Истинный север

Было холодно. Слишком холодно, чтобы дышать, или смотреть, или думать. Хэл Эммерих обхватил себя руками и с надеждой ждал ответа. Снейк, щурясь, посмотрел на него сквозь метель. — Док, ты уверен? Хэл кивнул. — Я не могу вернуться с ними. Я пойму, если ты не захочешь взять меня с собой, но... — он пожал плечами. — Прости. Я не знаю, что ещё делать. Снейк кратко стиснул плечо Хэла. — Порядок. Я понимаю. Поехали. Хэл на секунду закрыл глаза. Ему стало даже легче, чем он ожидал. Прямо сейчас он не хотел иметь с военными ничего общего. Он винил их — может, и зря, — но они по меньшей мере придумали Метал Гир, из-за которого он попал в проект. Снейк, крепко сжимая его руку, помог забраться на борт найденного катера. Хэл ввалился в кабину — воздух там был чуть теплее. Внезапно он снова смог вдохнуть и сполз по стене, чтобы просто посидеть на полу и подышать. Один слишком глубокий вдох — и он раскашлялся так, что не мог остановиться. Его горло саднило, и он представил, как крошечные кристаллики льда ползут вниз по пищеводу и трахее, клетку за клеткой замораживают бронхи и лёгкие. Он обнял свои колени, уперся в них лбом и в конце концов почувствовал, как боль в лёгких утихает. К пальцам рук и ног уже возвращалась чувствительность, когда его встряхнули и выхватили из полудрёмы, в которую он скользнул было. Хэл поднял голову и увидел стоящего над ним Снейка — тот хмурился так сильно, что казался почти свирепым. Хэл не знал, что он такого сделал, чтобы заслужить подобное выражение лица. — Тебе нужно оставаться в сознании. Вот. Надень. Это тебя немного согреет. «Это» было чем-то вроде гидрокостюма — та штука, которую носил Снейк, как он понял. Снейк же теперь был одет в вещи, найденные на борту, — слишком большие ему джинсы и слишком уж маленькая рубашка. — А как же ты? Ты тоже замёрзнешь. — Мне вкололи какой-то генетический антифриз. Не парься. Со мной всё будет в порядке, а вот тебе светит переохлаждение. Надевай. Это был приказ, и Хэл обнаружил, что подчиняется, прежде чем успел сообразить что к чему... так он во всю эту кашу и влип с самого начала. Он ведь мог бы не раз и не два засомневаться — и не стал, объясняя все приказы военными порядками или правительственной паранойей. Чёрт побери. Он прекратил самобичевание и понял, что ему придётся снять одежду — поверх неё эта штука точно не налезет. Дважды чёрт побери. С каждым снятым слоем он всё твёрже убеждался, что замёрзнет до смерти раньше, чем сумеет надеть костюм. Когда он добрался до белья, у него уже зуб на зуб не попадал. Хэл отвернулся от Снейка, чтобы раздеться, но, когда наклонился застегнуть костюм, взглянул через плечо. Снейк смотрел, прислонившись к приборной панели и сложив руки на груди. Он смотрел и даже не пытался сделать вид, что не смотрит. — Док? Лучше вставай, если не хочешь заночевать здесь. Хэл с усилием стряхнул с себя бессвязный сон, в котором были какие-то неясные следы красной краски на стенах и кто-то снова и снова дурно играл соло на турецком барабане. Он сел прямо и поморщился, когда позвоночник вознегодовал. Хэл был не из тех, кто, просыпаясь в незнакомом гостиничном номере, не помнит, как там оказался. Но ему потребовалась минута, чтобы сообразить, почему вокруг нет почти ничего, кроме снега и собак. Он посмотрел на Снейка. Ну да. Внезапно всё стало ясно. Снейк ему усмехался. — Хорошо спалось? — Вообще-то неплохо. С учетом обстоятельств. Хэл стал стряхивать с себя одеяла и шкуры слой за слоем, а мороз кусал его в ответ. Спал он крепко, но не настолько, чтобы проспать