Прогулка

      Доротея проснулась как обычно в 19.00, под звуки мелодии Nightwish «Nemo», не глядя нащупала мобильный телефон и, отключив будильник, перевернулась на другой бок. Можно было поваляться в постели еще часа два, пока солнце окончательно не скроется за горизонтом, но кровать качнулась и через мгновение усатая мордочка ткнулась в обнаженное плечо масаны.       - Пятнышко, щекотно! – проворчала Доротея, но мантикора не обратила никакого внимания на недовольство хозяйки, твердо вознамерившись поднять ее с постели, и снова настойчиво ткнулась в ее плечо.       - Ладно, уговорила, встаю! – масана повернулась к своей любимице и нежно погладила пушистого монстра. Пятнышко довольно заурчала, подставляя голову и шею ласковым рукам хозяйки.       В отличие от своих собратьев, Доротея Малкавиан предпочитала уединение и не слишком стремилась поддерживать связи с семьей и кланом. Малкавианы считались чокнутыми даже среди других масан. Однако Доротея в своем стремлении к независимости переплюнула, в том числе, братьев и сестер по крови.       Юная масана достаточно быстро нашла подходящую работу и смогла снять небольшие апартаменты на одной из не слишком оживленных улиц Тайного Города. Возможности современных информационных технологий были практически безграничны, а Доротея гораздо больше походила на человскую женщину, чем любая из ее сестер: темные волосы, глаза необычного темно-вишневого оттенка. Любой, кто видел ее фото в резюме, опубликованном на сайте фрилансеров, ни за что бы не догадался, что перед ним одно из самых зловещих и кровожадных творений Спящего.       Хозяева квартиры, которую снимала Доротея были обычными челами. С того самого зимнего вечера, когда она появилась на пороге, чтобы посмотреть квартиру, они никогда больше не появлялись здесь. Раз в месяц Доротея исправно перечисляла требуемую сумму на расчетный счет владелицы квартиры, а небольшой ремонт (включая установку защитных экранов на всех окнах) был обговорен заранее. Доротея сослалась на проблемы со зрением и необходимость ограничить освещение. Владелица квартиры в ответ лишь пожала плечами, поскольку все расходы масана взялась оплатить самостоятельно.       Единственным существом, с которым масана делила свое добровольное одиночество, был полугодовалый детеныш мантикоры. Маленький монстр еще не до конца осознавал свою демоническую природу. Доротея взяла его совсем недавно, окончательно убедившись, что хозяева квартиры вряд ли решат наведаться в гости без предупреждения. Увидев Пятнышко впервые, масана влюбилась без памяти. Доротея никогда прежде не видела мантикор такого необычного пестрого окраса. Пятнышко отличалась от своих соплеменников так же разительно, как Доротея – от своих. Возможно, потому между ними установилась такая прочная связь и Пятнышко, как окрестила масана своего питомца, сразу признала в Доротее хозяйку и друга.       Этот вечер ничем не отличался от множества предыдущих. Доротея приняла душ, покормила мантикору, и села просматривать почту, потягивая слегка подогретую заклинанием до нужной температуры первую положительную. В последнее время дела шли в гору – заказов было много, но и напряжение возросло, поэтому свою прежнюю «жесткую диету» масана заменила более мягкой – не больше одного бокала крови в день.       Открыв очередное письмо масана чуть не уронила бокал.       «Несравненная Доротея Малкавиан, скромный гарка настаивает на Вашем обществе на демонстрации последних достижений кукловодов и мастеров на все руки, которое произойдёт сегодня, после захода солнца. Место встречи - лавка големщика. Надеюсь, вы не откажете скромному гарке в такой малой любезности. Альтага.»       