Возрождение Плаксы

А тем временем в пригороде Лондона, на Тисовой улице, жизнь тоже не стояла на месте. Небезызвестный волшебник по имени Гарри Поттер, проживающий там в доме номер 4, может, и не путешествовал в другие страны, и не посещал магические гильдии, но лето, тем не менее, проводил весьма недурственно. Начиная с того, что впервые за три года учебы в Хогвартсе у него по возвращении не отобрали магические принадлежности и книги — и заканчивая полным отсутствием работы по дому. На него вообще перестали обращать внимание. Как и на его комнату. Так что можно было спокойно выполнять летние задания, сидя за столом, а не ночью под одеялом. Можно было спать хоть до полудня. Больше никто не колотил в дверь чуть свет, зовя готовить завтрак/косить газон/красить забор и т.д. А если он хотел есть, то мог просто пройти к холодильнику и взять, что понравится, или и вовсе приготовить себе чего-нибудь на кухне. Если бы кто-то еще год назад сказал Гарри, что нечто подобное возможно — он бы посоветовал несчастному провериться в Святого Мунго. И вот пожалуйста. Один маленький амулет, который, как выяснилось, легко можно купить там же, где и его серьгу… и жизнь — прекрасна. А Гермиона еще советовала не использовать нарушающую «свободу воли» маглов вещь. Странно, что ему раньше никто не рассказал о такой классной штуке. Но удивляться, почему никто из знакомых, знающих о его домашней ситуации, не сподобился рассказать ему о такой возможности ранее, он уже и не пытался. О сложных взаимоотношениях магов с логикой и здравым смыслом Гарри знал еще с лета девяносто первого — когда в попытках доставить ему письмо из Хогвартса кто-то посчитал хорошей идеей засунуть их в куриные яйца. Мари в этом отношении отличалась поразительным благоразумием. Ну, по крайней мере, в том, что касалось бытовых мелочей. В глобальном же смысле Поттер не мог считать совершенно нормальным человека, добровольно подписавшегося провести лето, работая на Снейпа. Сам он на такой подвиг точно был не способен, даже ради лета в Хоге. Впрочем, как ни странно, к Мари Снейп всегда относился нехарактерно благостно, хоть она и была гриффиндоркой. И, возможно, для нее такое времяпрепровождение и не станет такой уж пыткой. Ну, а сам Гарри был вполне доволен и тем, что имел сейчас. Благодаря Мари его пребывание у тетки проходило на редкость неплохо. Он даже не очень обрадовался приглашению Уизли провести у них остаток лета в Норе. Нет, семья Рона была замечательная, теплая и дружная. Но немного шумная. И навязчивая. В Норе никогда нельзя было остаться наедине, или посидеть в тишине. Тихо там вообще никогда не бывало. И Гарри, по природе бывший немного интровертом, с трудом привыкал к такой обстановке. С другой стороны, возможность попасть на настоящий профессиональный квиддичный матч, да не какой-нибудь, а финал чемпионата мира — определенно стоила любых неудобств. Правда, он не ожидал от Уизли столь эпичного появления через забитый камин. Оставалось порадоваться, что до самого конца каникул он на Тисовую не вернется. Иначе была бы велика вероятность, что тетя Петунья, несмотря ни на какие антимагловские амулеты, прибила бы его сковородкой за разгромленную гостиную. В Норе царили ожидаемые хаос и бедлам. Что-то подозрительно взрывалось и дымило в комнате близнецов. Бесконечно-заунывно завывала очередную песню о любви Селестина Уорбек по магорадио на кухне. Даже из комнаты Гермионы (также гостившей в Норе) периодически раздавалось странное и немного зловещее хихиканье. В общем, старая добрая Нора. *** Попав в палаточный городок, разбитый болельщиками в ожидании матча, Гарри впервые начал задумываться о величине магического мира. Три года назад, когда Хагрид сказал, что Хогвартс — единственная школа магии в Британии, он пришел к выводу, что магов мало. И хотя потом он узнал что это не совсем так, и