всю поездку на собачьих упряжках. Опять же, он до сих пор не вполне мог поверить, что псы Снейка знали, где и когда их встретить. Снейк заверил его, что собак не модифицировали генетически, но, когда катер подошел к берегу Аляски, собаки уже были там и ждали их. — Где мы? — Дома. Пойдём. Внутри теплее. Снейк повернулся и пошёл, оставив Хэла осторожно перебираться от одного глубокого следа в снегу к другому. За небольшим домиком Хэл увидел деревянную дверь — некогда темно-зелёная, а теперь совсем облезлая, она вела, судя по всему, прямо в сугроб. Снейк пропал в темноте за дверью. Хэл помедлил у порога. Он ничего не видел, кроме уходящих вниз грубых бетонных ступеней узкой лестницы, а над головой до потолка оставались считанные сантиметры. Держась рукой за стену, Хэл начал спускаться. — Закрой дверь, хорошо? «Вечно с тобой сложности», — подумал Хэл, когда закрыл дверь и погрузился в тьму египетскую. Спускаясь на ощупь, он посмеялся над собой — неделю назад он бы посчитал это самым страшным, что когда-либо делал. Если, конечно, не брать в расчёт прыжок с вышки в общественном бассейне, но то было ещё в детстве. Перед ним мелькнул свет, и Хэл заспешил вниз по оставшимся ступенькам к другой двери. Зайдя внутрь, он огляделся. Кровать, небольшой деревянный стол и стул, очаг. Кресло с истёртой узорчатой обивкой стояло перед камином и казалось очень не к месту. Ещё была раковина, хотя он понятия не имел, как Снейк протянул сюда водопровод. В углу стояла чугунная ванна, чья белая эмаль облетала хлопьями, обнажая черноту, отчего ванна казалась коровой странной формы. — Разувайся и садись. Снейк исчез за дверью, сквозь которую они вошли, а Хэл остался исполнять приказ. Снова. Он почувствовал, как подступает раздражение, но подавил его. Он не обязан был быть здесь. Он мог бы уйти с полковником Кэмпбеллом — и подчиняться его приказам. Сев в кресло, он снял обледеневшие ботинки. Больше делать было особо нечего. По крайней мере, здесь тепло, ну или не сильно холодно, что уже гораздо лучше. Во второй раз за день пальцы ног начали оттаивать. Снейк вернулся минутой позже с охапкой дров и пинком закрыл за собой дверь. Он что-то сделал — ему, кажется, не понадобились ни растопка, ни спички, но когда он отодвинулся прочь, в очаге горел огонь. — Как это ты? — Хэл выскользнул из кресла и встал на колени перед очагом: отчасти — чтобы быть поближе к теплу, а отчасти — чтобы посмотреть, нет ли там газовой трубы. Или чего-то такого. В школах не учили тому, как разводить огонь. — Там был насыпан торф. Хэл собрался спросить, что это вообще значило, и обнаружил, что Снейк странно на него смотрит. — Что? — Не стоило тебя сюда тащить. Надо было довезти тебя до города, найти кого-то, кто бы доставил тебя в Анкоридж. — Слушай, ты же не выставишь меня на улицу опять, — Хэл осекся и почувствовал, что краснеет. «Это его дом, — яростно напомнил он себе. — Он уже спас твою жизнь — примерно в двадцатый раз за сегодня. Если он не хочет, чтобы ты ошивался поблизости, не давая ему покоя и поедая его припасы, ты вряд ли можешь его в этом винить». — Прости. Я.... Я сейчас обуюсь обратно. Но Снейк засмеялся. — Не волнуйся, док. Я не пытаюсь от тебя избавиться. Когда устану от твоего общества, так и скажу. — Тогда в чём?.. — Тебе будет не слишком удобно. Места тут на одного, и я не собираюсь уступать тебе кровать. — Нет, нет, конечно, нет. — Думаю, мы вдвоём поместимся. Если ты не брыкаешься во сне. — Не брыкаюсь, — ответил Хэл тихо. Хэл лежал, не шевелясь, под четырьмя слоями одеял и чем-то похожим на