Empty Hands in Mine

У Сары Лэнс был широкий круг друзей, так что когда она услышала, что Леонарду Снарту нужен брак по расчету, а она как раз решилась выехать из квартиры Лорел, она не стала отметать этот вариант. Когда Лорел сказала ей об этом, Сара с минуту вспоминала, кто такой Леонард; Лорел услышала об этом от Теи, Тея — от Фелисити, Фелисити — от Барри, которому Леонард сказал сам. Но она помнила его, вспышку пронзительных глаз, многозначительную ухмылку и странное чувство общности, которое она так и не решилась исследовать. Хм. Она не стала говорить Лорел о своих мыслях, потому что сестра наверняка бы отговорила ее от брака с фактически незнакомцем, но она позвонила Фелисити, чтобы спросить, не может ли Барри устроить ей и Леонарду встречу. Все сложилось быстрее, чем она ожидала. Она практически чуяла в воздухе срочность и секретность, которая ничем не укротила ее любопытство. И вот она сидела в «Джиттерс» и, увидев его в дверях, помахала Леонарду рукой, хотя он, очевидно, уже узнал ее — его чертовы глаза тут же нашли ее. Несколько минут она пыталась вести светскую беседу, но это, похоже, только напрягало Леонарда; он был так напряжен, что Сара была почти уверена, что он сейчас уйдет. — Ладно, тогда к делу, — сказала она, и в его глазах мелькнуло удивление. — Я слышала, что тебе нужно жениться. Барри сказал, что дело не в грин-карте, но об остальном говорить не стал. Она умокла в ожидании, что он воспользуется возможностью и добавит деталей. Он оценивающе на нее взглянул и кивнул: — Этот разговор не должен уйти дальше меня и тебя, — сказал он. — Барри знает, но только о необходимости брака. Не о причинах, — он подождал, пока она не кивнула, и только затем продолжил. — Мой отец недавно умер. — Мне жаль, — сказала Сара, сражаясь с порывом взять его за руку. Когда он в ответ практически зарычал, порыв прошел. — Мне не нужно сочувствие. Он это заслужил. Сара моргнула: — Ладно, — она произнесла это сухо и безэмоционально, и он видимо расслабился. Она видела, что Леонард не был плохим человеком, и она давно научилась доверять своим инстинктам. И она знала, как бы неправильно это было, некоторые люди заслуживали, чтобы с ними случались плохие вещи. — Он был вором, — объяснил Леонард. Его взгляд опустился к столу, затем вернулся к ней. — И я был вором, но не по собственному выбору. А еще он был убийцей и жестоким отцом со склонностью к алкоголизму, — его взгляд вновь упал на столешницу. — И это ему аукнулось. — Хорошо, — помолчав с минуту, сказала Сара. Итак, Леонард (был?) вором. Это все равно не делало его плохим человеком, в отличие от его отца, и она все еще доверяла своему чутью. — И при чем здесь брак? Он вновь посмотрел ей в глаза, удивленный тем, что она все еще не закрыла тему и не ушла. — У меня есть сестра, — объяснил он. — Лиза. Ей восемь. У меня сейчас частичная опека, и то, что я вляпался в отцовские дела, выглядит не лучшим образом, хотя меня ловили только на мелочи. Я поправил дела, нашел постоянную работу, но я надеюсь, что брак поможет мне выглядеть положительным опекуном. Леонард вздохнул. — Они могут и не отдать ее мне. Они могут забрать ее и лишить меня всех возможностей даже увидеться. Я думал над тем, чтобы сбежать, вернуться к тому, что я знаю, чтобы мы остались вместе, — он покачал головой. — Но если я это сделаю, — сказал он, внимательно разглядывая свою салфетку, — я буду ни чем не лучше него. — И тебе больше не к кому обратиться? — Спросила Сара. — Семья? Нет партнера, которого можно было бы попросить? Леонард помотал головой, уголок его рта дернулся вверх, и это было самое близкое к улыбке, что она видела на его лице сегодня. — Барри, может, и согласился бы пожениться, но Айрис бы его просто убила. Думаю, он чувствует себя виноватым, поэтому и спрашивает всех друзей. — Так тебе нужна жена, чтобы тебе оставили