Альтага…       Она хорошо помнила их первую встречу, на одном из приемов Темного Двора. Для Доротеи это был первый выход в Свет, и потому она с любопытством озиралась по сторонам, стараясь запомнить мельчайшие детали торжества. Комиссар в своем безупречном светлом костюме, чуть поодаль его помощник Ортега о чем-то оживленно беседующий с легендарными «ласвегасами», команда Кортеса – единственные челы в Тайном Городе, которых масаны давно перестали воспринимать как пищу, уважая за заслуги перед Темным Двором…       Внезапно по телу масаны пробежала легкая дрожь – она почувствовала чей-то весьма заинтересованный взгляд. Доротея обернулась и увидела его…       Сдержанный, внешне холодный, лишь в глубине непроглядно-черных, как самая безлунная ночь, глаз пляшут озорные искорки. Масана внезапно почувствовала себя так, словно посреди зала освещенного свечами и магией больше никого нет. Разговоры на мгновение стихли, пространство потеряло очертания, время остановило свой бег… Прежде чем Доротея успела опомниться от наваждения, незнакомец оказался рядом с ней. Он поприветствовал ее легким изящным поклоном и протянул руку. Словно повинуясь какой-то неведомой магии, масана послушно вложила в его ладонь свою крошечную ручонку, затянутую в перчатку. Нав слегка улыбнулся и, коснувшись губами ее руки, произнес:       - Альтага, мое почтение, леди!       - Доротея… Малкавиан…       Она ощутила прикосновение даже сквозь ткань. Это было похоже на электрический разряд. Воздух вокруг вдруг стал необычайно плотным, а сердце забилось чаще… настолько, насколько может забиться чаще холодное сердце масаны.       И вот теперь он хочет ее увидеть…       Доротея бросила беглый взгляд на часы. До заката еще около часа – есть время подумать. В последнее время она много работала и почти не выбиралась из своего «убежища». Небольшая прогулка была бы очень кстати. К тому же, она была бы рада снова увидеть нава, который произвел на нее такое сильное впечатление на приеме. И все же масана колебалась – что-то настораживало ее, и она никак не могла понять что именно. Она посмотрела на свернувшуюся на диване мантикору. Та, почувствовав что хозяйке нужна поддержка, подняла голову и навострила уши.       - Пятнышко, идти или нет? – произнесла Доротея растерянно.       - Мрррряууу… - отозвалась мантикора. Интонация была явно утвердительная.       - Ну ладно, - вздохнула Доротея и поднялась из-за стола. – Что бы надеть?…       Ночь была на редкость теплой для этого времени года. Доротея забыла как это здорово – гулять по ночному городу. Большинство ее собратьев раздражал искусственный свет фонарей, которыми челы стремились развеять естественный мрак ночи. Глаза масан прекрасно видели даже в самой непроглядной тьме, да и естественное сияние луны было для них куда приятнее. Однако, эксцентричную масану всегда завораживал этот странный свет, не имеющий ничего общего с магией и возникающий благодаря сложным устройствам и странным проводам окутывающим город своей паутиной. В этом замысловатом рисунке огней была своя прелесть, притягательная и необъяснимая.       Альтага ждал ее у входа в лавку големщика. Такой же сдержанный, даже холодный, такой же неотразимый, такой же притягательно опасный. Одного взгляда его черных глаз было достаточно чтобы у масаны перехватило дыхание.       - Мое почтение, миледи! Рад что вы почтили скромного гарку своим присутствием!       Поклон… прикосновение его губ к ее руке… легкая дрожь пробежала по телу Доротеи.       - Масана рада встрече, - она ответила сдержанным поклоном, стараясь ничем не выдать охватившее ее волнение.       - Идемте, - загадочная улыбка скользнула по губам нава.       