медвежью шкуру. Он хотел повернуться на бок, но ясно понимал, что совсем рядом спит Снейк. Тот тихонько похрапывал — будто кошка урчала. И, тем не менее, Хэлу казалось, что Снейк проснётся от первого же движения. Хэл не привык спать на спине, и не привык спать не в одиночестве, и далеко не сразу смог заснуть. По ощущениям, не прошло и минуты, когда он внезапно проснулся вновь, и, не продрав ещё глаза, сощурился в размытую темноту. — Тихо, — пробормотал Снейк ему в ухо. — Что... — Тихо. Снейк быстро перекатился через него и пригнулся рядом с кроватью. Звенящая тишина наполнила комнату. Наконец Снейк заговорил: — Оставайся на месте. Я собираюсь... Его слова прервал взрыв, а затем — громыхание ног по ступенькам. Хэл сел и замер, прижимая к груди одеяла. Он увидел, как Снейк выхватывает из-под кровати пистолет. Дверь резко распахнулась, комнату тут же заполонили солдаты — они перекрикивались и из-за своего снаряжения были едва похожи на людей. Всё их оружие было снабжено мощными подствольными фонарями, и лучи яркого света заметались по комнате. Хэл тяжело сглотнул, стараясь не двигаться и даже не дышать. Он был только наполовину уверен, что это не кошмарный сон. Вперёд вышел человек. — Здравствуй, Снейк. Доктор Эммерих. — Полковник, — голос Снейка ничего не выражал: подтверждение, а не приветствие. — Рад видеть вас обоих здесь. Мы волновались за вас, доктор. — Я в порядке, — сказал Хэл через миг после того, как подумал, что вовсе не сможет совладать с голосом. — Славно, славно. Мы подумали, что вам может потребоваться кое-какая помощь, чтобы вернуться домой. Хэл огляделся. Кэмпбелл говорил спокойно и мирно, но на них по-прежнему были нацелены пушки. Большие пушки. — Нет. — Президент хотел бы видеть вас. Хэл откинул волосы с глаз и попытался сообразить. Желай они его смерти, они бы с легкостью убили его прямо здесь, так что он, вероятно, не был в опасности. И он создавал Снейку неприятности. Он открыл было рот, чтобы сказать, что пойдёт с ними, но Снейк ему помешал. — Я отвезу его в аэропорт утром. Уверен, президент не хотел, чтобы вы его похищали посреди ночи. — Конечно, нет. Но ведь он может выспаться и в самолёте, — пока ещё спокойный и мирный голос становился всё напряжённее. — Ага. Завтра, — а вот у Снейка тон даже поначалу не был мирным. Они с полковником глаз друг с друга не спускали. — Снейк... — Полковник, ступайте домой. — У меня приказ. — Мне всё равно. Не стоит на меня давить. Не сегодня. Кэмпбелл развернулся к Хэлу, и тот не был рад, что о нём вспомнили. — Доктор, вы уверены, что хотите именно этого? — Д-да, — заикнулся он и мысленно отвесил себе пинка за то, насколько испуганно звучал. Как бы то ни было, он точно не хотел идти с ними. Насчёт завтрашнего перелета в Вашингтон он тоже не был уверен. Мысль о том, чтобы несколько недель прятаться в кровати Снейка, сейчас казалась весьма заманчивой. Под кроватью. Неважно. Молчаливое противостояние между Снейком и Кэмпбеллом продлилось ещё минуту, но в конце концов полковник приказал своим людям покинуть комнату. — Я сказал им, что тебе это не понравится, и сказал, что не буду тебя убивать. Твой успех на Шэдоу Мозес выторговал тебе некоторую поблажку, но доктору Эммериху не позволят здесь прятаться. От следующей команды, которую пришлют, ты уже так просто не избавишься. Кэмпбелл затворил за собой дверь, и Хэл увидел, как Снейк расслабляется и кладёт пистолет на место. — Подвинься. Хэл послушался, и Снейк вернулся под одеяла. — Тебе придётся завтра отправляться. Я не думал, что они будут так беспокоиться о