Алые лилии

Говорят, что нет людей страшнее, чем жестокие дети. Глупости...

В роскошном светлом зале звучала тихая мелодия скрипки, которая доносилась до ушей сладостным соком тайского сахарного яблока. Просторное помещение с высокими потолками и огромным количеством узких окон, тянущихся, казалось, к самому небу, которое лазурной голубизной раскинулось за чуть поблескивающими на утреннем солнце стеклами. Небесный свод поражал воображение, завораживал и передавал бессчетное количество голубых оттенков, свойственных небесам королевства. В центре помещения стоял стеклянный стол с белоснежными ножками, на котором можно было обнаружить обилие хлебобулочных изделий и вазочек с цветами. К слову, кусок одного из кушаний держал в руках мальчик, сидящий за столом и пристально всматривающийся в содержимое пирога с черникой. Нельзя было назвать его точный возраст, ибо из-под бледно-васильковых несильно вьющихся локонов торчали острые кончики ушей, но можно было с уверенностью сказать, что прожил он не более пятнадцати человеческих лет. В зале он был один, будучи приверженцем одиночества и отрешенности от остального мира. Да и все ли короли должны постоянно советоваться с определенным доверенным кругом лиц насчет политики и регулярно общаться с населением своих владений? Нет, конечно. - Сегодня много дел... – лениво потянул юноша. – Прогуляться в саду, срезать парочку лилий... «И перекрасить их в красный», - усмехнулся он внезапно пришедшей мысли. - Возможно, сыграть в шахматы, - мальчик проговаривал каждый слог, рассеяно накручивая прядь волос на тонкий длинный палец. – Предаться Морфею... Двери распахнулись. В помещение ворвался мужчина лет сорока на вид, передал сидящему за столом свиток, перевязанный атласной лентой ярко-алого цвета. Юнец одарил вошедшего недоброжелательным взглядом, заметив что мужчина поспешил удалиться. После прочтения бумаги на лице юнца появилась легкая счастливая улыбка. - Значит, сегодня повеселимся, - он хмыкнул и отбросил свиток на пол удивительной красоты. *** Белые, прекрасно пахнущие лилии росли в королевском саду, придавая мраморным покоям еще больше великолепия и возвышенности. Мальчик с маленькой серебристой короной на голове прогуливался средь чудесных цветов, любуясь любимыми растениями и охватывая взглядом изумительные окрестности сада. На цветы садились бабочки, столь же белые, как и все в этом дворце. Белый цвет внушал доверие, он окрашивал все в чистоту и безгрешность. Мальчик сорвал один из цветков и проследовал в свои покои, минуя белокаменную, гладко отполированную умелыми мастерами королевства, широкую лестницу, гостевые коридоры, непонятно зачем тут нужные, помещение столовой, которая всегда наполнялась лишь присутствием молодого эльфа и десятков блюд. Наконец он достиг общего зала, в который можно было попасть с другой стороны дворца, с которой все и предпочитали входить. Он увидел нескольких людей, одним из которых был тот самый мужчина-доносчик, побеспокоивший его во время завтрака. Двумя же остальными являлись охранник и женщина-эльф, стоявшая на коленях, которую первый и привел сюда. Волосы ее были в точности такого же оттенка, как и у юноши, только значительно длиннее, а руки были связаны веревкой. Мальчик подошел к трону, около которого стояли все трое, и сел на него, закинув ногу на ногу и презрительно обращая взгляд на женщину. Он не скрывал своего отвращения и поморщился. - Омерзительно, - тихо и медленно проговорил король. Глаза его недобро блеснули... И лишь мгновение спустя веревка была снята и вены на запястьях эльфийки были аккуратно вспороты, словно делалось это далеко не раз и не два. А, впрочем, почему «словно»? По мертвенно-бледным рукам побежала бордово-красная густая кровь. Мальчик же проводил тонким острием ножа непоколебимо, не обращая внимания на вопли и слезы женщины. Помещение уже опустело, давно ли? Время тянулось, словно тягучий мед, но было столь горьким, что сравнить его с дегтем было бы даже уместней. Тем временем эльф медленно проводил по женщине ножом: фаланги пальцев, ключицы, области под глазами, скулы, изгибы локтей... Все это обжигалось холодным металлом, все осталось исполосованным алыми линиями. Кровь текла со щек эльфийки и смешивалась со слезами, которые, казалось, разъедали раны соляной кислотой. Боль сочилась ядовитыми струями, достигая каждой клеточки тела, оставляя вместо здравого сознания лишь телевизионные помехи, неизвестные жителям того мира. Но сопротивляться она не могла – лучше умереть самой, чем подвергнуть гибели мужа и в то же время несчастного отца, когда-то обманутого собственным... Вскоре окровавленная дама упала на пол, не имея возможности пошевелиться. Ее сковывала жгучая боль и вещество, которое ввели ей перед этой ужасающей пыткой. А мальчик взял с трона все это время лежащий там цветок белоснежной лилии и окрасил его в красный цвет венозной кровью мученицы. «Мысли материальны» - заметил он. Еще одна алая лилия была добавлена в букет из человеческих жизней. Это показалось юному королю весьма забавным.