Выставка не слишком впечатлила Доротею. «Магия Крови», которую практиковала семья масан, была специфичной и единственные, кто был совершенно неподвластен ее чарам – это навы. Поэтому юную масану не слишком заинтересовали причудливые артефакты, вызывавшие бурный восторг других посетителей. Лишь один раз она задержалась у витрины дольше минуты – когда ее взгляд упал на свернувшегося калачиком спящего котенка, очень напоминавшего ее Пятнышко. Суетливый шас – хозяин лавки – тут же просветил гостью, что это боевой голем Дикая Рысь и принялся в красках расписывать возможности этого «прекрасного изобретения». Доротея его не слушала – она просто любовалась. Пушистое создание выглядело совсем как настоящий зверь. Казалось, котенок вот-вот проснется, лениво потянется, как это делает Пятнышко, вильнет хвостиком, преданно заглядывая в глаза… Масана мечтательно улыбнулась, представив на секунду как это пушистое создание, на пару с Пятнышком, будет резвиться у нее дома, а утром забираться на кровать, чтобы сладким урчанием убаюкивать хозяйку.       На мгновение, переведя взгляд на своего спутника, масана слегка смутилась: Альтага улыбался, а в его глазах плясали веселые искорки. Доротея еще раз взглянула на спящего боевого голема и отошла от витрины. Она почти не слушала назойливого шаса, но стоимость голема ее разум все же выхватил из общего потока речи хозяина лавки – пушистая прелесть была ей не по карману. Стараясь больше не смотреть в ту сторону, Доротея решительным шагом направилась в следующий зал. Через несколько мгновений к ней присоединился и ее спутник.       - Миледи заскучала? – поинтересовался Альтага, когда масана устало опустилась в мягкое кресло, приняв от услужливого официанта бокал красного вина.       - Немного, - честно призналась она. – Не понимаю, почему эти «игрушки» вызывают у всех такой восторг, когда одного точного удара старого доброго навского клинка достаточно, чтобы отнять жизнь мага…       Альтага удивленно приподнял бровь:       - Весьма неожиданно услышать такие речи от столь утонченной леди!       - Но разве я чем-то не права? – Доротея слегка улыбнулась.       Некоторое время они молча пили вино. Перед мысленным взглядом Доротеи все еще была та злополучная витрина. Она бы и вовсе забыла о своем спутнике, если бы внезапно до ее сознания не донесся его вкрадчивый голос:       - Возможно, миледи согласится совершить еще одну небольшую прогулку?       Ночь окутала Доротею своей прохладой, приятно освежая и развеивая легкую дымку, которая охватила разум после бокала вина. Она следовала за Альтагой, все больше погружаясь в сумрак тихих улочек Тайного Города. Нав молчал. С той минуты, как они вышли из лавки, он не проронил ни слова и ни разу не обернулся. Доротея чувствовала легкое волнение, но продолжала идти следом, едва поспевая за гаркой.       Наконец, Альтага остановился возле небольшой неприметной двери, расположенной в тупиковой стене дома, скрытой от лишних глаз тенью соседних домов. По-прежнему не говоря ни слова, гарка одарил масану интригующим взглядом и лёгкой полуулыбкой, а затем скрылся за дверью. Доротея замерла в нерешительности: идти следом или все же проявить осторожность. Темный проем манил неизвестностью, но она же и пугала масану, заставляя медлить.       В проеме двери замерцал неровный свет: Альтага либо зажег масляную лампу, либо какое-то заклинание. Свет постепенно тускнел – видимо, нав удалялся вглубь. Тем временем, промежуток между дверью и стеной медленно, но неотвратимо таял. Ни звука – он оставил выбор за ней, но время отведенное на этот выбор таяло так же стремительно, как исчезал проем двери.       Напрочь забыв о том, что любопытство сгубило ни одну мантикору, Доротея шагнула во тьму и поспешила вслед за удаляющимся гаркой. Старая, но без сомнения крепкая лестница вела прямо и вниз. Силуэт Альтаги виднелся несколькими пролётами ниже. Масана слегка ускорила шаг, чтобы быстрее нагнать своего спутника. Внезапно нав остановился, прошептал несколько слов и толкнул стену справа от себя. Стена поддалась, открывая тайный проход, за которым исчез Альтага. Глаза масаны горели в темноте рубиновым огнем. На мгновение задержавшись, у приоткрытой двери она в очередной раз послала к черту разум, напомнивший поговорку о любопытстве и мантикорах, и решительно последовала за гаркой. Разум вздохнул и уступил. Она больше не сомневалась, предвкушая увлекательное приключение.       