тебе. — Почему... — начал было Хэл, но вынужден был сглотнуть, чтобы говорить, а не пищать. — Почему они просто ушли? Они могли... — «сделать практически всё что угодно», — подумал он. — Они хотят, чтобы ты пошёл с ними по доброй воле. А это было всего лишь предупреждение. — Двадцать парней с пушками — это предупреждение? — он услышал в собственном голосе панические нотки. — Для нашего правительства? Ещё бы. И их было только пятеро, плюс полковник. Два десятка сюда бы не поместилось. Не волнуйся, — Снейк подтянул одеяло и закрыл глаза. — Я отправлюсь с тобой в Вашингтон. — Ты... ты поедешь? — Да. А теперь поспи немного. Хэл лёг, моргая в потолок. Не то чтобы Снейк мог защитить его от всей армии США. Но всё равно мысль о его обществе делала Вашингтон гораздо более терпимым. В Вашингтон они прибыли сразу после бури, заковавшей в лёд все ветки деревьев Национальной аллеи. Тротуары стали скользкими, а окно булочной, в которую они заглянули, по краям заиндевело. Хэл позвонил в Белый дом с таксофона и с трудом смог поверить, что его соединили — не с президентом, разумеется, но хотя бы с его личным секретарем. Встречу назначили на тот же день, из-за чего у них осталось несколько часов побродить — достаточно времени, чтобы Хэл разволновался. Он был признателен за молчаливую поддержку Снейка. Сметя снег со скамьи, они сели, чтобы выпить горячего кофе и съесть свежих булочек. Хэл жалел, что ночью не смог поспать подольше; глаза было трудно держать открытыми. Он чувствовал себя так, будто он уже несколько недель толком не высыпался. Изморозь на деревьях притягивала его внимание. Он представил, как лёд остаётся до весны и как подо льдом распускаются цветы сакуры, так что их лепестки проламывают прозрачную глазурь. Снейк закурил и уставился в землю в полутора метрах перед собой. Его взгляд не двигался. — Снейк? — Да? — Почему ты поехал со мной? Хэл ничего не понимал. Снейка втянули в эту передрягу, когда он хотел только, чтобы его оставили в покое. Теперь, когда всё закончилось, у него не было причин делать что-то ещё. — Док, ты хороший парень, но в некоторых вещах не слишком смышлёный. Не мог бросить тебя им на растерзание. — А тебе-то какое дело? — он вздрогнул от того, как жёстко это прозвучало, но Снейк, кажется, не обратил внимания. Пожав плечами, он выпустил кольцо дыма, теперь глядя куда-то вдаль. — Ты мне нравишься. Я не хочу, чтобы они снова тебя обдурили, а если они смогут — они так и сделают. Сейчас ты для них — ходячая неприятность, и на твоей стороне только то, что в будущем им могут потребоваться твои мозги. — И ты. — Я? Хэл улыбнулся. Он чувствовал себя глупо, но хотел всё же, чтобы Снейк знал, насколько он высоко ценил его поступок. — Ну, ты же на моей стороне. Снейк довольно долго молчал, просто глядя на него — пока улыбка не исчезла с лица Хэла и он не отвернулся, чувствуя неловкость, не зная, что сказал не так или что нужно сказать, чтобы всё исправить. Когда Снейк наконец ответил, в его голосе было что-то, чему Хэл не мог подобрать точного названия. — Да. Что правда, то правда. — Сэр, я вижу бронь. Один номер на имя доктора Хэла Эммериха. Это вы, сэр? — в голосе парня за стойкой регистрации отеля Хэй-Адамс отчётливо звучало сомнение. — Да, но должны быть два номера. Один для меня и один для... моего друга. Вряд ли гостиничный номер стали бы бронировать на «Солида Снейка». Он понял, что не знает настоящего имени Снейка. Ему не приходило в голову спросить. — Посмотрите на имя Хэйтера, — сказал Снейк. — Дэвид Хэйтер. — Ах. Конечно... — он как следует