сестру, — задумавшись, Сара принялась постукивать пальцем по столу. Честно говоря, она хотела довериться интуиции и согласиться здесь и сейчас, но, хотя у них и были общие друзья, ей нужны были подробности. — Так чего ты ждешь от меня? Леонард выглядел таким удивленно-благодарным, что она вообще думала об этом, и Сара пообещала себе, что, что бы из этого вышло, она найдет способ делать для него какие-то приятные мелочи, пока он не перестанет этому удивляться. — Нам не нужно консуммировать брак, — протянул он, — если ты об этом спрашиваешь. Сара надеялась, что ее ухмылка скрыла легкое (и совершенно иррациональное — да ладно, Сара) разочарование, что секса не будет. — Ну да, кроме прочего, — она перестала улыбаться. — Я так понимаю, что я перееду к тебе? И ей восемь, ты работаешь, ты хочешь, чтобы я занималась ею после школы? — Она снова усмехнулась. — А еще я не умею готовить, так что если ты искал персонального шеф-повара, ищи дальше. Леонард фыркнул: — Я умею и люблю готовить, — сказал он. — Да, если ты согласна, то мы съедемся, потому что иначе никто не поверит, что между нами настоящие отношения. Что касается ухода за Лизой, у меня все схвачено. Я давно занимался Лизой больше, чем папаша, так что в этом смысле мало что изменится, — он заколебался. — С детьми никогда не знаешь наверняка, что-нибудь может случиться, так что я не могу обещать, что никогда ни о чем не попрошу, но я ищу жену, а не няню. Сара кивнула: — Мы… Мы говорим об официальном браке, да? — Да, — ответил Леонард. — Тогда мы должны притворяться, что все по-настоящему, — продолжила Сара, — а иначе какой смысл? — Леонард просто молча следил за тем, как она пытается подумать сразу обо всем. — Ты же знаешь, что почти вся моя семья работает в правоохранительных органах? Мой папа детектив, а сестра — ассистент окружного прокурора. — Барри говорил. А еще он сказал, что ты не станешь им рассказывать, что я практически совершаю преступление, — его голос был холодным, но не угрожающим, и она правда ценила то, сколько доверия от него потребовалось, чтобы вообще говорить с ней о таком. — Я им не скажу, — и вновь, ей пришлось сдерживаться, чтобы не взять его за руку, вместо этого позволив ему рвать салфетку на части — единственное, как он позволил проявиться свой нервозности. — А значит, нам нужна история. — Нужна… — Его взгляд был таким пронзительным, что Сара под ним едва могла дышать. — То есть ты согласна? Сара пожала одним плечом: — Я бы хотела сначала встретиться Лизой и убедиться, что она не возненавидит меня, потому что тогда мы все будем страдать. Но я раньше зарабатывала, как няня, и я обычно нравлюсь детям. Плюс, было бы неплохо еще посмотреть, где ты живешь. И если все пройдет хорошо? — Она не дала себе окунуться в мысль о том, что ее семья наверняка возненавидит ее, и что им придется притворяться, что они вместе, даже среди друзей (не то, чтобы ей нужно будет притворяться, что он ей нравится). — Но да, ты нашел себе жену. Леонард моргнул, все его напряжение исчезло, а на губах появилась искренняя улыбка. Пытаясь отвлечься от этой улыбки, она задала ему еще не один вопрос, и он спрашивал ее о ее жизни, то, о чем не мог ему рассказать Барри. К тому моменту, как они попрощались, она знала, что он «жаворонок», а он знал, что она тратит практически все свое свободное время на боевые искусства. Она знала, что он уже продвинулся до заместителя начальника своего отдела, а он знал, что у нее было еще несколько работ с частичной занятостью кроме ее волонтерской работы в додзё. А еще она понимала, что этот брак был игрой с огнем, но она ни за что не собиралась отказываться, когда она могла помочь ему. Встреча с Лизой на следующий день прошла хорошо. Лиза была хитрой и переполненной энергией, и Сара искренне наслаждалась тем получасом, который они провели втроем, играя в куклы Лизы, Барби, которые явно