устал от постоянных отказов? Но, по всей видимости, его терпения хватало еще надолго. Это было логично: больше пяти лет дружбы со Златаном даром не проходят. — Ладно, валяй свою идею, — покровительственно разрешил он, паркуясь около дома. Максвелл подождал, когда они зайдут в квартиру, чтобы озвучить гениальную и честную, по его мнению, идею. — Давай устроим типа пари, — предложил он. — Кто выиграет, тот и сверху. — Я не собираюсь с тобой спорить. — Златан боится, — Максвелл щелкнул друга по носу. — Сыграем гонку на твоей приставке, кто придет к финишу первым — тот и победил. Златан задумался. С одной стороны, тут можно было ожидать какого угодно подвоха. А с другой... обыграть Златана в приставку достаточно сложно, особенно Максу, чей опыт игр оставлял желать лучшего. — Ладно, по рукам, завтра и приступим. — Завтра? — А сейчас я хочу тебя, — прижав к стене, он поцеловал Максвелла, заставляя забыть обо всем и отдаться. *** На следующий день Максвелл приехал, горя решимостью и желанием действовать. А еще он сам купил игру. Зная, что Златан не очень жаловал гонки, но свои игры знал, что говорится, «на зубок», перестраховался и купил первое, что попалось в огромном ассортименте магазина, и то, чего не было у Златана. Не звоня, он зашел в квартиру, на ходу стягивая с себя куртку. Нетерпение брало свое. Ему действительно хотелось как можно скорее сесть за эту игрушку и попытать удачу. А вдруг ему действительно удастся приструнить самого Златана Ибрагимовича? Последний нашелся на кухне пытающимся соорудить нечто наподобие завтрака. — Что-то ты рано, — бросив взгляд на часы, заметил он. — Я принес игру. — Господи, Макс, я надеялся, что ты уже отставил эту затею, — вздохнул Златан. — А иди-ка ты на хрен, Ибрагимович, завтракай и включай приставку, — Максвелл сам для себя казался чрезмерно красноречивым. — Вообще-то, я не люблю гонки. — Да, ты еще говорил, что снизу быть не хочешь, но мы и это переживем, ешь давай. — Ты такой наивный, мой дорогой друг, — хмыкнул Златан. Максвелл не думал, что он наивный, Максвелл вполне себе знал о своей упрямости и, конечно, он знал о том, что рано или поздно он всегда добивался своей цели. А также он знал и то, что Златан — авантюрист. И поэтому абсолютно не удивился тому, что тот все-таки согласился, с показной угрюмостью вытаскивая из святая святых — своего кабинета для игр — приставку и джойстики. — Играем три круга, если я смогу победить — то ты даже и пытаться больше не будешь уговорить меня быть снизу. Максвелл рисковал. О, как он рисковал. — Ладно, хорошо. Включай свою Шайтан-машину. Через десять минут они вдвоем уже сидели на диване, ожидая, когда пройдет стандартное время загрузки и откроется игровое меню. — Мне объяснить тебе, куда нажимать, чтобы машина поехала? — Ой, Ибрагимович, я тебе потом объясню, что лучше подложить под поясницу, чтобы не было так больно, — ответил Максвелл, напряженно сжимая в ладонях джойстик. Тот только хмыкнул, включая режим «два игрока». Хотя у Златана было подлое желание просто включить фоновый трейлер и посмотреть на то, как Максвелл будет пытаться его обогнать. Игра была напряженной, оно и понятно, один, будучи новичком в такого рода играх, искренне пытался победить профессионала. Златан же, с присущей ему расслабленностью, отпускал комментарии по любому поводу, с долей насмешки следя за игрой. Максвелл, напряженно сведя брови, гнал свою машину по ночной нарисованной трассе. Златан же выполнял те же действия, расслабленно откинувшись на кресле. А куда ему торопиться? Он был уверен в себе, и его опыт не давал усомниться в способностях. От того и проигрыш по результатам двух кругов оказался по ощущениям хуже некуда. Зато Максвелл, будто бы сам не веря в то, что у него получилось, поочередно взирал то на экран с результатами, то на нахмурившегося Златана. — Ты проиграл. — Я вижу. — Вдумайся только, — улыбка сама собой появилась на лице Макса. — Человек, у которого целый кабинет отведен под игры, проиграл... мне... — Ты долго будешь мне на мозги капать? — огрызнулся Златан. — Да я же твое самолюбие