помедлил и наконец добавил «сэр». Так в его слова поместилось и презрение к одежде Снейка и его манере держаться, и уважение к звонку из Белого Дома, по которому были бронированы номера. — Прошу прощения, сэр. Всё ещё ничего. Хэл тронул Снейка за руку, привлекая его внимание. — Пойдём просто найдём что-то ещё. Отель был настолько хорош, что Хэл из-за этого нервничал. Мебель в холле была куда роскошнее, чем любая, которой он когда-либо владел, обивка — сплошь шёлк и бархат, и ещё он подозревал, что гигантские китайские вазы с орхидеями были времен какой-нибудь династии Мин или что-то в этом роде. — Нет. Дайте мне телефон, — приказал Снейк. Через десять минут их разместили в президентском люксе Хэй-Адамс. И отель, и тот парень из Белого дома, который должен был забронировать им номер, так и рассыпались в извинениях. Хэл стоял посреди комнаты и просто разглядывал всё вокруг. Он никогда раньше не был в подобном месте. Он никогда раньше не видел ничего подобного — разве что по телевизору. И снова у него появилось подозрение, что всё, выглядевшее антиквариатом, им и являлось, и, если он что-то разобьёт, ему до конца жизни не расплатиться. — Док, закрой рот. Ты глазеешь, как турист. Он взглянул на Снейка, который стоял рядом и ухмылялся, и улыбнулся в ответ. — Я и есть турист. И это место восхитительно. Хочешь комнату с видом на Белый дом или ту, что выходит на парк Лафайет? — Да любую, какая останется. — Снейк... как ты думаешь, президент говорил действительно то, что думает? — Всё, что он сказал? Очень вряд ли. Как минимум он сказал, что рад со мной познакомиться, и я точно уверен, что вот это откровенная ложь. — Ха-ха. Ты знаешь, о чём я. — Думаю ли я, что правительство оставит тебя в покое? — Это всё, чего я хочу. Он, как-никак, обещал. — И да и нет. Может, они с тобой и не свяжутся снова. Но ты будешь под колпаком долгие годы. — Почему? Я им сказал, что не проболтаюсь даже при том, что подписку о неразглашении меня заставили дать под ложным предлогом. Я ничего не нарушил, — он заставил себя замолчать, услышав, что начинает хныкать. — Нарушил, не нарушил — неважно. Ты должен был уже сообразить. — Да ну, я же не слишком смышлёный, — пробормотал Хэл. Тёплая рука легонько сжала его плечо. — Умнее день ото дня. Он поднял взгляд, но всё, что увидел, — спину Снейка, удаляющегося в комнату с видом на сад. Хэл отнёс свою сумку в другую комнату и плюхнулся на кровать. Он по-прежнему не слишком-то понимал, почему Снейк был здесь с ним. Не то чтобы он жаловался; он был всецело благодарен. На самом деле, до неловкого благодарен, и никакой возможности отплатить у него не было. Снейк, кажется, и не хотел, чтобы с ним сочлись. Он, похоже, ничего не хотел — и это его выделяло среди всех, кого Хэл встретил в Вашингтоне и на Шэдоу Мозес. Если начистоту, Снейк был прав: Хэл не слишком хорошо соображал насчёт того, кому доверять, кто лгал, а кто говорил правду. То, что Снейк был тут, всё упрощало — но заодно заставляло Хэла сомневаться, нет ли чего-то, чего он не знает... нет ли у Снейка каких-то скрытых мотивов. Есть ли вообще хоть кто-то, кому Хэл может доверять. Он поглядел на небесно-голубой потолок и закрыл глаза, чувствуя, что его тело пытается заснуть. Было всего-то пять часов дня. «Вызванная стрессом нарколепсия», — подумал он рассеянно. — Док? Хэл приоткрыл один глаз и покосился на Снейка. — Нас не пытаются убить, правда? Ответом был низкий смешок. —Что нет, то нет. — Тогда зачем меня будить? — Есть хочешь? Он обдумал эту мысль. — А мы можем заказать еду в номер и включить