видели лучшие дни. А дом, дом был старым, но крепким, с двумя спальнями. Леонард ничего не говорил о том, что им придется делить постель (и диван был достаточно большим, чтобы им и не пришлось спать вместе), но, показывая огромную кровать, он посмотрел на нее с легким вызовом в глазах. Она подняла подбородок, и молчаливое соглашение было заключено. Пару дней спустя, пока Лиза была в школе, они оказались в мэрии. Свидетелями были Барри и Лорел (которая кое-что знала, но не знала причин), и первым поцелуем Сары и Леонарда стал поцелуй, скрепивший их союз, как мужа и жены. *** Леонард отодвинулся, обрывая поцелуй с его женой, и, честно говоря, вся эта договорённость далась бы ему проще, если бы она ему не нравилась. Это должно было быть деловое соглашение, законный брак в обмен на жилье и… Честно сказать, он не был уверен, что для нее это было так уж выгодно. Он видел ее прежде несколько раз, конечно, он знал, кем она была, когда Барри упомянул ее, но они никогда не проводили время лицом к лицу. После разговора в «Джиттерс» он мимолетно раздумывал, не сказать ли ей, что передумал, но это был его лучший шанс показать стабильного, ответственного родителя, ведь тогда сестра осталась бы с ним, да и шансы найти кого-то другого, кому он смог бы доверять, до следующего интервью со службой опеки стремились к нулю. Он изумился, осознав, что его влекло к ней — и телом, и душой, и это лишило его равновесия, пока он не увидел, какой она была с Лизой. Его младшая сестра уже ее обожала, и Сара помогла бы ему сохранить полную опеку, так что он просто не дал бы себе отказаться от этого соглашения. Ему просто придется разобраться с этим: с желанием отношений с женщиной, на которой он женился, со знанием, что все, что они могут сделать, чтобы укротить (взаимное, казалось ему, но он был не уверен) влечение, никогда не будет чем-то обыденным, ведь у них есть бумага, утверждающая, что они посвятили свои жизни друг другу. По крайней мере, им не нужно как-то особенно играть перед теми друзьями, кто хотя бы отчасти знал, что это брак по расчету. Притворяться им нужно было перед теми, отношения с кем были сугубо профессиональными, а значит, никаких бурных проявлений чувств. По крайней мере, это будет мало похоже на те романтические комедии, в которых героям приходится не отлипать друг от друга на людях, чтобы сохранить прикрытие. И все равно, целомудренный поцелуй, поставивший точку в их клятвах, был искушением. Было совсем не важно, что он по-настоящему не знал ее и недели; если бы на кону не стояло будущее его сестры, этот поцелуй был бы каким угодно, но не формальным. Он к такому не привык. Его отец сделал все, чтобы Леонард не жаждал физического контакта, и ублюдок едва не сотворил то же самое с Лизой. Она не то, чтобы боялась прикосновений, но и не искала их, даже с Барри и Миком, которые были для нее, как дяди. Он и Сара согласились устроить вечеринку для друзей, потому что он был идиотом. А с другой стороны, это отвлекло его, помогло забыть о том, как его влекло к его жене. К тому же, это был хороший способ проверить, как они будут вести себя на людях. Их предыстория была простой, такой, чтобы позволить тем, кто хоть что-то знал о договоре, просто забыть и не упоминать об подоплеке — на случай, если опека захочет поговорить и с ними; Сара и Леонард встретились, чтобы поговорить о рабочих делах и понравились друг другу. Странно, но их друзья, пусть даже и не показывая этого, приняли то, что они нравились друг другу достаточно, чтобы пожениться. Глаза Леонарда то и дело искали Сару, и когда это случилось в очередной раз, Рэймонд с улыбкой фыркнул, достаточно громко, чтобы привлечь внимание Леонарда. — Что смешного? — Ну, я вообще никогда не верил в любовь с первого взгляда, но глядя на то, как вы друг на друга смотрите? Это круто. Если бы он начал спорить, это совсем не