И тебя выебу

      Тота Мацуда всегда был шутом. Не дураком, нет, и эрудиция его была на уровне, и гибкость ума всегда присутствовала... В ней, вероятно, и была проблема. Мацуда не умел себя контролировать. Всегда самый юный — в школе ли, в академии или на службе, он всегда оказывался младшим, он всегда смотрелся несерьезно, не мог уследить за языком, эмоциями и порой порол чушь только потому что не умел вовремя замолчать. Или не знал неписаных правил. Или не обладал всей информацией. Или...Иными словами, Тота Мацуда был неприспособленным и часто выглядел глупо.       Он привык к такому отношению, но все же каждый раз на слове «идиот» в свой адрес густо заливался краской, сжимал кулаки и расстраивался. Каждый просчет свой, наверное, помнил, но все никак не мог научиться быть более солидным, говорить более взвешенно, не торопить события и не лезть поперек батьки в пекло.       Вот и очередной день в штабе с великим Л, на самой лучшей работе, о которой он только мог мечтать, после напряженного дня, действия которого всецело были направлены на поимку внушающего ужас Киры, закончился стандартно. Величие прославленного детектива, его доверие членам штаба — ведь он впервые открылся людям, с которыми работал! — не сделали его терпимей остальных. «Мацуда, ты идиот!»       Презрение Л и лица коллег, горящие согласием его оценке, совсем выбили юношу из колеи, и дождавшись, пока остальные разойдутся по своим комнатам в шикарном отеле или разъедутся по домам, Мацуда отправился в бар.       — Алкголь зату...мааааанивает ррразум, алкголь миняяяяяет людей к ху..., — полутора часами позже он разглагольствовал, несогласно мотая головой, — ...ям! Все этта — враааанье! Слава нашим амриканским дрррузьям за скотч!       В баре одобрительно замычали и, воодушевленный, Мацуда влез на стол и продолжил:       — Скотч пааамог мне найти новых дррзей! Вот этот русский... Ааантон! Нищщитает меня идиотом! А вот этот ирл... ирл... иррррррландец! Шеймус!       Шеймус и Антон не слышали обращения — охрана их уже вывела и подошла к моменту окончания речи к столу, на котором, пошатываясь, стоял Мацуда, пытаясь договорить.       — Шеймус научил меня постоять за себя!       Неловкий хук в воздух возымел не совсем тот эффект, на который надеялся выступающий на столе в дюпель пьяный член команды Л, и он эффектно упал со стола прямо на одного из охранников. Едва поднявшись и чисто случайно уклонившись от его удара, он потрепал того за щеку и угодил прямо в объятия второго.       — Вы такие госте... предприимные! И аааабхадительные! — охранники с угрюмыми рожами волокли пьяницу к выходу. — Правважаите?       Мацуда залился пьяным умиленным смехом.       — Иди уже, — за дверями бара буркнул один из бугаев, которого Тота по пути успел поцеловать в порыве нежности в шею.       — Вот-вот, вали, — поддакнул второй, пытаясь отцепить изгнанника от своего пиджака.       — Да-да-да,- залопотал Мацуда, пиджака, впрочем, не отпуская. — Шейммс... Вы знаете Шеймуса? Он сказал, что я должен научить вссехх меня у-ва-жать! Ты вот миння уважаешь?       — Надо запретить сюда вход для русских, это заразно, — пробормотал один из бугаев, оторвав-таки неуемного пьяницу от поддакивающего напарника.       Дверь в заведение закрылась, но мысли Мацуды были уже далеки от бара.       — Я ннаучу их всех меня увважать! — споткнувшись на ровном месте, пробормотал он и принялся вспоминать слова собутыльника. «Каждому мужику — в харю! — увещевал ирландец Антон. — А каждую девку — трахнуть, чтобы много о себе не воображала! Вот тогда они тебя зауважают, тааааак зауважают, сам увидишь!»       — Мужикам — в харю, Мису — выебать, — как шпаргалку, повторил себе под нос Мацуда и направился к штабу. Мысли путались. — И тебе в харю, и тебе, а тебя — в койку...       Он бормотал, пока не оказался в лифте штаб-квартиры. Внезапно в голову ударило осознание, что половина коллег находится у себя дома, и месть придется вершить не разом, а по частям. Тота растерялся, но тут же встряхнул себя, вспоминая... как его там... такое странное имя, Антон Шеймус... Он говорил — не сомневаться. «Въебать и выебать», — пробубнил Мацуда, выходя из лифта на жилом этаже. С кем он мог расправиться в первую очередь? В штабе жили Л и Лайт, скованный с ним цепью, Моги, Ватари и Айбер. Кто был в каком номере — Мацуда не помнил. «Аааа, неважно! — подумал он. — Я покажу, каков я, всем! Плевать, с кого начать!» Он открыл первую дверь, угрюмо буркнув под нос: «И тебя выебу». Мысль и формулировка поражали своей простотой и логичностью, и Мацуда с радостью ухватился за эту фразу, пока крался по темной комнате к кровати одного из коллег.       