У камина

      Треск сухих дров, которые ласково облизывает яркое пламя, всегда успокаивал, возносил уставший разум куда-то ввысь, туда, где во всем вокруг плещется тихая, размеренная жизнь, воображаемый ветерок путает волосы, нежное солнце ненавязчиво согревает. А здесь, в обыкновенной, словно нежилой, гостиной, яркий костерок - усмешка, попытка доказать себе, в первую очередь, что жизнь продолжается, что с этим щемящим чувством, там, где должно радостно стучать сердце, нужно учиться жить дальше. Хоть как-то.       Северус сидел прямо на ковре, близко к камину, но искорки,что пытались спрятаться в домашнем халате, были заранее остановлены заклинанием. Они обижались, и оттого-то, наверное, огонь не полыхал так, как надо, так, как обычно. Огонь был столь же медлителен, как и гулко стучащее в груди сердце. Ничего. Переживем и это.       Как он там? Поужинал ли? Не пьян ли? А вдруг ввязался в какую-то историю? Нет. Зельевар помотал головой и сказал себе, что его теперь жизнь Гарри не касается. Пусть и дальше поступает так, как хочет. Только пусть будет счастлив. И пусть не жалеет о том, что ушел от Снейпа, громко хлопнув дверью, так, что с вешалки в прихожей упал плащ.       Из открытой форточки зябко подуло, шелковая штора поднялась, как парусник. Через миг по подоконнику забарабанил дождь, с каждой секундой становясь все сильней и сильней. Вздохнув, мужчина подошел к окну и закрыл форточку. Свежесть - это прекрасно, но сейчас хотелось просто посидеть в тепле и отогреть руки и сердце.       Гарри должны были научить накладывать отталкивающее влагу заклинание. Если, конечно, в Аврорате работают не тупицы. Так что, не промокнет. Так, а согревающее? Да и зелья от простуды у него на Гриммо наверняка нет. Кричер что-нибудь придумает. Да и аппарировать можно туда, где сухо и тепло. Теперь, когда Снейп не ворчит на него по поводу гриффиндорской безалаберности, Гарри придется самому научиться следить за собой и другим мелочам. Он ведь все еще как ребенок, хоть ему и двадцать три. Все еще ребенок.       Даже обидные слова, брошенные прямо в лицо, были словно пропитаны детской обидой. Если бы Поттер топнул ножкой, сравнение было бы стопроцентным. Но в этом - весь Гарри, вся его непростая сущность. Все их отношения. Вся любовь, когда Северус - и отец, и брат, и учитель, и любовник.       Дождь превращался в настоящий ливень. Город скоро поплывет. Северус уже представлял себе, как немногочисленные прохожие-магглы, кутаясь в плащи и куртки, стремительно бегут под какой-нибудь навес. И даже зонты не помогут. Их просто выворачивает наизнанку гуляка-ветер, словно беспощадный дух природы грозится смыть с лица Земли все горе и, вместе с ним, радость.       Ливень шумит так сильно,так ожесточенно полирует оконные рамы и стекло, что кажется, будто кто-то стучит в дверь. Но мужчина знает, что это ему только кажется, никто в такую погоду не станет искать тепла в его небольшом домике в Тупике Прядильщика. Его и так обходят стороной, и даже до полусмерти озябший путник, не рискнет заглянуть в этот дом "на огонек".       Стихия безжалостно отскабливает с обшивки дома старую коричневато-зеленую краску, как будто она в чем-то виновата. Как будто Гарри плохо покрасил его дом, как-будто и не старался вовсе. Как будто постоянно отвлекался на влажные и глубокие поцелуи старшего мужчины.       Стук раздражал. И пусть это были особо наглые капли влаги, Северус решил выглянуть на крыльцо, чтобы самому убедиться в том, что стуки ему привиделись, всего-то.       Обняв руками худощавые плечи, поежившись от сквозняка, непонятно как просачивающегося в небольшие дыры в обшивке, мужчина подошел к двери и подвинул тяжелый засов. Скрипнул несмазанный механизм, в лицо брызнула влага, ветер пробрал до костей, забираясь прямо под одежду. Руки опустили судорожно сжатые от холода, плечи, а затем безвольно повисли по бокам от тела. Сжавшийся в комочек, грязный, до нитки вымокший, ссутулившийся юноша сидел прямо на мокром крыльце и стучал зубами. Казалось, он даже не понял, что дверь открылась. И тем более, он не видел, как распахнулись глаза Северуса в удивлении.       Когда тонкие белые пальцы коснулись его влажной щеки, Гарри поднял глаза и встретился с обеспокоенными глазами зельевара. Голос предательски задрожал, когда гриффиндорец попытался сказать что-то важное, но мужчина его понял. Потому, что знал. Потому, что, до последнего верил и ждал его обратно.       - Прости меня...       - Я и не обижался.       - Пустишь назад? В дом...       - Это и твой дом тоже, Гарри. Мы ждали тебя.       - Вы?       - Даже камин не горит без тебя. Так что не только ты замерз сегодня.       Мужчины, робко обняв друг друга, как в первый раз, лежали у камина. Огонь горел весело, сильно и радостно. Словно хотел именно этого: чтобы двое, нежно целующие друг друга, были именно тут, у камина, счастливы.