задел, а потом еще и... — Заткнись. Максвелл радостно подскочил со своего места и сел к нему на колени, целуя и зарываясь пальцами в волосы. — Завтра невыносимого Ибрагимовича поимеют. Златан зарычал, крепко сжимая бедра Максвелла. — Я тебе хребет сломаю сейчас. — Но это не изменит того, что ты проиграл. Укусив за губу, на секунду прижимаясь ближе — Максвелл отстранился. — Ладно, я поехал домой, а ты готовься. — Обязательно из этого устраивать цирк? — Обязательно. Ты же устраиваешь цирк из-за всего, — Максвелл поднялся с его колен так же стремительно, как и забрался, и пошел в коридор, доставая свои кроссовки. Златан прошел следом, лениво опираясь о косяк. — То, что ты победил, еще не значит, что у нас что-то будет. — Да что ты? — Максвелл выпрямился. — Неужели Златан Ибрагимович не сдержит своего слова? — Иди уже, — раздраженно сказал он. И говорить было не о чем. Он не будет снизу, и плевать там на всякий спор. Но так казалось только Златану. Уже на следующий день Максвелл четко дал понять, что от своего плана он не отступит, да и вообще, не по-мужски как-то, проспорил — а потом отказываться. — Просто скажи, что ты струсил, — предложил он, сидя на диване и закинув ноги на Златана. — Я не струсил. — Тогда что же тебе мешает расслабиться и получить удовольствие? — Ощущение чужого члена в своей заднице? — О, Златан, поверь, это не такое уж и ужасно, как ты успел себе напредставлять. То, каким тоном с ним говорил Максвелл, явственно показывало, что он издевался. Златану захотелось его придушить, а потом со спокойной душой скорбеть об утрате друга, любовника и кого-то там еще. — Иди на хрен, — с чувством сказал он, скидывая с себя ноги. — Вот тебе заняться больше не чем, как меня доставать. — Ты сам согласился на этот спор, а потом сам и отказываешься, — Максвелл скрестил руки на груди, смотря в упор на него. И дураку стало понятно, что еще немного — и ситуация выйдет из-под контроля. Златан глубоко вздохнул. Он доверял Максу настолько, насколько это было возможно. Это факт. Но как переступить через себя и свою гордыню? С другой стороны, он знал, что тот не отстанет, и вообще, если уж сам ввязался в этот спор, изволь идти до конца. — Хорошо. Я согласен, — Златан старался не смотреть на Максвелла, чтобы не видеть его донельзя довольного лица. — Встретимся вечером. И не дожидаясь дальнейших рассуждений или фраз, которые ему по любому не доставят удовольствия — ушел в свой кабинет. Максвелл только улыбнулся, предвкушая бурную ночь. *** Вечер наступил непростительно быстро. Златан так и не смог придумать адекватной причины на то, что он согласился, а Максвеллу казалось, что он не окончательно подготовился. В сексе ничего страшного-то и не было. Наоборот, это было прекрасно во всех его проявлениях. Но все равно какая-то часть его волновалась, что Златан опять выкинет что-нибудь, и ему в очередной раз придется проглотить свою обиду. Подъехав к его дому, Максвелл чувствовал себя школьницей. Он действительно волновался, потому что что угодно могло пойти не так. Но, отбросив свои сомнения на второй план, Максвелл решительно открыл дверь, заходя внутрь. Там его встретили тишина и темнота. Решив, что Златан, как всегда, закрылся в своем кабинете, погрузившись в атмосферу игр, он направился прямо туда. И не прогадал. Златан действительно обнаружился в своей игровой, с напряженным видом нажимая на кнопки контроллера. Он явно не видел Максвелла. Что не удивительно. Когда Ибрагимович за игрой — весь мир обязан ждать. В комнате было темно, поэтому можно было легко зайти за кресло и положить ладони на плечи. Златан вздрогнул и повернул голову, смотря на нарушителя его спокойствия. — А, это ты. — А ты ожидал увидеть кого-то еще? — разминая плечи, поинтересовался он. — Ну, куда уж там, мне тебя вполне хватит. — Вот и отлично, — Максвелл перегнулся через спинку кресла и, дотянувшись до контроллера, нажал на «стоп». Выпрямляться он не стал, наоборот, принялся неспешно касаться губами шеи Златана, продолжая разминать его плечи. Тот откинул голову, открывая шею и подставляясь ласкам. Горячее