Коридор петлял и извивался, как уж, которому не нравилась идея быть пойманным, но вот он закончился. Масана оказалась в просторной комнате, освещаемой несколькими волшебными шарами оранжевого и синего цветов. В освещенной комнате ее глаза приобрели прежний темно-вишневый оттенок, и лишь легкие рубиновые искорки в их глубине выдавали ее волнение.       Доротея с интересом осмотрелась. Добротно сколоченный дубовый стол со сколами на углах столешницы и несколькими подозрительными пятнами сверху, какое-то металлическое кресло с наручниками на подлокотниках. Из одной стены хищно вьются смазанные цепи. Гарка прошел мимо них, слегка задев рукой. Цепи призывно зазвенели, словно предвкушая новое развлечение.       Альтага неторопливо сел за стол, вытащил из-под стола покрытую пылью тёмную бутыль и два хрустальных бокала, поставил их на стол, выжидающе глядя то на масану, то на стул напротив. По губам Доротеи скользнула загадочная улыбка. Она медленно приблизилась к столу, за которым сидел гарка, и заняла отведенное ей место. Гарка разлил напиток по бокалам и подвинул бокал масане. Никто из них не проронил ни слова, лишь звон хрусталя и цепей разгонял тишину подземелий. Напиток в бокале приобрёл тёмно-янтарный оттенок и пах мёдом, специями и травами. Гарка, не сводя глаз с масаны, пригубил его.       Доротея вдохнула пряный аромат неизвестного напитка и бросила быстрый взгляд на своего спутника. Она знала, что даже если попытается прочесть его мысли, вряд ли ей удастся пробиться сквозь ментальные щиты воина Темного Двора. Потому она лишь одарила его очаровательной улыбкой, поднесла бокал к губам и сделала глоток. Внезапно сознание масаны, начало медленно меркнуть. Тяжестью свинца налились конечности, взгляд затуманился. Последнее, что она разглядела, это ярко вспыхнувшие глаза гарки и его улыбка, переходящая в хищный оскал. Уже сквозь дрёму масана чувствовала, что кто-то её погладил по голове, после чего сознание окончательно покинуло её.       Доротея медленно приходила в себя. Первое что она почувствовала – это холод, заставивший вздрогнуть, и шероховатость старого дерева, на котором она лежала. Открыв глаза, масана обнаружила, что лежит на столе в одном нижнем белье, связанная по рукам и ногам. Во рту кляп на кожаном ремешке. Гарка сидел на краешке стола на манер Сантьяги, разве что костюм на нем был черный. Альтага поигрывал плетью из тёмно-серой кожи. Взгляд масаны привлек лежащий рядом с ним тонкий кинжал, лезвие которого сверкнуло в полумраке бликами магических светильников. Мечтательная улыбка скользнула по губам гарки, в глазах искрилось предвкушение.       Мелкая дрожь пробежала по телу масаны. Ее мысли путались, а разум еще не успел стряхнуть с себя действие дурманящего напитка. В ее глазах, вспыхнул страх и это не укрылось от пронзительного взгляда Альтаги.       - Ну что Вы, милая, не бойтесь. - С этими словами нав поднёс кинжал к лицу «жертвы», плашмя проведя им от щеки до горла масаны, разрезая ремешки кляпа. На коже масаны не осталось ни малейшей царапины. - Теперь вы можете говорить. Что Вы сейчас чувствуете?       Доротея судорожно вдохнула. Что она чувствует? Она не знала… Она была в смятении, волнение и трепет мешались со множеством других эмоций, и описать их было просто нереально. Но гарка терпеливо ждал ответа.       -Мне холодно... - голос Доротеи звучал тихо и чуть хрипловато.       - Это ненадолго. - Гарка провёл кинжалом ниже сначала с правой стороны до бедер, потом по левой стороне от бёдер до горла. Прикосновения холодной стали заставляли масану вздрагивать, но гарка был крайне осторожен, не допуская ни малейшей возможности повредить ее нежную кожу. А вот хрупкая кружевная ткань ее белья не выдержала такого обращения и была аккуратно разрезана. Однако Альтага не спешил избавиться от лоскутов кружева, которые по-прежнему скрывали самые сокровенные участки тела масаны.       