Хогвартс просто единственная школа-интернат в Британии, его мнение осталось неизменным. И про себя иронизировал над заявлениями Малфоя и Ко о том, что в их крови совсем нет магловской. О том, что ждет людей, заключающих близкородственные браки, он слышал еще в магловской школе. А Малфой, хоть и был тем еще придурком, все же признаков генетических отклонений не демонстрировал. Теперь же, глядя на стотысячную толпу и припоминая слова Рона, что билеты было просто не достать, а значит, много желающих сюда не попали (а многим наверняка и не хотелось), он начинал понимать, что магов-то не так уж и мало. Удивительно — похоже, магический мир не ограничивался Хогвартсом, Хогсмидом и Косым переулком. Не то, чтобы он и раньше этого не знал. Хочешь не хочешь, но, живя в общежитии, поневоле узнаешь немало подробностей о жизни софакультетников вне школы. Так что он знал, что Симус, хоть и вырос в смешанной семье и жил среди маглов, регулярно проводил лето у своего дедушки в небольшой магической общине в Ирландии. Что сестры Патил живут в Лондонском квартале магов-эмигрантов с Востока. Что, несмотря на опасность, в глубине магического мира есть множество волшебных общин, существующих почти без контактов с живущими в пограничье магами или Министерством магии. А за последний год он еще и кое-что узнал о жизни магов на континенте благодаря общению с Мари. Хотя обычно она была вся в учебе, постоянно что-то читая или занимаясь. Но в редкие свободные минуты, когда она, развалившись в кресле у камина, для разнообразия листала какой-нибудь легкомысленный журнальчик вроде «Ведьмополитена», с ней можно было очень интересно поболтать. Как-то так исторически сложилось, что с Роном и Гермионой Гарри все время говорил или об очередной тайне вроде философского камня, или об учебе, или о квиддиче. О квиддиче Рон вообще мог говорить круглосуточно. А сам Гарри, хоть и любил летать и ловить снитч, тратить часы жизни на обсуждение стратегий (которые его, как ловца, все равно не касались) желанием не горел. Гермиона же, если не было необходимости спасать кого-то, любую беседу быстро старалась свести к учебе. Так что появившаяся возможность в шутку обсудить с кем-то — не был ли Толкин связан с магическим миром и не стал ли Дамблдор прототипом Гендальфа, или почему русские ступы не популярны у европейцев, как метлы, стала приятной возможностью расслабиться. К тому же Мари стала его тайным дилером не одобряемой Гермионой литературы. Почему-то так любящая чтение Герми считала пустой тратой времени чтение ненаучной литературы. А вот сам Гарри не особо тяготел к научным талмудам, предпочитая осваивать магию на практике, зато как-то всю ночь не мог оторваться от юмористического жизнеописания одного странствующего мага-артефактора, жившего в 18 веке. В библиотеке такие книги стояли в дальней секции и, к сожалению, поскольку библиотеку Гарри посещал почти всегда с Гермионой и Роном, просто пойти туда и выбрать что-нибудь почитать у них на глазах он не мог. Сразу началось бы нытье Рона в стиле «тебе что, уроков мало» и нотации Гермионы «если есть желание почитать, открой учебник трансфигурации». Мари было все равно, как он тратит личное время. В том, что касается личного пространства, она была на редкость деликатна. Никогда не лезла в чужие дела и никого не втягивала в свои. На его просьбу принести что-нибудь интересное из библиотеки так, чтобы никто не видел, она только по-снейповски вскинула бровь и понимающе улыбнулась. К слову, от Снейпа она переняла не только элементы мимики и любовь к зельеварению, но и учительские замашки. Только через месяц, читая очередную принесенную ею книгу, он понял, что все они так или иначе затрагивали в сюжете артефакторику и тех, кто ею занимался. И что для понимания некоторых моментов он уже сам, по своему почину, взял в библиотеке книгу об основах