Prayer before bedtime

Не оскверняй сына твоего, допуская его до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом*

"Отче наш, сущий на небесах!.. Шепчу я, подставляя свою шею для влажных и обжигающих поцелуев. Гарри сладко постанывает, двигая своими греховно алыми губами по моей коже, засасывая мягкую плоть до образования почти кровяного засоса. Я неосознанно трусь об его эрекцию, запуская пальцы в спутанные каштановые кудри. Дыхание тяжелое и сбитое, будто сердце сейчас остановится от недостатка кислорода за грехи мои, которые я совершаю. Он поднимается от шеи к губам, сладко облизывая сначала нижнюю, а затем верхнюю губу, сминая их в страстном поцелуе. Моя рубашка, пропитанная ядом греха и разврата, поддается его длинным пальцам, что пытаются стащить её, и с легкостью летит на пол комнаты блуда. Я стараюсь думать о Господе, чтобы хоть как-то унять это желание, но член больно дергается в узких джинсах, как только Гарри накрывает его своей ладонью, и все мысли о Всевышнем вмиг улетучиваются. ..да святится имя Твое;.. Твержу я, как мантру, а в воздухе царит запах похоти и интима. Я прижимаюсь голой спиной к его рельефному торсу, сокращая и без того крохотное расстояние между нашими телами. Он держит своей большой ладонью мой подбородок, отодвигая мою голову в сторону, чтобы оставить на шее еще один прожигающий мое грешное тело засос. Я чувствую его возбуждение своим бедром, нарочно задевая твердый бугорок у него в брюках. Гарри томно дышит мне на ухо и, прикусывая мочку, шепчет: - Господь создал тебя самой невинной шлюхой, Томлинсон. ..да приидет Царствие Твое;.. Продолжаю нашептывать я. Его глубокий голос заставляет меня выгнуться ему навстречу, отчего он едва заметно усмехается, поворачивая меня к себе лицом и вновь соединяя наши губы. Его греховный язык проводит влажную линию по моим искусанным губам, раскрывая их и сплетая наши языки. Я, черт возьми, пытаюсь убедить себя, что это не грех, что это не что иное, как любовь, которую мы выражаем не совсем платонически, но его грязный рот, который каждый раз шепчет мне такие непозволительно развратные слова, всякий раз убеждает меня в том, что я самый последний грешник в этом мире. Он опускается с влажными поцелуями по моему подбородку, обводя каждую родинку языком, спускается ниже к выпирающим ключицам, прикусывая их, а после зализывает незначительную ранку. Гарри сжимает мои ягодицы в своих сильных руках, подбрасывая, тем самым заставляя меня запрыгнуть на него и обхватить ногами его талию. Ладони непроизвольно смыкаются за его шеей, а глаза встречаются с грешными мутно-зелеными омутами. Как же это неправильно, но как желанно и сладко, Господи. ..да будет воля Твоя и на земле, как на небе;.. Неустанно повторяю я эту чертову молитву, чтобы избежать кары Божьей. Гарри укладывает меня на холодную кровать, которая создает неправильный контраст с моим горячим телом и заставляет меня начать снова трезво рассуждать. Он сверху смотрит на меня, нетерпеливо облизываясь. Его руки находятся по обе стороны от моей головы, а длинные кудри темными пружинками прикрывают его лицо. - Отсоси мне, - хрипло шепчет он мне в губы, еще раз влажно и страстно целуя. ..хлеб наш насущный дай нам на сей день;.. В последний раз шепотом произношу я, перед тем как Гарри переворачивает нас, и я неуверенно спускаюсь вниз. Я спускаю узкие брюки по его худым и длинным ногам, которые являются предметом моих самых грешных мыслей с самого начала пути моего по дорожке искушения. На его темных боксерах заметно небольшое влажное пятно от естественной смазки и я, кажется, начинаю забывать дальнейшие слова своей молитвы. Рука непроизвольно накрывает его уже давно твердый член через ткань нижнего белья, начиная осторожные движения вдоль ствола. Гарри хрипло постанывает, наблюдая за моими действиями в нетерпении. Я стягиваю с него боксеры и наклоняюсь к внушительных размеров органу, что истекает естественной смазкой, как бы требуя к себе внимания. ..и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;.. Перед тем, как полностью принять его член в свой рот, проговариваю я. Сверху доносятся хриплые стоны, а его большая ладонь ложится мне на макушку. Невероятно грешно, наверное, думать о Господе с огромным членом во рту, поэтому я полностью абстрагируюсь, максимально расслабляя глотку, чтобы подавить рвотный рефлекс. На глазах выступают слезы, и я выпускаю орган из своего рта, поспешно вдыхая большую порцию воздуха. От моего рта до головки его члена тянется тонкая паутинка слюны, и Гарри проводит большим пальцем по моим губам, стирая эту мокрую дорожку, а после облизывая его. Господи, зачем ты вообще создал Гарри, если всё это сущий грех? Я вновь возвращаюсь к его члену, обхватывая губами головку и начиная плавно опускать и поднимать голову вдоль всей длины, посасывая и втягивая щеки. Гарри давит рукой мне на голову, призывая взять еще больше, издавая самые невероятные грешные стоны. - Глубже, Луи. Я знаю, ты можешь это, малыш, - проговаривает он, и я зажмуриваюсь до появления новых капель слез, заглатывая его член до самого основания. Перед глазами плывет, а моя рука начинает двигаться на его члене в такт движениям рта. По комнате плывут пошлые, развратные стоны Гарри, и я не знаю, что хуже, гореть в котле ада за то, что я делаю или с позором кончить в трусы, даже не притронувшись к себе? Гарри поднимает меня за волосы, приближая к себе и вновь горячо целуя, страстно посасывая мой язык. И перед тем, как прошептать следующую строчку из Евангелие я слышу невозможное: - Я хочу, чтобы ты объездил меня. ..