Неудача Системы

По негласной традиции в кабинетах всех государственных чиновников должен присутствовать портрет Президента. Кабинет Освальда Рейнера не стал исключением, только Президент был чужой. Прямо напротив рабочего стола висело огромное изображение Фиделя Кастро. С него на зрителей строго смотрел еще совсем молодой мужчина в военной форме с расстегнутым воротником. Потрет был написан четыре года назад, после того как Кастро остановил мятеж в Камагуэе без единого выстрела. Зачинщика, Убера Матоса, приговорили к двадцати годам тюрьмы за государственную измену, а Кастро объявил, что ни один контрреволюционный заговор на Кубе не увенчается успехом. Художник сумел перевести его слова на язык живописи. Спустя год Освальд Рейнер получил этот портрет в дар от Первого вице-председателя Государственного Совета Кубы. Тогда, устав от череды бездарных провалов, Рейнер решил сам показать подчиненным, как надо работать, и приехал на Кубу в свите нового посла США. Почти год он интриговал, втирался в доверие, ввёл в игру два десятка людей со специально придуманными для этой цели биографиями, и в результате всё-таки смог посадить на место личного шофёра Кастро одного из своих лучших агентов. Из Штаба всё это время шли сообщения – сначала в виде советов, потом в приказном тоне – чтобы он прекращал маяться ерундой, а просто подкупил кого-нибудь из ближайшего окружения, благо денег хватало. На деньги, которые выделялись на это направление, можно было купить пол-Кубы. Только Куба не желала продаваться. Несколько агентов прокололись на том, что люди, имевшие доступ к Кастро и недовольные его политикой, замыкались в себе, как только речь заходила о причинении малейшего неудобства их Вождю. Рейнер не хотел пополнять собой число неудачников, и использовал в операции только проверенных людей. Он так и не узнал, что случилось с "шофёром", но однажды его вызвал к себе Первый вице-председатель. – Наш Председатель Госсовета очень скромный человек, – сказал он, разливая по рюмкам кубинский коньяк: всё кубинское правительство не признавало других напитков: – Он сильно смущается, когда замечает к себе такое пристальное внимание. А вы наверняка понимаете, что военные не привыкли смущаться. Вы же сами воевали, не так ли? Рейнер кивнул, начиная догадываться, куда клонит кубинец. – Вот и хорошо, – вице-председатель довольно улыбнулся. Казалось, его настроение улучшалось пропорционально тому, как падало настроение Рейнера. – Я охотно понимаю, что наш Председатель вызывает у вас восхищение – это вполне нормальная реакция – более того, я даже понимаю, как вам тяжело скрывать ваши чувства, вы же не разведчик, в конце концов, – он захихикал, и Райнер мрачно подумал, что ещё никогда не слышал такого мерзкого смеха. – Вы мне очень симпатичны, – продолжил кубинец, – но я вынужден просить вас удалиться. Ради, так сказать, душевного спокойствия страны, кхе-кхе, – он потер руки. "И смех у него противный", – подумал Рейнер: "То ли кашляет, то ли смеётся. Называется, понимай, как хочешь". – Мне жаль, что вы таким образом расценили мои действия, – начал было он, но вице-председатель быстро перебил. – Что вы, что вы! Я ничего не расценивал. Все дело в беспримерной скромности нашего Председателя. Вам это, конечно, трудно понять, у вас в стране все по-другому. – Позвольте не согласиться, – возразил Рейнер, но кубинец снова перебил. – Охотно верю, – он замахал руками. – Но я вижу, вы расстроены. У меня есть для вас подарок. Он резво вскочил с кресла, повозился в шкафу и повернулся к Рейнеру с огромным портретом. – Это вам на долгую память, – он уже откровенно смеялся. – Не забывайте Кубу. – Не забуду, – пообещал Рейнер. Только выработанная годами привычка не выкидывать то, что само идёт в руки, удержала его от того, чтобы порвать холст прямо