ее в счет для президента? На этот раз смешок был погромче. — А то. — Хорошо, — Хэл сел на кровати. — На самом деле, он мне не нравится. И я за него голосовал. Надеюсь, что он ещё раз пойдёт на выборы и я смогу не голосовать за него. Вот ведь гад. Что ты собираешься заказать? Они заказали стейк, омара и даже десерт из мороженого с горячей помадкой. Хэл чувствовал вину, что ужинает за счёт налогоплательщиков, но не особо — Снейк сказал, что это меньшее, что налогоплательщики могли для них сделать. — «Для нас»? Ты хочешь сказать, «для тебя». Ты здесь герой. А я — просто марионетка правительства. — Ты спас мне жизнь. Если бы не ты, они бы владели Метал Гиром и делали бы с ним бог знает что — а я был бы мёртв. Не самый предпочитаемый мной способ закончить задание. Хэл пожал плечами, внезапно чувствуя неловкость. — Я просто делал, как ты скажешь. Кое-что пришло ему на ум. Это ему не понравилось, но так многое объяснило бы, что он должен был спросить. — Снейк, ты поэтому здесь? Потому что я, ну, помог тебе? Потому что ты мне ничем не обязан, в смысле, ты должен это знать... Так ведь? — Я уже сказал, почему я здесь. — Да, но... Но это у него в голове не укладывалось. Хэл прокрутил в уме объяснение ещё раз, но всё ещё не верил, что Снейк полетел через всю страну только ради шанса осложнить жизнь правительству. — Но только чтобы вывести кого-то из себя и не дать им получить желаемое? Не похоже на... — он остановился. Снейк странно на него смотрел. — Ты это вынес из моих слов? Хэл кивнул. Снейк вздохнул и покачал головой. — Тогда я не так это сказал. Дело не в них вообще. Дело в тебе, — он пожал плечами. — Ты мне нравишься. Вот и всё. Ко мне не прилагается полный набор глубоких, тёмных и низменных мотивов. Хэл моргнул. — Ты... — Просто не хотел, чтобы тебе навредили. — Это... Ох. Эммм. Ты не был обязан, — запинаясь, сказал Хэл. Он глядел на Снейка и не мог заставить себя отвести глаза. — Я так хотел. — Спасибо, Снейк. Я... — он потряс головой, полностью растеряв слова. — Я очень рад, что ты здесь. Он не знал, что добавить, а Снейк, по-видимому, не хотел сказать ничего больше. Хэл думал, что молчание будет неуютным, но не мог не отвечать улыбкой на лёгкую улыбку Снейка. Он ему верил, и от знания, что Снейк действительно на его стороне, на душе стало заметно легче. — Ну, — наконец сказал Хэл, — по крайней мере, никому из нас больше не придётся об этом волноваться. — О чем? — Ну, ты понимаешь. Метал Гир. Правительственные заговоры. Всякое такое. Снейк покачал головой, улыбка сползла с его лица. — Такие технологии стоит только создать, и от них уже не избавиться. Кто-нибудь рано или поздно построит новый Метал Гир, а наше правительство не захочет отставать. — Но это всё было делом одного человека! — заспорил Хэл. — Министр обороны или как его там. Его за это арестовали. — Следи за новостями. Увидишь, что с ним будет. Держу пари: ничего страшнее раннего ухода на пенсию. После его смогут снова нанять как консультанта. — Ты правда думаешь, что они так поступят? Его почти что замутило. Конечно, в изложении Снейка всё это звучало разумно, но как они могли... Как вообще хоть кто-то мог хотеть возвращения этого ужаса обратно в мир? — Я в этом уверен. — А можно с этим сделать хоть что-то? — Хэл посмотрел на Снейка, в голову ему пришла новая мысль. — Разве ты не можешь что-то сделать? Ты знаешь, как... Что? Снейк смеялся. — Даже не думай про это, док. Пробраться, устранить, подорвать — я к твоим услугам. Но ты говоришь о серьёзном долгосрочном планировании и организации. Политика