Ты их отрастишь!

Кванджин на цыпочках зашел в их с Хуном комнату, стараясь не разбудить уже спящего одногруппника. Парень подошел к его кровати и обреченно вздохнул: одеяло как обычно валяется на полу, футболка задрана, открывая живот, простыня безобразно свисает с кровати - Хун всегда спит беспокойно. Кванджин поправил простыню и футболку Хуна и укрыл его одеялом. Старший взглянул на лицо спящего парня и снова засмотрелся. Он осторожно присел на краешек кровати, не отрывая глаз от любимого лица. Брови сердито сдвинуты, на лбу пролегла складка, губы плотно сжаты - наверное, ему снится сон. Не самый приятный, судя по всему. Кванджин не удержался и мягко провел по этой складке пальцем, словно разглаживая. Спустя несколько мгновений лицо Хуна расслабилось, и он умиротворенно засопел. Басист улыбнулся и нежно потрепал гитариста по волосам. Было немного странно видеть их черными, когда было уже привык к выбеленным и жестким прядям. Но Кванджину нравилась эта их новая мягкость. Он пропускал пальцы через волосы Хуна снова и снова, как делал это бесчисленное множество раз до этого. Кванджин с их первой встречи пять лет назад привязался к волосам Хуна, постоянно трогал, делал дурацкие косички, за что потом огребал, лохматил пряди на затылке. И это все при том, что Хун мог убить любого, кто прикасается к его волосам. Самым первым это уяснил Сынхёб, который после попытки "поиграть" с патлами младшего, получил такой шлепок по руке, что красные отпечатки не сходили часа три. После этого случая никто не прикасался к "священным лохмам Хуна", как их окрестил Джехён. Никто, кроме Кванджина. Ему позволялось вытворять с волосами младшего все, что ему взбредет в голову. И он вытворял. Это стало для него чем-то вроде наркотика. Но Хун не остался безучастным, поэтому вскоре Кванджин познал всю "прелесть" заплетания косичек. Впрочем, он был не против, а даже очень за. Он получал что-то вроде морального оргазма каждый раз, когда умелые пальцы Хуна проводили по его волосам, перебирая и иногда несильно оттягивая. И, конечно, оба были не в восторге, когда их коротко подстригли. У Хуна так вообще чуть ли не истерика случилась. Но когда Кванджин как обычно взлохматил его только что уложенные волосы и пробормотал что-то вроде "хммм, немного непривычно", младший широко улыбнулся и в ответ легонько потрепал старшего по голове. Из воспоминаний Кванджина вернули теплые пальцы на его руке. Он вздрогнул от неожиданности, а Хун сонно улыбнулся, глядя на басиста. Мало кто знает, но Хун непозволительно мил именно в первые минуты после пробуждения: волосы спутаны, заспанные глаза превращаются в щелочки, а еще он зачем-то смешно причмокивает губами. Кванджин не удержался и легонько поцеловал гитариста в мягкие губы, от чего у последнего эти самые губы расползлись в широкой ухмылке. От неё сердце басиста поднималось высоко к горлу, а потом ухало в пятках. Младший легонько потянул Кванджина на себя, приглашая и намекая. Старший усмехнулся и лег на кровать рядом с Хуном. Кровать была очень узкой, поэтому они лежали очень тесно прижавшись друг другу, буквально вжимаясь друг в друга. Кванджин предлагал попозже прикупить кровать пошире, но Хун протестовал, аргументируя тем, что ему и так хорошо. Причем это "и так хорошо" сопровождалось хитрой усмешкой. Джин как обычно обвил одной рукой талию Хуна, притягивая его еще ближе (хотя куда еще?). Младший привычно прижался к нему, словно маленький ребенок. Басист в очередной раз удивился тому, каким разным может быть гитарист. В один момент он само безразличие и холодность, неприступная скала, а в другое - яркое, широко улыбающееся солнце. Вот он словно беззащитное дитя, а через секунду он превращается в змея-искусителя, заставляя дыхание сбиваться, а кровь закипать. Сознание совсем некстати подбросило воспоминание с дня рождения лидера. Джин слишком отчетливо вспомнил, как младший облизывал свои пухлые губы, обмазанные сладкими взбитыми сливками. Тогда он извинился и стремительно умчался в туалет, избавляться от болезненного напряжения в штанах, вызванного этой слишком непристойной сценой. Но он не успел, потому что Хун направился за ним и...Сам помог справиться с этой небольшой...большой проблемкой. А когда после всего этого он снова облизал губы, Кванджину безумно захотелось, чтобы вышел закон, запрещающий всяким чёртовым Ча Хунам так сексуально облизываться. В противном случае он будет вынужден постоянно скрывать стояк. - Хён, как ты думаешь, мы скоро дебютируем? - ворвался в его мысли голос Хуна. Кванджин усилием воли заставил себя отвлечься от воспоминаний и уставился на младшего. Тот внимательно смотрел на него своими темными глазами, которые в приглушенном свете ночной лампы казались слишком глубокими. Он глубоко вздохнул. - Я не знаю, Хун. Но мне бы хотелось верить, что скоро. - Я даже представить не могу, как можно столько ждать, - Хун переплел их пальцы. - Я уже на пятый год изнывал от ожидания, а ты уже восемь лет ждешь. Это же так трудно. - Да, трудно, - согласился басист. - У меня даже было желание плюнуть на все и свалить. Но чаще всего я рад, что не дебютировал с CNBLUE. - Почему? - Потому что тогда бы я вряд ли встретил тебя. Хотя нет, не так. Вряд ли я бы встретил тебя в тех условиях, что свели нас. И вряд ли ты бы тогда смог вытворять с волосами сонбэ все, что тебе вздумается, - игриво улыбнулся Кванджин. Хун улыбнулся в ответ и нежно провел по непозволительно коротким прядкам на затылке. - Жаль, что их отрезали. Скорее бы отросли, все равно не то, - пробормотал он. - С длинными волосами я был красивее, да? - Придурок, ты всегда красивый, хоть с длинными, хоть с короткими. Просто мне нужно привыкнуть. - Ну, у нас предостаточно времени для этого. Сегодня, завтра, послезавтра, месяцы, годы... - Нет, - Кванджин был прерван Хуном, - Никаких месяцев, ты их отрастишь! Кванджин расхохотался и взлохматил итак взъерошенные волосы гитариста. - Обязательно. А теперь давай спать. Завтра съемки. - Не хочу. - Почему? - На съемках тебя постоянно по бабам водят. - Но мне же на них все равно. - А им на тебя нет. А еще эта Кукчу...Она постоянно лапает тебя. - Зато, если шоу пройдет на ура, мы дебютируем быстрее. - Надеюсь. - Все. Спать. Хун повернулся к стенке, потому что так он быстрее засыпал. Кванджин обнял его за талию, притягивая к себе. - Спокойной ночи. - Спокойной. И они спокойно заснули, совсем не подозревая, что свидетелем их небольшой ночной сценки стал макнэ, от которого старшие во главе с лидером тщательно скрывали "особые отношения хёнов". Кажется, завтра кого-то придется откачивать от шока. Ну и ладно, не в первый раз.