у входа. За прошедшие годы рама обросла листочками с рисунками. Большинство этих рисунков покрывали жирные кресты, и теперь двое мужчин разглядывали не зачеркнутые листы, пока третий слушал сообщение по телефону. Положив трубку, он подошёл к доске и молча перечеркнул рисунок сигары. Один из мужчин, самый молодой, горестно вздохнул. – Что на этот раз? – Они ввели квоты на импорт американских сигарет, и именно эта партия вернулась назад. Кстати, не хотите сигаретку? – Рейнер достал из кармана пиджака коробку сигарет с пометкой "Импорт". – Оставьте, – посоветовал старший сотрудник. – Пристроим в следующую импортную партию. Они же не полностью от наших сигарет отказались. – Бесполезно, – закуривая, ответил Рейнер. Младший агент испуганно охнул. – Вся кубинская верхушка, во главе с Кастро, публично отказалась от потребления наших сигарет и перешла на свои сигары. Да не переживайте вы так, Донован, – он выдохнул дым и посмотрел на младшего сотрудника. – Это нормальная пачка из той же партии. Они помолчали. Когда Рейнер тушил окурок в пепельнице, старший агент Тирелл подал голос: – Такими темпами, – хмуро сказал он, – они не только от наших товаров откажутся, но еще и всем американцам въезд запретят. – Это будет печально, – ответил Донован. – Тогда мой дядя не успеет съездить на конференцию. – Какую конференцию? – машинально спросил Рейнер, разглядывая последний не зачеркнутый листок. На нем была изображена схематичная женская фигурка. – Через два месяца в Гаване пройдет открытая конференция адвокатов. Туда приглашены и наши, в том числе мой дядя. Он на очень хорошем счету в нью-йоркской коллегии, – с гордостью ответил Донован. – Может быть, и Кастро их навестит, – усмехнулся Рейнер. – Он же юрист. – На конференцию он не придет, – серьезно ответил Донован. – Но у дяди будет с ним отдельная встреча по поводу наших военнопленных в Гуантанамо. – И вы молчали?! – вскинулся Тирелл. – Как он относится к Кастро? – Положительно, – ответил Донован. – Он его поддерживает и не скрывает своих взглядов. Именно поэтому ему прислали личное приглашение. У него хорошие отношения с кубинскими адвокатами. Очень хорошие. Они-то и убедили Кастро прийти на эту встречу при условии, что дядя будет там единственным американцем. – То есть если мы заменим вашего дядю своим агентом, встреча будет отменена? – уточнил Рейнер. – Да. Я поэтому и не говорил, – Донован посмотрел на Тирелла. – А дядя ни за что не согласится даже передать что-нибудь опасное. – Значит, передадим так, чтобы он не знал, – Рейнер сел в кресло и устроился поудобнее. – Ну, рассказывайте, Донован. Все, что знаете о вашем дяде, начиная с вашей первой встречи. Пробиться к председателю дайвинг-клуба, в котором состоял Донован-старший, оказалось даже сложнее, чем попасть на приём к Президенту страны. По крайней мере, для посещения Овального кабинета Рейнеру было достаточно подписи непосредственного начальника. У входа же в неприметное здание без таблички в самом центре Нью-Йорка стоял швейцар, который помнил всех членов не только по именам, но и по датам вступления в клуб. Опытным путём Рейнер и его сотрудники выяснили, что родственников внутрь не пускают, даже в сопровождении членов клуба – про сопровождение Доновану рассказал швейцар: привлекать самих дайверов было ещё рано. Затем Тирелл узнал, что к председателю – мистеру Клеменсу – можно пройти только по предварительной договорённости и даже получил номер телефона, по которому следовало договариваться. Трубку снял секретарь, внимательно выслушал предложение о спонсорской помощи клубу, но энтузиазма не проявил. Зато сообщил, что в ближайшее время ежедневник мистера Клеменса расписан по минутам, однако есть окно через три недели в два часа дня. Тирелл согласился записаться, но, положив трубку, скептично хмыкнул: – Такой занятой человек, и вдруг свободное время в самый разгар рабочего дня. Даже не верится. – Ну да, занятой, – протянул Донован. – Вон его машина, только приехал на работу. – Донован оглянулся на часы: – А уже час дня. Все агенты сидели в номере отеля, расположенного прямо за клубом, так что из окон открывался замечательный вид на парковку. Обязанностью Донована было следить за графиком отъездов и приездов Клеменса. Теперь, записав время прибытия, он до самой ночи мог отдыхать, изредка поглядывая в окно, чтобы убедиться, что машина стоит. Донован радостно потянулся, спрыгнул с подоконника и развалился в кресле. Его тянуло поболтать. – Я не понимаю, почему они не ухватились за нас? – начал он. – Неужели им не нужны спонсоры? – Может быть и не нужны, – ответил Рейнер. – Судя по их отчетам, клуб получает неплохие деньги от членских взносов. Очень неплохие, – Рейнер ещё пробежал глазами балансовые цифры. – Прямо хоть бросай службу и открывай свой клуб. Тирелл подошёл сзади и через его плечо заглянул в документы. – Впечатляет. А чем ещё занимается этот Клеменс? На что живёт он лично? – У него магазин товаров для дайвинга. Тоже неплохую прибыль приносит. Кстати большая часть членских взносов тратится на закупку оборудования как раз таки в магазине Клеменса, – Рейнер закинул голову назад и посмотрел на Тирелла сверху вниз. Тот понимающе кивнул: – Отмывание денег. – Я тоже так думаю, – согласился Рейнер. – Но мы, к счастью, не налоговая полиция, так что эти бумажки можем оставить коллегам, – он встал и подошёл к окну: машина стояла. – Ждать три недели – не вариант. Какие будут предложения? – Давайте вызовем его к нам, – предложил Донован. – Официально, повесткой. Прибежит как миленький. – И что мы ему скажем? – спросил Тирелл. – Здравствуйте, мы хотим убить одного человека, а вас сделать соучастником, так? – Нет, конечно, – поморщился Донован. – Просто попросим, чтобы он организовал нам встречу с дядей. А дальше по плану. – Ты их швейцара видел? – спросил Тирелл. – Да через полчаса после твоей повестки весь клуб будет в курсе, что Клеменса вызвали к нам. Даже если мы поставим печать местного отделения полиции, слухи пойдут чуть ли не о личной встрече с Президентом. А твой дядя, если он не дурак, – Тирелл смерил Донована оценивающим взглядом, – накануне отъезда на Кубу не станет даже руку пожимать человеку, побывавшему у нас. – Тогда можно устроить небольшую аварию. Он выйдет из машины, и тогда мы его перехватим. – Можно, – кивнул Рейнер. – Но не нужно. Судя по документам, его жена – милейшая женщина, и живут они за городом. Вот у него дома и поговорим. В спокойной обстановке. – Да он дома не появляется, – возразил Донован. – У любовницы живёт. На Бруклине. Там спокойно не поговоришь. – Ничего, появится дома, – уверенно ответил Рейнер. В загаданный Рейнером день Клеменс действительно появился дома. Он пробежал по дорожке, потерял несколько секунд, пытаясь попасть ключом в скважину, со злости стукнул кулаком по двери, понял, что она не заперта, влетел в гостиную и остановился прямо посередине, ошарашено глядя на законную жену, которая мило беседовала с Рейнером о последнем фильме Софи Лорен. – Аа... Ээ, – от неожиданности Клеменс начал хватать ртом воздух: – Аа... Пожар? – Какой пожар? – встревожилась миссис Клеменс и испуганно посмотрела на Рейнера, который всем видом демонстрировал недоумение. – Мне сказали, что у нас пожар. Звонили из пожарной, – мистер Клеменс начал потихоньку приходить в себя и теперь с подозрением смотрел на Рейнера: – А вы, собственно?.. – Ах, пожар, – понимающе протянул Рейнер и посмотрел за спину Клеменса: – Джеймс, это ваших рук дело? Клеменс оглянулся и отпрянул, увидев в шаге от себя Тирелла. – Да, сэр, – невозмутимо ответил Тирелл. – Зачем вы это сделали? – строго