Ты понимаешь

Было что-то милое в том, как из твоей рассеченной губы на кафель катились маленькие красные капельки, похожие на ограненные рубины, столь же ценные для меня. С изяществом ты прогибался в спине, пытаясь размять затекшие руки, сведенные за спиной и скрепленные наручниками с чугунной ножкой старинной ванны. Я помню, как в первые дни ты гулко бился всем телом об эту ванну, наивно думая, что тебя услышит хоть кто-нибудь. Глупо было надеяться на то, что я не учту такую мелочь. И вот ни единой живой души на километры вокруг. Я очень старалась, когда выбирала для нас этот небольшой уютный домик с просторной террасой, где вечерами так приятно потягивать красный чай или что-нибудь покрепче. Мы были вместе. Против твоей воли, конечно. Твой обезумевший взгляд, когда ты первый раз увидел меня, вошедшую в ванную комнату. Ты благодарил меня за то, что я нашла тебя. Ты думал, что я пришла тебя освободить от оков, оставляющих на твоих тонких бледных запястьях синяки, похожие на разрушающиеся галактики. Ответом тебе служил удар ногой в грудь, я до сих пор удивляюсь, что твои ребра остались целыми после него. Вот прошло уже две недели. Ты же видишь, я любила тебя так, как умела. Ты любим мною до кончиков пальцев. До каждого малейшего вздоха, вырываемого из твоей груди моими ударами. Я хотела слышать тебя чаще. Не раз в месяц после работы, когда мы вместе торопились прожить эти пять часов от конца рабочего дня и до сна, не в те вечера с чашкой чая у тебя дома и с котом на коленях, которые я ждала сильнее, чем день рождения в детстве. И вот теперь я могла слушать тебя постоянно. Твои крики прекраснее, чем музыка для моих ушей. Твои стоны от боли - священнее молитвы. Я заботилась о тебе. Стирала подтеки крови и слез с твоего лица. Расчесывала твои волосы. Ты засыпал, обессилев и уткнувшись лицом в мои колени. Ты понимал мою любовь, хоть она и причиняла тебе боль, ты же видел, как сильно я люблю тебя… Мы пережили этот месяц вместе, совсем рядом. Об этом я мечтала все полтора года с момента нашего с тобой знакомства. Ты привык к холоду кафеля, а я принесла тебе одеяло, чтобы ты не мерз по ночам - из-за холода ты стал меньше чувствовать боль. Твое лицо обезображено побоями, но осталось для меня прекраснее всех лиц. Твои длинные волосы спутываются и пачкаются в запекшейся крови, а я раз в три дня по утрам мою их ароматным шампунем, а по вечерам расчесываю деревянным гребнем, от которого неуловимо веет сосновым запахом, как и от леса, окружающего наш домик со всех сторон. Я боготворила тебя, сломанного и раздавленного, еще сильнее, чем когда-то боготворила веселого живого парня, любящего кошек и три ложки сахара в крепком обжигающем чае. И вот ты стоишь передо мной, худой, истощенный, твоя красота проступила еще отчетливее вместе с твоими ребрами, а глаза, потухшие было в последние дни, пылают, как прежде. Как ты смог освободиться?.. Я вижу, ты понимаешь, что я чувствовала. Иначе зачем бы ты сковал мои руки наручниками?..