Ненадолго

- Эй, послушай, Киске. - смуглая рука хватает за рукав, жёлтые глаза недобро светятся в темноте ночи. Сюда ей пришлось уйти тайком, выскользнуть едва заметной тенью с привычного места работы, где Сой с ясными, полными стылой воды глазами кружит в каком-то ей только понятном танце, оставляя на всём отпечатки своих маленьких ладоней. Шихоуин едва дождалась, пока ясноглазая девчонка не уснёт в углу, сжавшись в комок; и сразу ушла. Поговорить. - Посмотри на меня. Киске молчит, но губы его предательски шевелятся, словно шепча что-то, ей не понятное. И глаза отводит, "друг". - Посмотри на меня! - срывающим на хрип шёпотом пытается скомандовать химе. И добивается - продвинутый ею по службе нервно сглатывает и смотрит на искажённое смесью злобы и страха лицо наследницы. "Ах ты, чёртов великомученник, выбивающий себе место в пантеоне" Всё шло под откос - хорошо продуманный план, начавшийся с какого-то крошечного, дикого подозрения, проскользнувшего в её жизни. Укрепить свои позиции в Готее, загнать жертву в угол, потравить и вовремя впустить когти в обмякшее тельце. Старая уловка, которая начиналась с продвижения Урахары. А он подвёл, подвёл её! Йоруичи неожиданно с тоской вспомнила, как когда-то этот лохматый блондин, похожий на шута, бегал с ней по всем возможным закоулкам, оставаясь бессменным партнёром по играм и верным товарищем. Умным мальчиком был, хоть и валял дурака круглые сутки, а за душой держал много замыслов, которыми был готов заняться при любом удобном случае. - Так было нужно, Йоруичи-сан. - тянет вчерашний товарищ по играм, а его руки нервно тянутся к переплетению трубок, батареям пробирок и колб, где что-то кипит, дымится, перетекает из одного сосуда в другой. Смуглая рука опережает его дёрганые пальцы и сдвигает в сторону часть этого натюрморта, обнажая объект тревог. Кристал, в котором заключается всё. Если бы он был девушкой, а Шихоуин была обманутой женой, то её взгляд был понятен. А так... Ревность, обида, злоба на стекляшку... А стекляшка ничуть не лучше тех, которыми посыпают её парадные заколки. Пусть не такими, но ценой не меньше. И эта стекляшка пустила под откос уже слишком много. Девушка замахивается, но её удерживают цепкие пальцы. Учёные должны быть сильными, здесь многое решает обычная физическая сила. Руку с проклятым хогёку ей заводят за спину и почти ласково шепчут над ухом: - Всё под контролем, Йоруичи-сан. Всё под контролем. От негодования у неё перехватывает дыхание, в глазах злоба вытесняет любые другие эмоции, но не крикнешь, не ударишь друга. Бой проигран заранее, потому что бой на его территории. Будь бы он кем-нибудь другим, не Урахарой, она бы поборолась, она же женщина. Но здесь это бесполезно, ведь Киске любит лишь свои пробирки, а к ней не чувствует ничего, как и к другому слабому полу. Принцессы, они - будущие королевы, им надо уметь проигрывать, держа лицо. Йоруичи вдруг улыбнулась и разжала пальцы - хогёку упал в подставленную ладонь учёного. - Могу я тебе довериться, Киске? - мурлыкнула она, загоняя злобу внутрь. Учёный потёр лоб и неожиданно просто кивнул, отпуская её из цепкой хватки. *** В импровизированном кабинете жарковато, опять что-то намудрили с вентиляцией, бестолковые и бесполезные дуболомы. Кошка скидывает хаори на кресло, нервно запускает руки в фиолетовые пряди и шумно выдыхает. Как будто вся неуёмная энергия вылилась куда-то наружу, по взмаху руки Урахары. Сой Фон не спит, сидит и прижимает к груди кипу листочков. Так сидят погорельцы, прижимая к себе то последнее, что успели схватить, убегая из горящего дома. На вопросительный взгляд как-то обиженно дуется и показывает в угол. Бьякуя снова сбежал из дома. В первый раз, когда это случилось, Йоруичи первой нашла его и с тех пор между учеником и учителем был негласный договор - если он и бежит, то только сюда. Для убедительности химе во всех красках рассказала красному от стыда мальчишке, что делают с такими, как он, в руконгайских трущобах. С того момента отпрыск благородного семейства всегда мог сбежать из-под опеки, и наивно думал, что никто не узнает, что прячется он у учительницы. А Гинрей знал, и прощал ребёнку эту его слабость. Йоруичи молча накрыла спящего подростка своим хаори, села рядом. Справа к ней доверчиво прижалась Сой, боясь быть вспугнутой, слева крепко спал сном счастливого ребёнка Бьякуя. Первый и последний раз она позволила этим детям забрать у неё её тревоги и печали. У детей, кстати, невероятно ясные глаза... *** Закончилось всё, как назло, ранним утром. Химе никогда не любила рано вставать - работать можно и ночью, а утром лучше поспать. Все эти дни обычно враждовавшие Сой и Бьякуя испуганно жались друг к другу словно невзначай, напоминая выпавших из гнезда птенцов. Урахара не был подлецом - он тоже волновался, он пытался исполнить свой упущенный долг. Гинрей нервничал, но Йоруичи успокоила его за чашкой чая - пообещала, что эти побеги скоро закончатся. Обещала, не пряча за спиной руку со скрещёнными пальцами, значит, не врала. Одевалась она медленно, размеренно, основательно. Как если бы готовилась к приёму. Прикрыла лицо шарфом, закрыла им же голову. И всё это тихо, чтоб не разбудить Бьякую. Сой Фон пришлось выслать по якобы неотложным делам - девчушка слишком хорошо чувствовала враньё и сразу же бы раскусила, что "уйду ненадолго" - обычная ложь. Взглянув напоследок на привычную обстановку, химе было собралась выскользнуть из рабочего места, но услышала шлепки босых ног. Ребёнок, который упорно требовал для себя право называться не иначе как "Бьякуя-доно", догнал её, сжимая в кулаке ленточку. - Я ненадолго. - соврала как можно спокойнее Шихоуин, повторила выученные два слова. Но Бьякуя встал на цыпочки и завязал под шарфом на шее чёрную ленту. - Забыла, драная кошка. - сонно ухмыльнулся он, и вернулся к хаори, продолжать утреннюю дрёму. Едва сдерживая стон горя, кошка выскользнула из комнаты. Чтобы "ненадолго" растянулось в вечность.