послужило бы его цели, так что он смолчал. Зато он решил, что с него хватит. Посмотрев на Сару и подняв бровь (и он не собирался думать о том, как легко им было понимать друг друга без слов), и они отправились домой, чтобы сменить Кэйтлин на «детском» посту. Лиза задремала на диване, и Леонард мягко улыбнулся, прежде чем перенести ее в кровать. — Ленни, — тихо сказала она, пока он поправлял одеяло. — Сара — моя новая мама? Леонард сглотнул. У Лизы никогда не было матери, и он не мог по ее тону сказать, была ли она рада или боялась того, что Сара стала частью их жизни. — Она твоя новая старшая сестра, — честность зачастую была самым простым путем. — И мне кажется, что она бы хотела стать твоим другом. Лиза нахмурилась, а затем кивнула: — Она будет и твоим другом, да? — Да, Лиза, — он выдохнул. — Моя жена, и твоя сестра, и наш друг. Когда он вышел из комнаты Лизы, Сара стояла в коридоре, выглядя слегка виновато. — Извини, я не собиралась подслушивать. Хотела пожелать спокойной ночи, но вы говорили, и я подумала, что притворяться, что я ничего не слышала, будет еще хуже, и… — Сара посмотрела ему в лицо. — Думаю, я уже твой друг, знаешь ли. Я не выхожу замуж за кого попало. Он усмехнулся, и один за другим они отправились на кухню. — Ты выходишь замуж только за своих друзей, — сказал он, когда они были достаточно далеко от комнаты Лизы, чтобы она ничего не услышала. — Именно, — ответила Сара, и когда он повернулся, она усмехалась. — Или, по крайней мере, только тех, кто в этом нуждается. Леонард схватился за бутылку воды, и, неуверенный, не сотрет ли это сияние из глаз Сары, сделал глоток и только затем заговорил: — Ты бы правда вышла замуж за любого друга, которому это было бы нужно? — Спросил он. — Мне наверно стоило спросить об этом до того, как я сказал «Беру», но я понял, что все еще не знаю, что из всего этого получаешь ты. На секунду ему показалось, что она отшутится, но она всерьез задумалась над ответом. — Ты привлек мое внимание раньше, — сказала она, — и я хотела выехать из квартиры моей сестры, но не могла себе позволить отдельную жилплощадь, так что, по крайней мере, было разумно хотя бы тебя выслушать. И как только мы заговорили… — Она пожала плечами. — Я ощутила, что если я не помогу, если я оставлю тебя и Лизу разбираться со всем в одиночку, это будет самой большой ошибкой в моей жизни. Извини, я просто не знаю, как объяснить лучше. Он сделал еще один глоток воды, чтобы не дать себе сделать что-нибудь неразумное, вроде объятия. Ее объяснение было нерациональным, но опять же, он доверял ей Лизу, и, несмотря на то, что Барри рассказал о ее характере, он не сделал бы подобного с незнакомкой. Может быть, Леонард и его жена и правда были друзьями. Это не было чем-то плохим, но облажаться так тоже было проще. Они перешли к более легким темам, вроде историй об общих знакомых, и болтали, пока не пришло время идти в постель. Она оба были взрослыми людьми, они могли с этим справиться. К тому же, кровать была не маленькой, они вполне могли даже не касаться друг друга. Леонард ждал, что будет неловко, но вместо этого они спорили о разных зубных пастах и шутили, кто успеет первым в душ утром, и он заснул с улыбкой на лице. И его вряд ли должно было удивить, что утром они проснулись сплетенными в объятиях, но, словно это было частью их молчаливого соглашения, они решили это не обсуждать. И это, наверно, было хорошо, потому что им пришлось бы очень много об этом говорить, ведь это случалось каждую ночь. Еще они решили не говорить об его утреннем очевидном наслаждении ситуацией, или о том факте, что иногда, еще не проснувшись, она всем телом прижималась к нему. Дни текли приятно-ровно. Она не работала только по выходным, так что в рабочие он и Лиза ужинали в одиночестве. А после того, как он осознал, как ей нравилась его готовка, он стал готовить по крайней