Слегка улыбнувшись, гарка положил кинжал на грудь Доротеи, рукоятью к лицу и приступил к дальнейшим приготовлениям. Он достал несколько длинных свечей, толщиной с руку девушки и поджёг их одну за другой, расставляя вокруг масаны. Казалось, это занятие его настолько увлекло, что он напрочь забыл о своей «жертве». Воспользовавшись тем, что гарка отвлекся, Доротея попыталась дернуться, но путы лишь сильнее впились в ее нежную кожу. От неловкого движения кинжал со звоном упал на каменный пол, привлекая внимание Альтаги.       - Миледи, давайте без глупостей. Нож острый и зачарованный: с древних времён несколько таких кинжалов прекратили жизнь уже не одной масаны. - Гарка усмехнулся и окончательно освободил ротик Доротеи от кляпа. После чего воткнул нож в столешницу не далеко от горла масаны. - Теперь вы можете говорить свободно. Или кричать. - Он резко нагнулся и сорвал поцелуй с ее алых губ. И так же резко отстранился от неё, не давая ни малейшей возможности ей себя поранить. – Ну, или стонать - как вам больше нравится.       - Ты пытаешься меня запугать, гарка? - вишневые глаза масаны вновь вспыхнули рубиновым огнем. Из всего вихря эмоций, что разрывали ее душу на части, в это мгновение особенно сильно вспыхнула ярость.       - Нет, - просто ответил гарка. – Это всего лишь игра. Но я не хочу, чтобы во время нее кто-нибудь поранился... больше, чем это необходимо.       Яростный огонь в глазах масаны померк.       Она любила играть с «пищей». Ее собратья заманивали своих жертв Внешностью, но кровь одурманенных магией челов была приторной и противной на вкус, поэтому Доротея пользовалась исключительно своим женским обаянием. Ей нравилось обольщать, соблазнять, доводить до самой грани безумия и только потом вонзать иглы в шею очередной жертвы. Она наконец поняла, что за игру затеял Альтага: если бы он хотел причинить ей вред, он бы уже это сделал. Навы неподвластны «Магии Крови» и любому наву ничего не стоит отнять жизнь масана. Но он здесь не для этого… и она тоже… Доротея загадочно улыбнулась, обнажив белоснежные иглы.       Альтага облизнулся, а потом резко, но не сильно ударил ее плетью по груди. Хлесткий удар смел кружевную ткань белья, обнажая грудь масаны. Доротея прикусила губу, но не смогла сдержать стона вызванного обжигающим прикосновением плети. Тем временем нав взял одну из свечей. Капля расплавленного воска… еще одна… и вот уже целая восковая дорожка протянулась по животу и груди масаны. Касаясь кожи, расплавленный воск моментально обжигал её, но через секунду капля воска превращалась в кусочек льда, который начинал медленно таять, принося спасительный холод. Гарка улыбался, а в глазах горел голодный огонь.       Это была пытка болезненная, мучительная, но в то же время сладостная пытка. Обжигающие прикосновения расплавленного воска, сменяющиеся не менее обжигающим холодом, заставляли каждую клеточку ее тела трепетать. Масана дрожала всем телом, но доставлять гарке удовольствие своим криком она не собиралась и лишь сильнее прикусила губу. Алая струйка крови медленно скользнула по ее белоснежной коже. Взгляд масаны окончательно померк и затуманился, а привкус собственной крови на губах слегка опьянил ее.       Остатки свечи Альтага обратил в лёд. Масана едва не застонала в голос, когда обжигающий холод коснулся ее соска. Гарка медленно очерчивал круги вокруг сосков масаны стремительно тающим кусочком льда, подхватывая губами и языком влажные дорожки. Его губы обжигали не меньше, чем расплавленный воск, и тело Доротеи жарко отзывалось, выгибаясь навстречу его поцелуям. Заметив сочащуюся из прокушенной губы масаны кровь, Альтага приложил остатки льда к её губам, а сам осторожно слизал алую дорожку, пробуя её кровь на вкус.       Она сладко стонала уже не пытаясь сдерживаться.       - Какая масана красноречивая, - усмехнулся нав.       