продолжал Рейнер. – Вы сказали, что хотите встретиться сегодня, но мистер Клеменс был занят. – Видите, это Джеймс звонил, – Рейнер доброжелательно посмотрел на Клеменса. – Хорошо, и что вы хотите? – Клеменс злился, но старательно держал себя в руках. – Предложить спонсорскую помощь и дальнейшее сотрудничество. Через два часа, выяснив, что оба занимаются одним делом: отмыванием денег – и, придя к обоюдному согласию, Рейнер и Клеменс расстались вполне довольные друг другом. – Да, – сказал Рейнер, садясь в машину. – Никогда не думал, что будет так сложно убедить человека принять помощь. Что скажете, Джеймс? – Да, сэр, – бодро ответил Тирелл и усмехнулся. – Когда приедем, позвоните Миллеру по поводу этих картин. Тирелл кивнул и завёл мотор. Спонсорская помощь Клеменсу заключалась в том, что Рейнер дал ему два телефона. Первый принадлежал антиквару, который в своё время сильно задолжал Управлению. У Клеменса висело несколько десятков пасторальных пейзажей, которые не стоили и доллара, но антиквар, предупреждённый звонком Тирелла, будет готов купить гораздо дороже. Естественно, деньги на эту покупку ему даст сам Клеменс, а затем, в присутствии нотариуса, получит их за свои картины совершенно законно. Однако этого было недостаточно, и Рейнер поделился ещё и координатами брокера, готового вложить чужие деньги в сертификаты и депозиты. Брокер даже не подозревал, что о нем знают спецслужбы, поэтому за его услуги Клеменсу придётся заплатить немалый процент – но так выглядело даже убедительнее. В благодарность за помощь Рейнеру пообещали знакомство с лучшими юристами штата, которые, почти в полном составе, увлекались дайвингом. В их числе был и Донован. На следующий день Клеменс лично вышел к воротам встречать нового члена клуба. Тот же охранник приветливо снял фуражку, Рейнер благосклонно кивнул ему. – Здесь у нас собственный кинотеатр, – показывал Клеменс, – здесь хранится снаряжение, а это находки наших членов, – экскурсия была краткая и поверхностная: Клеменс прекрасно понимал, что его гость пришёл не за этим: – А вот и наши коллеги! Господа, позвольте представить вам нового члена нашего клуба, мистера Ланга. Пожимая руки, Рейнер быстро огляделся. Донован ещё не пришел, так что можно было расслабиться. Он рассказал про сына, который в университете увлекся дайвингом сам, а затем увлёк и всю семью; про дочку, которая накидала в домашний бассейн ракушки и сама же их собирала; и, услышав автомобильный гудок, заговорил про свои кофейные плантации на Кубе. Они как раз обсуждали кубинское налоговое законодательство, когда в зал вошел Донован-старший. – Кстати, познакомьтесь, – обрадовался собеседник Рейнера – член адвокатской коллегии: – Мистер Донован собирается на Кубу в следующем месяце. – Правда? – удивился Рейнер, пожимая руку Доновану. – По делу или просто отдохнуть? – Я постараюсь совместить, – улыбнулся Донован. – А вы бывали на Кубе? – Можно сказать, что это мой второй дом. За следующие полторы недели Рейнер и Донован успели сдружиться так сильно, что Клеменс обратил на это внимание. Однажды днем, когда Донован еще не приехал, он отвел Рейнера в сторону. – Я смотрю, у вас хорошие отношения с мистером Донованом, – заметил он, улыбаясь. – Откровенно говоря, не ждал. Я думал, что вам нужен адвокат по уголовным делам, а мистер Донован – гражданский. – Это именно то, что мне нужно, – подтвердил Рейнер. – Кстати, хорошо, что вы подошли: я и сам собирался на днях поговорить с вами. Я хочу сделать подарок мистеру Доновану, но так, чтобы это выглядело как от лица всего клуба. Клеменс оказался понятливым человеком, и уже через десять минут Рейнер получил его клятвенное обещание сделать всё в лучшем виде. За два дня до отлёта Донована Клеменс устроил собрание в клубе. – Все мы знаем, что господин Кастро является