мере одно необычное блюдо каждую субботу или воскресение, и готовил так, чтобы в рабочие дни она могла завтракать остатками ужина. Она тоже делала какие-то мелочи, для него и для Лизы. Она готовила для Лизы ланчи («Я вполне способна сделать сэндвич, Лен») и оставляла внутри коробки маленькие записочки. Ставя стирку, она прихватывала и его вещи. Она начала по утрам занимать Лизу (не то, чтобы она требовала много усилий, но она могла быть громкой), когда он хотел выспаться, и он выползал из спальни, чтобы найти их хохочущими над мультиками или играющими в принцессу против ниндзя. И маленькая принцесса всегда выигрывала. Хотя он с самого начала знал, что попал впросак, Леонард не понимал, насколько глубоко увяз до полудня самой обыкновенной среды. И он, и Сара уже вернулись с работы, когда пришло время забирать Лизу, и они решили забрать ее самим вместо того, чтобы она, как обычно, приехала домой на школьном автобусе. Тот факт, что они оба без задней мысли решили, что Сара присоединится к нему, должен был стать знаком, насколько она стала частью их жизни, но пока Лиза не увидела их на крыльце и, подбежав, не взяла Сару за руку, у него в голове не щелкнуло. Его сестра настолько доверяла Саре, что физический контакт не был чем-то особенным. Она присоединилась к ним несколько месяцев назад — а казалось, что годы — и когда Сара через голову Лизы посмотрела на него, ее сияющие глаза говорили, что она не упустила то, насколько важно было сделанное Лизой, и он осознал, что сотворил невозможное. Он влюбился в собственную жену. *** Детство Сары не было идеальным, и то, как Леонард описывал свое детство, иногда заставляло ее поежиться, ведь как просто было представить, что они могли поменяться местами. И все же у нее никогда не было чувства, что ей некуда было вернуться, если что. Что у нее не было дома. Странно, но маленькое здание, которое она делила с Леонардом и Лизой, стало для нее домом — больше, чем она думала, было возможным. Утро, когда она просыпалась в руках Леонарда, ее время с Лизой, вечера, когда они с Леном допоздна, когда уже стоило бы лечь спать, играли в карты — все это было словно ожившей мечтой. Ее мечтой, о которой она не подозревала, пока та не исполнилась. Прошел не один месяц, пока Лиза не взяла ее за руку (и то, как много времени понадобилось Лизе, чтобы довериться, разбивало сердце Сары), но после этого Лиза стала доверчиво прижиматься к ее боку, пока они смотрели телевизор, тянуть ее на кухню, чтобы приготовить блинчики, даже стала обнимать на ночь, когда Сара была дома (Сара ужасно скучала по Лизе, пока была на работе, так что в дни, когда она не работала, подготовка ко сну была на ней). И это значило очень много, даже если забыть о том, что она была влюблена в Леонарда. Но весь этот брак был ради Лизы, так что ей пришлось смирить себя. Она была причиной, по которой они были вместе. Стать ближе к Лизе было нормально; Сара знала, что теперь никуда не уйдет и никогда не оставит девочку, не важно, что случится. Сближение с Леонардом было пугающим по той же самой причине. Она не собиралась никуда уходить, не важно, что их ждало в будущем, но все могло очень быстро полететь к чертям, если они попытались бы исследовать их чувства и обожглись. По крайней мере, с Лизой все было хорошо. Леонарду пока не дали полной опеки, но оказалось, что их соцработник знал отца Сары, так что брак и вправду помогал делу идти в правильном направлении. Но это был медленный процесс, и она знала, что и брат, и сестра будут чувствовать себя лучше, когда все будет официально. И Сара тоже. А пока что их друзья и семья приняли их брак, словно это было самая нормальная вещь в мире. Даже ее папа и сестра, после того, как увидели их с Леонардом вместе. И это должно было заставить ее догадаться. Было так просто повторять себе, что между ними не было ничего, кроме