Айбер крепко спал, и агрессор почувствовал себя неловко. «Эй», — пробормотал он шепотом и повторил уже громче, тряся того за плечо: «Эй!» Спящий отмахнулся от него, и Мацуда вспомнил — тот принимал снотворное на ночь. Принимаясь трясти коллегу еще сильнее, Мацуда вдруг почувствовал, что его укачивает и, не успев сориентироваться, исторг на спящего свой ужин вперемешку с принятым после алкоголем. Масса красивым пятном расположилась на легкой простыне, которой был укрыт Айбер. «Ну что за идиот», — подумал Мацуда огорченно и тут же разозлился снова, как бывало всегда, когда он слышал это слово в свой адрес. Он выпрямился, намереваясь вмазать коллеге по лицу, не дожидаясь, пока тот проснется, но занеся руку, остановился, пораженный внезапной мыслью. Мысль волокла за собой алкогольный туман, слегка отступивший после приступа тошноты, но сама она Мацуде понравилась. Хмыкнув, он опустил кулак и удалился из номера, презрительно бросив через плечо: «Да блевал я на тебя!» Айбер согласно забормотал во сне, поудобнее располагая на себе простыню вместе со рвотой.       Мацуда направился к следующей двери. Уже открывая ее и отмечая, какая внутри царит непроглядная темнота, он сообразил, к кому вломился на этот раз — к Ватари. Верный помощник Л... Тота задумался. Кажется, Ватари никогда не оскорблял его, в отличие от всех остальных. Старик был деликатен и предупредителен одинаково ко всем членам штаба, а Мацуде так и вовсе порой покровительствовал... Боевой пыл пьяного полицейского несколько поугас, но он все же не мог позволить себе просто уйти из номера. Он замер и задумался.       — Салфетку? — раздалось из темноты. Ватари всплыл перед Мацудой бесшумно и неожиданно, и тот растерялся.       — Ээээ...       Старик деликатно указал на его подбородок.       — Спасибо, — только и пробормотал Мацуда, выходя из номера и вытирая рвоту заботливо поданной салфеткой.       Что ж, Ватари не заслуживал общей участи. Но остальные! Моги столько раз неодобрительно смотрел на него! Это странное выражение на его лице... Он не любил разговаривать, но можно было поклясться, если бы ему хотелось заговорить, он бы тоже унизил Мацуду. А Л? Л был совершенно бестактен! Посылал его за кофе и сладостями, пренебрежительно относился к нему с самой первой минуты, что уж говорить о Лайте?! Лайт и вовсе не стеснялся говорить, что Мацуда недалек умом, а сам, между прочим, в это время сидел на цепи, прикованный к Л по подозрению в том, что является Кирой! Решено, им не должно сойти все это с рук! Разгорячившись и еще несколько раз повторив под нос мантру: «И тебя выебу!», Мацуда рванул дверь номера Л и Лайта. Он ожидал немедленной реакции на вторжение и был готов к ней, но самой реакции не последовало.       Неудивительно — Л и его главный подозреваемый располагались в номере с прихожей. Сообразив, Мацуда двинулся было к спальне, но замер, настороженный необычными звуками за ее дверью, и прислушался.       — О да, Лаааайт! — в спальне заскрипело сильнее и стихло, завершившись выкриком, несомненно, принадлежавшим Л, и тихим стоном Лайта.       — Опоздал?! — трагическим шепотом спросил Мацуда у двери в спальню. — Хорош следователь...       — Мацуда? — входная дверь в номер открылась на удивление бесшумно, зато в спальне захихикали. Темный, квадратный силуэт тихо спросил из коридора:       — Что ты тут делаешь?       «Моги», — запоздало сообразил Мацуда. Хмель уже почти выветрился, но так и нереализованная агрессия еще не сошла на нет, и не успев сообразить, что он делает, полицейский замахнулся на коллегу грязной салфеткой и заорал, скатываясь в конце фразы на позорный писк:       — И тебя выебу...       — Оу, — растроганно произнес силуэт и прижал к себе тщедушное тело полицейского. — Конечно, пойдем. ***       Утро было чудовищным. Проснувшись в чужой постели, Мацуда судорожно принялся вспоминать события прошлой ночи. Кажется, у него был план и что-то пошло не так...       Дверь в душевую открылась и голый Моги, вышедший из-за нее, кокетливо подмигнул покрывшемуся холодным потом полицейскому:       — Нам пришлось немного поменяться ролями.       — В ка-ка-ка-ком смысле? — едва выговорил Мацуда, но резко заболевшая вдруг задница освежила память куда лучше любых слов. Юноша взвизгнул и пулей вылетел из номера, успев, впрочем, подхватить свою одежду и даже частично одеться. К коллегам он вышел уже в приличном виде, разве что несколько встрепанный и помятый. С ужасом Мацуда понял, что все смотрят на него заинтересованно... Кроме Айбера. Тот запускал на мониторе записи прошлой ночи. Сгорая от стыда, Мацуда в гробовой тишине наблюдал за своей пьяной походкой, шатанием около чужой кровати и, разумеется, за фонтаном рвоты...       Лицо Айбера налилось кровью.       — Мацуда! — угрожающе зарычал он, сжимая кулаки. — Ты — иди...       Реплику прервал грохот — никем не замеченный, Моги вошел в комнату и с размаху опустил на стол могучий кулак. В который раз за это утро, полицейские во главе с Лайтом и Л, замерли.       — Еще раз услышу это — мало не покажется, — спокойно проговорил Моги. — Мацуда под моей защитой. Всем ясно?       Всем было ясно. Кроме того, все были поражены, услышав от Моги так много слов сразу. Только Мацуда, забившись в какую-то щель, пытался рвать из себя волосы и приговаривал: «Идиот! Идиот! Идиот!»