этой профессии. Сюда же относились и их редкие одинокие беседы у камина. Когда Гермиона зачем-то уходила в библиотеку, а Рон брал его метлу, чтобы полетать на стадионе, они сидели на диване, пили чай и болтали о всякой ерунде. А потом Мари рассказывала ему что-нибудь важное о магическом мире, вычитанное в какой-нибудь из книг. Такая себе мини-лекция в гермионином стиле, только интересная. И полезная, чего уж скрывать. Именно так он узнал о тонкостях послешкольного образования в магическом мире. После чего иногда мечтал о том, в каком Дурсли будут шоке, когда ненормальный вроде него получит диплом Кембриджа. Также именно Мари просветила его о важности совместимости магии у супругов для здоровья их будущих детей (засмущав его темой разговора до горящих огнем щек) и необходимости регулярной чистки магии и ношении защитных амулетов от налипания на нее всякой гадости. В такие моменты ему иногда казалось, что рядом сидит не его ровесница, а кто-то взрослый, вроде опекуна-наставника. Так, она всегда напоминала о разных бытовых мелочах — вроде покупки новой одежды, водоотталкивающем и высушивающем заклинаниях для дождливых дней. Да тот же антимагловский амулет был именно подарком взрослого мага, привыкшего самостоятельно управлять своей жизнью и временем. Он сам вряд ли бы такой купил, даже если бы и знал об их существовании. Просто не подумал бы. Из-за летнего запрета на колдовство и проблем с Добби перед вторым курсом ему до недавнего времени как-то даже не приходило в голову, что магия в его жизни не обязана пропадать из-за невозможности махать палочкой. Впрочем, о том как будет выглядеть его жизнь после школы, когда уже можно будет махать палочкой, он тоже до последнего времени не особо задумывался. Была, конечно, в голове размытая картинка небольшого домика, с кучей детей и женой, ждущей когда он придет с работы. Он даже как-то раз упомянул об этом, когда у них с Мари зашел разговор о том, чем они планируют заняться после Хогвартса. И в итоге прочувствовал, что ощущают люди, упавшие в прорубь, когда на его невнятные описания она, уточняя, спросила — «как у твоих родственников?». Ему тогда очень захотелось закричать, что ничего подобного, но первая же попытка возражений застряла на губах, так как стало очевидно, что он буквально описал дом своей тетки. Небольшой двухэтажный дом, дети, жена-домохозяйка… У него в фантазиях даже присутствовала та самая живая изгородь, которую его постоянно заствляли подстригать летом. Каким-то образом, несмотря на то, что он всегда ненавидел жизнь там и считал тамошний образ жизни пустым и лицемерным, именно он стал в его голове эталонным. Всерьез перепугавшись тогда, что однажды станет Верноном Дурслем, он позднее не раз раздумывал о своих жизненных приоритетах, вкусах и комфортной среде. И пока выходило, что его радужная мечта была весьма далека от того, что могло бы сделать его счастливым. Для начала — он не особо хотел иметь соседей. Любопытные кумушки, разнюхивающие свежие сплетни, были явно не тем, что он желал видеть, выходя из дома. Да и стандартная работа с девяти до пяти с начальником и четким графиком не вдохновляла и навевала скуку. Даже, если она будет магической. А орава шумных отпрысков вызывала скорее мысли о головной боли, а не о спокойном вечере. И новое посещение Уизли, которые, в принципе, вписывались в описанный им идеал, только подтвердило его размышления. Становиться Артуром Уизли, сбегающим в сарай, чтобы посидеть в тишине, ему хотелось еще меньше. Теперь же у него появилась возможность посмотреть и на других магов и примериться к их образу жизни. Смешно сказать, но пока ему больше всех импонировал смешной (видно, что прикалывающийся над всеми) дедуля, разгуливающий в женской ночной сорочке. Возможность делать, что захочешь — и не оглядываться на чужое мнение — казалась весьма заманчивой.