физического влечения, которое и выливалось в то, как они спали каждую ночь. Но в конце концов она увидела это, спустя какое-то время после того, как начала брать Лизу на детские занятия по боевым искусствам, которые вела, после того, как заметила, как Леонард следит за ними. Почему-то понимания, что обожание в его глазах, когда он смотрел на Лизу, не исчезло, когда он перевел взгляд на Сару, хватило, чтобы Сара начала анализировать свои чувства. И да, может быть, она была больше, чем уверена, что влюблена в него. Но она любила Лизу и не собиралась делать ничего, что могло бы навредить безопасности девочки, так что она продолжила подавлять свои чувства, хотя они становились все ближе и ближе друг к другу. Во вторник утром ей позвонили из школы и сказали, что на детской площадке произошел небольшой инцидент. — Она немного содрала кожу на колене, в остальном она в порядке, — сказала медсестра, — но она говорит, что хочет домой. Обычно я не стала бы это поддерживать, но учитывая, через что она прошла за последний год… — Я уже в пути, — перебила ее Сара, садясь в машину и параллельно набирая Леонарду сообщение, чтобы он знал, что случилось. Забираю Лизу из школы пораньше. Она ободрала коленку, и медсестра говорит, что она В ПОРЯДКЕ, просто хочет домой. Она не ждала ответа по крайней мере еще несколько часов, ведь обычно он не мог проверять телефон на работе, так что то, что он не ответил, когда она уже подъехала к школе, ее не удивило. Ей понадобилась еще минута, чтобы позвонить боссу и сказать, что она берет отгул, и эта минута позволила ей немного успокоиться, чтобы не расстраивать Лизу еще больше. Увидев ее, Лиза, забыв о своем леденце и расплакавшись, спрыгнула со стула и бросилась в ее объятья. Саре пришлось сморгнуть собственные слезы и опуститься на колени, чтобы она и Лиза были на одном уровне, и девочка крепко обняла ее за шею. — Я хочу домой, — сказала Лиза, и Сара подняла взгляд на сидевшую за столом женщину. — Ей нужно отметиться? — Спросила Сара. Она не отпустила Лизу, даже когда надо было расписаться; она еще не видела, чтобы девочка вела себя настолько младше своего возраста, и если объятья Сары помогали, она не собиралась отказывать Лизе. Они вернулись к машине, и Лиза неохотно отпустила ее, чтобы сесть на детское кресло. — Можешь рассказать, что случилось, — начала Сара, когда машина тронулась, — или подождем, пока вернемся домой? — Дома, — ответила Лиза. Остаток поездки прошел в тишине, прерываемой только шмыганьем носом, и как только они припарковались и вышли, Лиза тут же взяла за ее руку. Они свернулись в клубок на диване, и прошло еще несколько минут, прежде чем Лиза смогла говорить, не рыдая так сильно, чтобы Сара могла разобрать хотя бы слово. — Это глупо, — сказала она. — Я знаю, что меня это не должно было так расстроить, и ребята будут звать меня плаксой. Я просто поскользнулась! Там даже крови не было, видишь? Лиза задрала штанину, чтобы Сара смогла полюбоваться на розовую кожу на ее колене. — Ты знаешь, почему так расстроилась? — Осторожно спросила она. У Лизы на глаза навернулись слезы, но всхлипывать она не начала. — Я думала о том, что у меня даже нет ни мамы, ни папы, чтобы поцеловать ранку, чтоб все прошло, — она вытерла глаза. — Не то, чтобы я вообще хотела, чтобы ее кто-то целовал. Это даже противно. Я слишком большая для такого. У Сары так сжалось сердце, что заговорить получилось с трудом: — Но ты хочешь кого-то, кому ты была бы небезразлична. Лиза кивнула, и Сара крепко ее обняла. — Я знаю, что я не твоя мама, — сказала Сара, — и я знаю, что мы знаем друг друга не так давно, но знаешь, ты мне важна, Лиза, слышишь? Я и твой брат, мы очень любим тебя. Лиза крепко обвила руки вокруг шеи Сары. — Я рада, что ты моя сестра. *** Увидев сообщение Сары, Леонард кинулся домой, и когда он ворвался в гостиную, Сара приложила палец