и тому подобное дерьмо. Я под это не заточен. — А. Он понял мысль Снейка. Это было бы громадной работой, не для одиночки. Работой, которую вообще-то, как он предполагал, должно было выполнять правительство. — Не волнуйся. Всё наладится. Так или иначе. — Но... они ведь просто снова тебя вызовут, не так ли? То есть, если не они сами его создадут или если кто-то его украдёт, они же захотят, чтобы ты снова с ним разбирался? Снейк пожал плечами. — Вероятно. — И ты согласишься? Снейк снова пожал плечами, уголок его рта приподнялся. — Вероятно. — Так что, — сказал Хэл, всерьёз обдумывая то, что говорит, — в твоих интересах было бы проследить, что этого не случится — в смысле, ты мог бы рассмотреть идею о том, чтобы работать в группе, собранной, чтобы мешать созданию Метал Гиров. Ты мог бы... — Нет, — оборвал его Снейк. — Нет? Они встретились взглядами и смотрели друг на друга, пока Снейк говорил. — Если ты говоришь о какой-то гипотетической кучке зажатых учёных чудиков-пацифистов, то ответ совершенно точно «нет». — Но... — С другой стороны, если ты говоришь о том, чтобы работать на тебя, — вот это я обдумаю. — Снейк, я... Я даже не знаю, что сказать, — он внезапно рассмеялся. — Кроме того, что большинство считает, что я и есть зажатый учёный чудик-пацифист. Снейк ухмыльнулся. — Ну, учёный чудик — пожалуй, да. — Я не знаю, что могу сделать... — вот только, как он понял, это не было правдой. Его голову уже заполняли планы — беспорядочные и слишком быстро меняющиеся, чтобы на каком-то задержаться, но всё же. Будет сложно, но не сложнее, чем построить Метал Гир, и не сложнее, чем взломать компьютерную сеть Министерства обороны — а он это впервые сделал в шестнадцать. И он должен был это сделать. Ответственность была на нём. Как сказал Снейк, такие технологии стоит только создать, и от них уже не избавиться. И это он её создал, неважно, с благими намерениями или нет. Просто выполнял приказы, которые должен был оспорить — господи, да он же был гражданским! Он вообще не обязан был следовать их приказам — и так оказался на волосок от того, чтобы впустить в мир Метал Гир. Помощь Снейку на Шэдоу Мозес была наименьшим из того, что он мог сделать. Он хотел сделать больше. — Я должен об этом подумать. — Да, ты подумай. А я, пожалуй, пойду прилягу, — Снейк встал, зевнул и потянулся. Это движение прорисовало мышцы под его тонкой хлопковой футболкой — мускулатура, которой Хэл прежде не замечал. Он быстро отвёл взгляд. Не было причины её замечать. Он встал и вышел на балкон, опёрся на перила. Не было причин обращать внимание на мышцы Снейка, его тело, его улыбку. Его доброту. Но он обращал. Всё больше и больше обращал внимание на эти вещи. Он заставил себя вернуться в мыслях к более важным темам. Всё можно было устроить, со связями Снейка в армии и с его собственными — в научном сообществе. Они вполне могли бы... Дверь за его спиной отворилась, мягко присвистнув, и Хэл обернулся. — Я думал, ты уже лёг. — В постели не покуришь. В темноте зажёгся огонек, склонился к Снейку, затягивающемуся сигаретой, и пропал. — Курить вредно, знаешь ли. Снейк подошёл ближе и прислонился к низенькому ограждению, отделявшему их от чёрной пропасти — улицы под ними. Он выдохнул извилистую струйку дыма, и Хэл попытался не кашлять. — Нет, Хэл, — сухо сказал Снейк. — Я впервые от тебя об этом слышу. — Ладно, не надо сарказма. В самом деле же вредно. — Знаю. Думаю, на этом тему можно закрыть. — Оно может вызвать рак. — Через двадцать лет. А моя жизнь даёт мне столько возможностей дожить до глубокой