дыхание, неспешные касания — все это вызывало легкую дрожь и ощущение тепла. Руки Максвелла спустились с плеч на грудь, ласково проводя по ней руками, не задерживаясь нигде, только даря легкие прикосновения. Златан развернул голову, целуя его губы и чувствуя, как Максвелл расплетал его волосы. Каждый раз их поцелуи превращались в нечто большее, насколько бы тривиально и пошло ни звучала эта фраза. Златан потянул было Максвелла на себя, собираясь по привычке усадить того на колени, но у того были другие планы. Вместо этого он потянул его из кабинета, периодически целуя. — Ты сегодня полностью мой, — шептал Максвелл в его губы. Можно подумать, в другие моменты он был не его. Златан расслабился, позволил себе стать ведомым, отдаться на власть Максвеллу. Тот не стал терять времени и толкнул его на кровать, усаживаясь на его бедра. Златан прикрыл глаза, ощущая горячие ладони, которые расстегивали его рубашку, и то и дело оглаживали мышцы. Максвелл старался делать все медленно, никуда не торопясь. Запоминая каждый момент, прокручивая его в голове. Вот он снял с него рубашку, наклоняясь, чтобы поцеловать плечи и ключицы. Златан в это время коротко выдохнул — значит, он шел в верном направлении. Затем Максвелл несильно сжал пальцами соски, обвел их и, не прекращая дразнящей ласки, стал целовать уже низ живота. Златан трепетал от таких прикосновений, они не были для него новыми (ведь обычно все то же самое проделывал он сам), и в то же время волнительными. Он не знал, каким будет его следующее действие, и от этого чувства обострились во сто крат. Максвелл же никуда не торопился. Обхватив еще не совсем возбужденный член, скрытый несколькими слоями ткани, губами, опаляя его горячим дыханием, он продолжал дразнить, не касаясь голой кожи, пока не услышал первый стон Златана. Еще не такой громкий, но уже сводящий с ум, просто от осознания, что это он заставил его так стонать. Наконец, Максвелл стянул с него штаны вместе с бельем, смотря на лоснящийся от смазки член. — Интересно, что будет, если я сделаю так? — спросил он, скользя большим пальцем к головке, размазывая выступившую прозрачную каплю. Златан ахнул, зажмурив глаза. — Сильнее. Максвелл был только рад подчиниться, обхватив ладонью его член, он сделал несколько неторопливых, но уверенных движений, ловя каждую эмоцию, каждое изменение в его лице. — Перевернись, — попросил Максвелл, не зная, на что и надеяться. Готовясь к тому, что в любой момент Златан взбрыкнет и покажет характер. Но тот быстро перевернулся на живот, выгибая шикарную мускулистую спину. Доверяясь окончательно. Не боясь и только сгорая от предвкушения. Максвелл обхватил руками его ягодицы, впитывая в себя все эмоции, не смея оторвать глаз от такого зрелища. Склонившись к нему, он провел носом по линии волос на загривке и стал спускаться с поцелуями ниже, особое внимание уделяя татуировкам. Златан хрипло стонал, крепко зажмурив глаза, под веками то и дело были всполохи искр, все чувства были обострены до придела. Максвелл целовал, терся щекой между его лопаток, старясь доставить несоизмеримое удовольствие. Златану казалось, что вот он, предел. Что с этим ощущением не сравнится ничто больше. Ему так казалось ровно до того момента, пока Максвелл не скользнул языком по ложбинке, опускаясь ниже. Сперва легко, невесомо. Тронул самым кончиком и отступил. Пощекотал, обвел по кругу и снова длинно лизнул, уже сильнее, настойчивей, уловив легкую дрожь и негромкий вздох. Прихватил зубами ягодицу, звонко поцеловал розовеющий след и жарко выдохнул, продолжил прерванную ласку, чередуя широкие, массирующие движения с короткими и жалящими, постепенно проталкиваясь внутрь и чувствуя, как поддавались и расслаблялись туго сжатые мышцы. Златан уже откровенно сам насаживался на язык, постанывая и хватая ртом воздух. Он как будто находился в нирване, ему одновременно хотелось, чтобы это закончилось, чтобы наступил апогей, и в то же время, чтобы не заканчивалось никогда. Смазав палец, Максвелл стал аккуратно его массировать и медленно ввел, вслушиваясь в долгий стон, готовый