к губам. Лиза заснула, все еще прижимаясь к Саре. Должно быть, она вымоталась, она уже несколько лет не спала днем. Убедившись, что сестра в порядке, Леонард посмотрел Саре в глаза. — С ней все будет хорошо, — тихо сказала Сара. — Она просто хотела знать, что хоть кому-то не все равно. Леонард сел на диван, нежно гладя Лизу по волосам, осторожно, чтобы не разбудить. Он с минуту смотрел на нее, чтобы убедиться, что она спит, а не изображает сон, а затем посмотрел на Сару. — Хорошо, что ты была рядом с ней, — сказал он. Этого было недостаточно, и он не дал себе передумать, когда подсел ближе и одной рукой обнял Сару, а другой Лизу. Сара прижалась к его плечу, и хотя каждую ночь во сне они прижимались друг другу куда ближе (и между ними не было ребенка), Леонард ощутил, как стены, которые они так осторожно (хоть и безмолвно) воздвигали вокруг друг друга, внезапно растаяли. После этого что-то изменилось, до определенной степени. Большей частью, чувства, вроде его наступившей полной неспособности притвориться, что он не был в нее влюблен. А еще теперь они стали не только просыпаться, но и засыпать вместе. Как и прежде, в первый раз это случилось без слов. Они легли в постель, и их глаза встретились, и Леонард ощутил привычный уже порыв потянуться к ней, и когда Сара подняла бровь, он совершенно автоматически протянул руку. Получив его молчаливое приглашение, она практически сразу уткнулась ему в грудь, и он обнял ее за плечи. И так же, как легко она стала счастью его жизни, так же легко она уместилась и здесь. И то, что они с тех пор делали это каждую ночь, было только логично. Больше прикосновений стало не только во сне. Они полагались друг на друга, буквально и эмоционально, а на встречах с друзьями и семьей совершенно естественно сидели, прижавшись друг к другу. Когда он готовил ужин, она благодарно сжимала его руку. Он целовал ее в лоб, когда она засыпала, читая Лизе Гарри Поттера. Когда настало время финальных интервью с опекой, Леонард не сомневался, что перед соцработниками предстанет стабильная, любящая женатая пара. И несмотря на отсутствие секса, именно такой парой они и были. Спустя восемь месяцев после свадьбы с Сарой, в самую обычную пятницу Леонард наконец получил официальную полную опеку. Сара только что получила полную ставку в ее любимом додзё, и чтобы отпраздновать оба достижения она пригласила их поужинать, ничего особенного, просто пицца и мороженое. Он был уверен, что в его жизни не было ужина лучше, чем этот ужин с его маленькой семьей. Когда Лиза заснула, они уселись на кухне, чтобы поиграть в карты, и когда Сара улыбнулась ему, сумев выиграть (хотя по счету он был далеко впереди), весь контроль Леонарда улетел в окно. Он наклонился и поцеловал ее, мягко, готовый отступить, если он прочитал ее неверно, если она думала, что это была ужасная идея. Несколько секунд она целовала его в ответ, их губы нежно касались друг друга, а затем отодвинулась, и Леонард мысленно приготовился к (скорее всего, мягкому, надеялся он) отказу. — Я люблю тебя, Лен, — прошептала она вместо этого и широко улыбнулась, когда у него от удивления приоткрылся рот. — Пойдем в постель. Но сначала ему просто нужно было поцеловать ее вновь, потому что по-другому было просто нельзя, и потому, что ей, кажется, не нужно было слышать от него ответных слов, но он хотел, чтобы она почувствовала их. И она их почувствовала, не только той ночью, но и каждый день до конца их жизней, и в плохие дни, и в хорошие. Когда Лиза подросла (достаточно, чтобы положить глаз на какого-то гика, которого Леонард терпеть не мог) он рассказал ей всю историю. Лиза, конечно, усмехнулась: — Есть куда менее сложные способы заполучить старшую сестру, Ленни. — Наверно, — признал он, оглянувшись на гостиную, в которой его жена занималась растяжкой перед занятием, — но ведь так было бы не интересно?