Встреча

Они встретились. При их встрече не сверкнула молния, гром не разлился в раскате, и даже земля не содрогнулась под уставшими ногами. Встреча была тишиной, ничем не примечательной, самой обычной, человеческой. Девушка покорно опустила руку от дверного звонка и посмотрела на мужчину. Он смотрел на неё долго, узнав её, но не веря в видение до последнего. Пять лет. Пять лет разницы, которые застыли на её лице. Ей же хватило одного взгляда этих глубоких хрустально-серых глаз, чтобы понять – пропала. Любит. Любит как прежде. Одновременно так по-детски и так по-взрослому. Отчаянно, глупо, безрассудно, восторженно и глубоко. Никуда не исчезло это чувство за годы разлуки. Никуда! Оно мирно спало в глубине души, дожидаясь своего часа. – Здравствуй, – проронил он, разорвав минутную тишину. – Ещё не забыли? – чуть утомлённо задалась вопросом Софья, улыбаясь, как прежде, лишь глазами. Всё внутри заныло: он вспомнил, как несколько лет назад ловил эти улыбки; улыбки, утаенные для других. – Разве тебя можно забыть? – его, измученная появлением неожиданной гости усмешка сверкала на лице. Бывшая ученица посмотрела на своего преподавателя: он изменился. Постарел. Да нет... Он не мог. Так, пара морщин легла на виски. Седина окрасила поредевшие волосы. Взгляд стал чуть мягче. И голос... Голос тот же: изменчиво твёрдый. Александр Николаевич пригласил её пройти, забрал из рук пакет с тортом и фруктами. Соня двумя лёгкими шагами переступила порог. Такая любовь одна и на всю жизнь. Нежная, сильная, вечная и скоротечная одновременно. Вечная, потому что так не бывает в этом мире. Только в книгах, рифмованных строчках неписаных произведений. А скоротечна она тем, что достоянием этого чувства есть неповторяющиеся мгновения, которых, по сути, нет: улыбки, жесты, взгляды, просьбы, в ответ на которые хочется положить целый мир к ногам друг друга. Соня, заметно стесняясь, сидела на самом краю мягкого кресла и с неуютным интересом оглядывалась по сторонам: самая обычная, ничем не примечательная квартира её родного города. Пять лет назад она тайком по ночам грезила оказаться именно тут... Ведь жил в этом доме, порог которого она, наконец-то, переступила, не посторонний девушке человек – любимый учитель. Судьба развела их на разные вехи, словно проволоку под напряжением натянув между ними время... Вспомнив себя прежнюю, Софья улыбнулась, отстранённо глядя в сторону. Сколько же всего осталось на страницах исписанного прошлого. Мужчина посмотрел на девушку, на её загадочную улыбку. – Ты повзрослела, – заметил он, разливая по бокалам белое сладкое, – а я лишь постарел. – Не говорите глупости, – абсолютно серьёзно ответила некогда его ученица. Он не был её отцом. Ей не посчастливилось родиться его сестрой. Они никогда не были близкими друзьями. Но это не мешало им долгими дождливыми вечерами думать часами друг о друге. Их мысли отличались только тем, что Соня ломала себе голову, пытаясь угадать, каким было его прошлое, а он не жалел ни себя, ни время, думая, как сложится её будущее... Александр Николаевич проводил ученицу за стол под аккомпанемент мелодий из сборника Константина Никольского. – Вы не изменяете своим вкусам, – заметила Соня, услышав всё те же, его любимые песни. – А ты? – он хитро улыбнулся, помогая ей сесть. – А мои вкусы теперь похожи на Ваши... Девушка разрешала ему ухаживать за ней. Хотя он всегда был необыкновенно учтив с Соней, но раньше черта дозволенного никогда не стералась – ей не позволяли окончательно исчезнуть стены школы. Сейчас же в этой обходительности всё изменилось: рядом с преподавателем была уже не его доверчивая и юная ученица, а взрослая и самостоятельная женщина. Софья слышала, как отчаянно бьётся сердце. Зачем она пришла к нему? Они не виделись пять лет. Яркой