старости. — И снова сарказм. Не нужно, — он замолк, всё ещё стараясь не раскашляться. — А почему ты перестал называть меня «док»? — У тебя проблемы с тем, что я зову тебя по имени? — Нет. Мне тебя теперь звать Дэвидом? Это вообще твоё настоящее имя? — Так ты его запомнил. Я думал, во всей этой суматохе оно вылетит у тебя из головы, — Снейк помолчал минуту, бесцельно держа сигарету меж пальцев. — Лучше зови Снейком. Я привык. Никто не называет меня «Дэвид». — Хорошо. Можно, я спрошу? — Ты ничего другого и не делаешь с нашей встречи. А теперь тебе нужно разрешение? — Снейк. Он махнул рукой, и тлеющий конец сигареты вычертил в ночном воздухе короткую полосу. — Да, хорошо. Задавай. — Мы же только встретились. Откуда тебе знать, хочешь ли ты работать на меня... со мной... неважно. — Надо на кого-то работать. — Я думал, что ты не хочешь ни на кого работать. Я думал, что в этом всё и дело. — От этого не уйти. Нельзя вечно прятаться. — Ты не похож на человека, который хотел бы спрятаться. — Ты не поверишь. Хэл повернулся к нему, надеясь что-то понять по выражению лица, но тени были слишком густыми. Скорее всего, на лице Снейка и не было эмоций. Голос звучал ровно. А Хэл надеялся на слишком многое и слишком много думал. — Многовато для человека, с которым ты только познакомился, вот и всё. — Ты к чему? А то я собирался идти спать. — Это ты сюда пришёл. — Верно подмечено. Думаю, я пойду обратно. — Подожди. Он дотронулся до руки Снейка, — просто лёгкое прикосновение — но тот остановился. — Что? Хэл глубоко вдохнул. — Я тебе нравлюсь? — Я это говорил. — Насколько? Снейк медленно повернулся. Оранжевый свет ртутных ламп над ними освещал половину его лица, оставляя другую во тьме. — В смысле «насколько»? Хэлу нужно было знать прямо сейчас, прав ли он, потому что после станет слишком поздно. Снейк станет слишком нужен, чтобы рискнуть и бояться его потерять, и он упустит шанс на что-то большее. Шагая ближе к Снейку, крепче сжимая руку на его плече, он подумал, что знать себя настолько хорошо было по-настоящему отстойно. — Насколько? — шепнул он, практически стоя на цыпочках. — Настолько? Закрыв глаза, он прижался губами к уголку рта Снейка. Он не стал после этого отступать, но не мог ни открыть глаза, ни добавить что-либо. Может быть, Снейк просто сбросит его с балкона, и этим всё закончится. Здание не слишком-то высокое, но он, вероятно, сумеет приземлиться на голову. Он подумал о том, как Снейк смотрел на него на катере, о прикосновении во тьме, когда они лежали вместе на койке. Надуманные улики. Но... Чужое дыхание на замёрзшей от зимнего мороза коже, рука, которую Снейк запустил ему в волосы. — Вообще-то, куда сильнее. Губы у его губ — тёплые, мягкие. Медленное, уверенное движение влажным языком, чтобы Хэл приоткрыл рот и впустил его. Рука в его волосах, и пальцы, надавливающие понемногу, пока он прижимался в поцелуе ко рту — его единственной точке соприкосновения с чем-то, чего он так сильно хотел и что так легко мог потерять. Он крепче схватил ткань футболки Снейка, сминая её в горсти, пока язык Снейка скользил по его нёбу и был, как дым и пиво на вкус. — Ну, — сказал он, задыхаясь, когда они разомкнули поцелуй. — Молчи. Хэл обнаружил, что прижат к Снейку так плотно, что чувствует очертания каждой мышцы, каждой близкой к поверхности кости. Он опустил голову на плечо Снейка, поцеловал его в шею и ничего не говорил. Для слов ещё будет довольно времени. А пока он стоял, замерев неподвижно в объятьях Снейка, и смотрел на спящий город, гадая, что принесёт завтрашний день.