Незапланированное свидание

Когда Гермиона ответила: «Да!» — Рон расцвёл. Он понятия не имел, почему предложил это именно ей (наверное, по старой памяти), ведь из их попытки стать парой так ничего и не получилось. Они целых две недели пытались превратить обычные дружеские встречи в свидания, но быстро поняли, что в прежнем качестве оба чувствовали себя намного комфортнее, и прекратили эту агонию. Сразу стало легче и общаться, и смотреть друг другу в глаза, и просто молчать рядом. А когда Гермиона уехала в Австралию, чтобы разыскать родителей, Рон встретил в Косом переулке Лаванду. Лаванда за прошедший год изменилась, стала более задумчивой и серьёзной. Она теперь не носила открытых блузок — изуродованная Грейбеком во время последней битвы рука была покрыта шрамами, которые вряд ли когда-нибудь исчезнут: по крайней мере, пока целители не знали, как избавить пациентов от следов, оставленных оборотнями, пусть и не в полнолуние. И, несмотря на это, Лаванда всё равно оставалась весёлой, простой и понятной. С ней Рон знал, куда пойти, что сказать, как посмотреть; мог, не стесняясь, пригласить в кафе или на речку, запросто трепаться о всякой ерунде и с упоением целоваться. А в ближайшее время надеялся перевести их отношения в более интимное русло. Пока же довольствовался поцелуями и эротическими фантазиями по ночам. И, несмотря на то, что с Лавандой у Рона было всё на мази, сегодня в его постели оказалась Гермиона. Это её пушистые волосы щекотали его грудь и пах, её пальцы писали на животе непонятные руны, её губы целовали каждый уголок его тела, пока не добрались до члена. Это её язык с наслаждением облизывал его головку, и Рон задыхался от удовольствия. Он тяжело дышал, кусал пересохшие губы и чувствовал, что ещё чуть-чуть — и кончит ей в рот. Гермиона была не против, наоборот, всячески приближала его к разрядке и получала от этого истинное наслаждение. Внезапно раздавшийся металлический лязг и громкие, утробные завывания упыря вывели Рона из благостного состояния. Он вздрогнул и кончил — быстро и как-то бестолково. Потом обвёл разочарованным взглядом пустую комнату и тяжело вздохнул. Лишь темнота обнимала его за плечи, а проникавший из-за неплотно задёрнутых штор лунный свет ласкал обнажённое тело. Рон вытер руку о смятую простынь, сжал в кулак и прошипел, глядя в потолок: — Весь кайф обломал, мудак! Закутавшись в одеяло, он отвернулся к стене и попытался заснуть. А упырь на чердаке всё выводил и выводил рулады, время от времени сопровождая их ударами по трубам.