большим поклонником дайвинга, – торжественно объявил он. – Поэтому, мистер Донован, я прошу вас от лица всего нашего клуба подарить ему этот акваланг. Акваланг Клеменс выбирал лично по просьбе Рейнера. Утверждал, что это лучший из имеющихся на рынке: и по техническим характеристикам, и по цене. Накануне собрания Рейнер отправил акваланг в Вашингтон, где его заправили воздухом с туберкулёзной палочкой. Сопровождал груз Тирелл, которому дали задание не спускать глаз с баллонов, чтобы с ними ничего не случилось. – Обязательно подарю, – улыбнулся Донован. – И даже предложу господину Кастро стать почётным членом нашего клуба. Все засмеялись, акваланг пошел по рукам, добрался до Рейнера. Рейнер с любопытством осмотрел презент. – Как вам? – спросил он. – Хороший, – кивнул Донован. – Новейшая модель, только появилась на рынке. Достойный подарок. Они еще час обсуждали характеристики акваланга, пока Рейнер не услышал гудок автомобиля – сигнал от Тирелла о том, что вся семья Донована улетела во Флориду на спешно организованную собачью выставку. Выставку устроил Донован-младший, чтобы убрать от акваланга двух пятилетних детей и мопса, которые целыми днями носились по всему дому. Тирелл был против этой затеи: он сказал, что легче было бы подарить жене и детям внезапную поездку в Диснейленд, а собаку усыпить, но Донован пообещал лично заняться устройством выставки. В следующие два дня за домом Донована-старшего установили круглосуточную слежку, по дороге в аэропорт его негласно охраняли сразу три машины, а сам Рейнер уже ждал делегацию адвокатов в кафе. Возле стойки регистрации Донован внезапно остановился и взял сумку у ожидающего его человека – Рейнер только в этот момент узнал в мужчине в неприметной гавайке первого секретаря адвокатской коллегии. Тирелл, вставший в очередь через два человека, растерянно взглянул на Рейнера, но никаких действий предпринимать не стал. Регистрация заняла не более минуты: штамп в паспорт, взвешивание багажа, и сумка поплыла по дорожке. За это время Рейнер успел оставить деньги и выйти из кафе. С Донованом они столкнулись в зале отлета. – И вы здесь? – удивленно обрадовался адвокат. – Какими судьбами? – В Вашингтон лечу, дела фирмы, – ответил Рейнер. – Вы уже сдали багаж? – Да, а вы еще нет? – спросил Донован, указывая на сумку Рейнера. – У меня еще есть время. Не боитесь, что акваланг разобьется? – Я сказал, чтобы его очень плотно упаковали, – ответил Донован и оживлённо добавил: – Кстати, вы знаете, он оказался не таким хорошим, как я ожидал. – Вы его испробовали? – спросил Рейнер, невольно делая шаг назад. – Да, – Донован смущённо улыбнулся. – Мне стало интересно. У меня, конечно, вода в бассейне не морская, но оценить снаряжение в ней можно. Так вот, этот акваланг оказался слишком тяжёлым! Конечно, объём у него больше, чем у всех остальных, но с таким весом никто не сможет истратить весь воздух. – И что вы сделали? – спросил Рейнер, делая еще один шаг назад. – Попросил помощника купить другой акваланг, – улыбнулся Донован. – Меньше, чем этот, и дороже, но зато не такой тяжёлый. Вы только Клеменсу не говорите, а то он расстроится, что его подарок не подошёл. Он слегка кашлянул, и Рейнер отпрянул назад. – Простудились? – напряженно поинтересовался он. – Да, что-то в горле першит, – ответил Донован. – Ерунда, на Кубе вылечусь. – Конечно, – подтвердил Рейнер, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы крепкий здоровый адвокат умер от туберкулеза. Объявили посадку на кубинский рейс. – До свидания, Джозеф, – сказал Донован, пожимая руку Рейнеру. – Через неделю увидимся. – До свидания, – кивнул Рейнер. – Приятной поездки. Он посмотрел, как Донован скрывается в коридоре, и пошёл к вашингтонскому рейсу. Дома его ждал огромный портрет, увешанный перечёркнутыми листочками.