и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.. Он приставляет к моим искусанным в кровь губам два своих длинных пальца, почти приказывая мне облизать их. Я обильно смачиваю слюной каждую фалангу, устанавливая с ним неразрывный зрительный контакт. Я вижу, как он заворожен. Я вижу, как он ловит каждое мое движение губами. Я вижу, как сильно он хочет меня. Я вижу, как в его адски зеленых глазах пляшут лукавые огоньки похоти и блуда, которые ввели меня в искушение. Первый палец почти без труда проникает в меня, не доставляя мне особого дискомфорта. Гарри закусывает алую пухлую от поцелуев губу, добавляя еще один палец и плавно начиная движение внутри меня. На все воля Божья, да простит меня Господь Всевышний. Гарри сладко прикасается к моим губам своими, вовлекая в тягучий поцелуй разврата, а после разводит пальцы в стороны, начиная подготавливать меня. Я знаю, что это только поначалу так жгуче неприятно, что после будет греховно хорошо, но это не спасает меня от болезненного вздоха, что срывается с моих поджатых губ и передается Гарри. Кудрявый искуситель лишь успокаивающе поглаживает меня по спине, продолжая разрабатывать мой тугой вход. ..Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.. Тихо пробормотал я, все еще нерешительно сидя на нем после того, как Гарри вытащил свои пальцы, вытирая их о мои до этого чистые простыни, оставляя символичный знак блуда, что и без того преследует меня с его появлением в моей жизни. Гарри, подкладывая подушку себе под голову, занимает удобное положение и призывно опускает свои большие ладони на мои ягодицы, нетерпеливо сжимая их. Я сглатываю ком неуверенности в горле и, обхватывая его член ладонью, направляю твердый орган в себя, плавно насаживаясь. Гарри терпеливо ждет, подавляя в себе наверняка дикое желание толкнуться до основания, до боли закусывая костяшки пальцев. Я испускаю блаженный стон и полностью принимаю его член в себя. С наших грешных губ срывается томный стон, и я начинаю двигаться. Это до боли приятно – чувствовать его в себе, когда его член попадает так точно по простате. Я поднимался и опускался на его органе под нужным мне углом, каждый раз громко ударяясь бедрами о его бедра, что производило самые развратные в мире шлепки. Его до невозможности сильные руки сжимали мою талию, оставляя болезненные красно-белые следы. Гарри утробно стонал, приговаривая как ему хорошо, а я лишь думал о тугом узле, что уже нестерпимо ныл внизу моего живота. Терпеть сладкую муку приближающегося оргазма не было сил, поэтому я, обхватив свой налившийся член ладонью, сделал пару рваных движений и, громко выстанывая имя своего искусителя, кончил, не падая вниз только из-за сильных рук, что продолжали крепко держать меня. - Господи Боже, - простонал Гарри, продолжая с силой вдалбливаться в меня, а после пары особенно глубоких толчков обильно кончил, поспешно выходя из меня. Я абсолютно обессиленный падаю рядом с ним, тяжело дыша. Этому невозможно противостоять, потому что как бы я не избегал грехопадений каждый раз, строго соблюдая пост и посещая все службы в церкви, как бы я не очищал свои мысли и разум от окаянства и упущений, читая молитвы утром, перед едой и на ночь, все это резко меркло перед тем, как он смотрел на меня своими греховно зелеными океанами, в которых я видел своего искусителя. Я пытаюсь быть без тени в душе и праведным на деле, но как только я вижу его губы, я не могу избежать соблазна преступить несколько запретов Божьих. И будь он Сатаной, а я ангелом в раю, я отказался бы от своих крыльев, спадая в наказание в его горящие объятия. Господь создал его, чтобы проверить меня на стойкость веры исповедания, но я не прошел этого испытания, за что обязательно меня постигнет кара. Я согласен на все, что будет угодно Всевышнему, потому что мне никогда не отмолить всех грехов, что я совершил рядом с ним, и о которых я ни капли не сожалею. Гарри восстанавливает дыхание, поворачиваясь ко мне, и мы сталкиваемся нос к носу. Он закусывает губу, нащупывая мою руку и переплетая наши пальцы, а после, нахально ухмыльнувшись, лениво целует меня в губы. С невероятно развратным звуком мы отстраняемся друг от друга и, глядя друг другу в глаза, в унисон шепчем: ..Аминь"** *Отрывок из третьей книги Ветхого Завета "Левит" (немного измененный мной лично, ибо того требовала моя задумка; в оригинале вместо "сына" употребляется "дочери") **"Отче наш" – главная молитва в христианстве