кинолентой в воображении сверкнуло их последнее лето: выпускной, вступительные экзамены, короткий дежурный разговор (он был и мог остаться тёплым и чувственным воспоминанием, если бы Соня и Александр Николаевич знали, что та встреча – их конец), её неожиданный отъезд в другой, чужой ей город – и расставание на пять долгих лет... Семья вскоре переехала вслед за дочерью, и последние ниточки соприкосновений между учителем и ученицей были порваны. Никто ни о чём не жалел. Сонька смотрела на преподавателя и желала спросить, знал ли он о её искренних чувствах? Тогда, в школе они говорили много. Но всё не о том. Соня была единственной девочкой в своём классе, кто так и не завёл парня в школьные годы. Кто бы мог подумать, что душа её созрела для более глубокой и... запрещённой любви?.. Александр Николаевич всё знал. Понимал. Чувствовал. Но скрывал. Он со всей своей отцовской заботой оберегал любимую ученицу, щадил её первые серьёзные чувства и сдерживал девушку там, где она так и норовила оступиться. Они не были фаталистами, но верили в их неслучайную встречу. Всё могло ведь сложиться иначе. Она могла быть старше, он – не таким серьёзным и ответственным. И всё – их жизнь была бы написана другими чернилами. Однако Всевышний создал их именно такими и именно эту судьбу заставил прожить. – Подарите мне один танец, – попросила она, отодвинув стул. Учитель легко последовал за ней. Никогда они не были так близки. Она ощущала тепло его тела, чувствовала запах одеколона и неслышно плакала. Плакала от счастья. Он был неразделимо её... Александр Николаевич понимал и это. Но ничего не желал, не мог изменить. Это – их крест. В её жизни были мужчины. И ничего не могло запретить Соне сейчас пожелать от любимого учителя большего. Но она любила его той любовью, которой не любят... Руки его скользили по её талии. Софья лежала на плече учителя. Слёзы оставляли мокрые следы на белоснежной рубашке. За танцем последовали разговоры. Долгие, бессмысленные, но такие необходимые им обоим. Словно путники, много времени бродящие по пустыне и, наконец, нашедшие воду, учитель и бывшая ученица желали насытиться сполна. – А фотографии? Фотографии остались? – с надеждой спросила она, взяв его за руку. Он кивнул. Александр Николаевич любил фотографировать. С одной стороны, любовь к фотографии можно было объяснить обязанностью вести школьную летопись, куда заносились все значимые события. С другой же, всегда оставалась та горсточка личных картинок, которые никогда бы не увидел мир – он любил фотографировать любимую ученицу: на его рабочем месте, на субботнике, на очередных спортивных соревнованиях, на всех школьных и внешкольных мероприятиях. Они пересматривали фотографии и улыбались. В его объятьях было тепло. – Я часто Вас вспоминала, – разорвала безмолвную идиллию ученица. – Сонь... – У меня билет на первый утренний рейс, – вдруг сказала она. – И я сделала это специально. Чтобы не было соблазна остаться. – Я могу тебя проводить? – тихим, охрипшим голосом поинтересовался Александр Николаевич. – Не нужно, мне будет больно... – честно призналась Софья. Она не спала этой ночью. Через два часа они стояли у подъезда и ждали такси. Если при их встрече ничего не случилось, то и расставание увенчалось только ощущением того, что мир всё-таки остановился... В материальном мире не было ничего, что могло бы засвидетельствовать случившуюся встречу. Александр Николаевич провожал бывшую ученицу и до последнего сомневался, не была ли она ночным привидением, вышедшим из тени его фантазий. Софья покидала его с мыслью, что всё случившееся действительно могло быть всего лишь сновидением... Что не случилось в этой жизни, подарит другая жизнь. Тем и утешались. Любовь имеет свойство уходить. Воспоминания, храня верность, остаются вечными.