в любой момент остановиться. — Я не девочка, — простонал он. — Хватит нежничать. — А стонешь — как девочка, — заметил Макс, добавляя второй палец, срывая с губ новые и новые стоны. Но медлить и вправду больше не хотелось. Уложив Златана на спину, Максвелл достал из ящика тумбочки смазку и быстро смазал свой член, дурея от взгляда своего любимого. Златан был снизу, но, казалось, доминировал. Абсолютно и бесповоротно. Максвелл улыбнулся, раздвигая его согнутые в коленях ноги. Тот, казалось, не дышал, только смотрел и сгорал от нетерпения, не зная, куда себя деть и что делать с этим новым ощущением. — Ты так возбуждающе выглядишь, — улыбнулся он. Он шалел от этой мысли. Сам себе не верил. Златан ничего не сказал, лишь провел языком по губам и зорко впился в лицо Максвелла раскосыми глазами. Без слов призывая к действию. Потянувшись рукой к подушке, Максвелл подложил ее под поясницу Златана и, не дожидаясь колкостей и возражений, склонился над ним, целуя. Так они целовались еще с минуту, пока Максвелл, чувствуя, что сейчас сойдет с ума, не стал более медлить. Смотря Златану прямо в глаза, он приставил головку члена к его входу, дожидаясь кивка. И только тогда толкнулся внутрь, часто дыша и стараясь не торопиться. Златан застонал, прогнувшись, но не попросил остановиться. Максвелл подождал, давая привыкнуть, и следом толкнулся, входя до конца. — О, да, — кажется, они простонали это вместе. Это было великолепно. Нереально, волнующе. Максвелл склонился к его лицу, ловя горячее дыхание и целуя, начиная двигаться. Сначала медленно, прислушиваясь к ощущениям, прислушиваясь к стонам Златана. Потом, постепенно увеличивая амплитуду движения, он стал покрывать поцелуями его лицо. Максвелл не верил, что это происходило с ним. Сейчас для него существовал только Златан и его стоны. Теснота, что окружала его член. Искренность в его глазах. Осознание того, то он делал это все сам. Что они пришли к этому. С каждым движением, с каждым стоном Максвелл понимал, что Златан ему действительно доверился. Что переступил барьер и сделал то, что им обоим стало важно. Это было жарко, это было тесно, сильно и невероятно хорошо. Настолько, что поджимались пальцы на ногах, а лихорадочная дрожь ушла, сменившись протяжным, почти мучительным ощущением, что в паху стягиваются жгучие, тугие кольца. Хорошо до горячих мурашек и потерянного, не сдерживаемого стона, на который ответили глубоким, чувственным поцелуем, а потом в самое ухо звучал низкий от возбуждения голос, а изнутри душной волной поднималось какое-то безумное, оглушительное чувство обладания. Принадлежности. Максвелл тонул в стонах Златана, утопал в нем, сходил с ума. Каждый раз с каждым движением, они как будто заново перерождались. Златан же не знал, куда себя деть. Куда деться от горячей пружины, которая скрутилась внизу живота. Куда деться от возбуждения, которое оглушало. Уже в который раз он убеждался в том, что ни с кем, кроме как с Максвеллом, ему не будет так хорошо. С каждым толчком они подходили к краю, и казалось, что еще чуть-чуть, они упадут в эту пропасть вместе. И это было прекрасно. Максвелл обхватил его член и стал двигать рукой в такт толчкам. Стоны стали громче, Златан закрыл глаза, выгибаясь. Еще пару движений — и он кончил, простонав имя Максвелла. От этого, казалось, сорвало тормоза, и Максвелл, сделав пару толчков — кончил следом, чудом не падая на Златана. Выйдя из него, он опустился на спину. Говорить не хотелось. Хотелось молчать, дышать запахом секса. Дышать тем, что они сотворили вместе. — Я люблю тебя, — хрипло сказал Максвелл. То, что произошло сегодня, было самым ярким моментом в его жизни. — И я люблю, — хрипло, совершенно не в своей манере ответил Златан. — Без всяких «тоже». Максвелл не мог сдержать улыбки, расслабленного смеха. Неужели это действительно случилось? Неужели Златан действительно отступил, согласился стать на час ведомым? Каких трудов ему это стоило? Только Максвелл не знал, что ему это стоило просто не нажимать на кнопки контроллера, поддаваясь. Но ведь все знать не обязательно, не так ли?