Гарка взял со стола вторую свечу и начал капать воском на один из сосков масаны, но на этот раз воск не превращался в лёд - он обжигал. Второй сосок испытывал противоположные ощущения - колючий холод куска льда обжигал не меньше, чем горячий воск. Каждые несколько секунд гарка менял руки, пока грудь масаны не покрылась равномерной восковой коркой. После гарка несколькими хлёсткими ударами плети счистил воск с груди масаны.       Ее разум окончательно утратил контроль над ее телом. Боль сменялась нежными и трепетными ласками, и снова болью от которой темнело в глазах.... Все ее тело было напряжено как натянутая гитарная струна, готовая вот-вот порваться. Она не знала чего ожидать в следующее мгновение... Снова обжигающая боль? Огонь? Лед? Это сводило ее с ума.... Когда гарка снова поймал ее взгляд из-под полуопущенных ресниц, он вновь увидел в них пламя, но, судя по кроваво-алому оттенку, это была уже далеко не ярость....       Альтага яростно впился в ее губы, не обращая внимания на ответные укусы. Во время поцелуя он неотрывно смотрел в ее глаза. Внезапно Доротея почувствовала, как нав освободил её от остатков одежды, а в следующий миг его рука коснулась последнего до сих пор нетронутого места. Его пальцы жгли огнём и холодом, но всё же были достаточно нежны и аккуратны, чтобы не доставить боли больше, чем нужно. Оторвавшись от губ масаны, но, продолжая ласкать ее рукой, гарка достал откуда-то небольшой металлический приборчик с двумя антеннами, оканчивающимися маленькими шариками. Первый разряд тока все же заставил масану вскрикнуть, но даже не от боли, а скорее от неожиданности. Тело странно реагировало на новые непривычные ощущения. Тем временем губы гарки переместились на место руки, заменяя пальцы языком. Он подносил прибор поочерёдно к ее бёрдам. Каждый новый разряд заставлял масану вздрагивать, но умелые ласки нава заставляли ее тут же забывать о боли. Она металась, но путы врезались в кожу, сковывая движения...       - Развяжи меня! - выдохнула она. – Развяжи меня, гарка!       - Нет, милая масана. - Гарка лишь на мгновение оторвал губы от масаны, но потом с удвоенной силой продолжил свою ласку. Шокер был отброшен за ненадобностью и освободившейся рукой Альтага ласкал ее грудь. Масану била дрожь. Ей безумно хотелось разорвать тугие путы и прикоснуться к гарке, но она могла лишь извиваться и таять в его руках. Острое как бритва и мучительное желание захлестывало ее волна за волной. Стоны переходящие в крики срывались с ее губ оглашая полумрак комнаты.       Гарка терзал губами и языком горячее и чувствительное лоно масаны, пока сладостная судорога не пронеслась по ее обездвиженному телу. Когда ее стоны закончились криками оргазма, гарка осторожно обошел масану, слегка поглаживая по телу и волосам. Немного дрожащими руками он поднёс к её губам какой-то напиток, заставляя выпить. Знакомые ощущения подхватили Доротею и снова вырвали её из бытия, погрузив сознание в непроглядную тьму.       Она очнулась в «Ящеррице». Полностью одетая и приведённая в порядок. На столе перед ней лежала активированная пирамидка «полога невнимания» - Доротею никто не замечал. Кроме пирамидки на столе стояло два бокала из-под вина: один, наполненный, - около нее, второй - возле места напротив неё, наполовину испитый. Завершали натюрморт корзина с фруктами и несколько экзотических цветов, связанных в причудливый букет. Гарки нигде не было видно.       Несколько минут она еще приходила в себя от потрясения. Было ли это на самом деле? Или от вина и усталости ее разум помутился, и все это было сном или бредом воспаленного воображения? Не зря же Малкавианов считают безумцами. Доротея вздохнула. «Это всего лишь игра…» - всплыли в памяти слова Альтаги. Она бросила взгляд на полупустой бокал на другом конце стола, на букет и корзину с фруктами, затем решительным жестом сняла «полог невнимания» и задумчиво поднесла к губам бокал с вином.       Это всего лишь игра…