Тепло чьей-то одинокой души.

Темнота. Где-то на периферии он понимает, что бояться нечего, что это просто его комната. Но грудь продолжает прерывисто вздыматься, а ноздри жадно втягивают такой нужный сейчас кислород. Он проводит рукой по лицу, пытаясь сбросить с себя остатки липкого страха, пришедшего из ночного кошмара. Душа рвется наружу, в объятья ночи, и приходится поддаться, одеваясь машинально и пристегивая к поясу катану. Она просто сидит на крыше здания. Она просто смотрит на звезды, в который раз думая, что бы было с ней, если бы она осталась там, на родной планете. Ожесточилась бы ее душа? Стала бы она похожа на брата? Попыталась бы убить отца? Кагура смотрит в ту сторону, где через пару часов покажется первый лучик ярко-красного рассвета. И вместе с ним она представляет кровавые глаза офицера Шинсенгуми, которые однажды посмотрели на нее не так как всегда – без превосходства и снисхождения. Потом она вспоминает его русые волосы и сильные руки, сжимающие рукоять холодного оружия, которые однажды так неуверенно, почти нежно сжали ее в объятьях. Кагура вдыхает прохладный воздух ночи, освобождая голову от ненужных мыслей. Но все-таки продолжает помнить вчерашнюю очередную стычку, что посеяла в ней зерна сомнений. В пылу драки они добрались до какого-то узкого переулка. Вдруг их лица оказались непозволительно близко, так что жаркое дыхание, разгоряченных стычкой, тел смешивалось, притягивая их еще ближе. Носы соприкоснулись, и парень просто не смог удержать собственные руки от попытки обнять врага. Кагура тогда просто закрыла глаза, прижавшись сначала, а потом и вовсе отстранившись, проронив что-то напоследок про то, что он легко отделался сегодня. А Сого только закрыл глаза, садясь прямо на землю. Такого предательства от собственного самоконтроля он не ожидал. Просто так раскрыть перед кем-то свои истинные эмоции было слишком тяжело. Совсем ему не свойственно. Кагура подтянула колени к себе и положила на них голову. Она впервые испытала чувство быть к кому-то ближе, чем кто-либо другой. Откровенно говоря, она боялась этого, она вообще боялась всего нового. А еще она боялась солнца. Просто потому что это было в ее природе. Просто потому что она Ято. - Зачем ты здесь? - прозвучало неожиданно. Она удивленно подняла голову, оборачиваясь. -Потому что мне так хочется, - произнесла со странной обреченностью в голосе. И все. Больше они не произносили ни звука, а просто сидели рядом, наблюдая за ночным небом. Сейчас им не хотелось убить друг друга. Сейчас они были только собой, обнажая души. - Сого, - она впервые назвала его по имени, а не по глупому прозвищу. – Только одна просьба. Первая и последняя. Ответь на вопрос честно. Сейчас не было условностей и глупой вражды, их души говорили напрямую, а не через оболочку из плоти. - Спрашивай, - тон безразличный, но взволнованный от чего-то. - Почему я? И объяснений не надо. Не надо разжевывать вопрос. Сейчас они понимают друг друга, как никогда до этого. - Я хочу причинить тебе боль, хочу, чтобы ты страдала, потому что только так могу быть уверен, что ты настоящая. Кагура отвернулась, закусивши губу. Была у нее такая плохая привычка. - Ты знаешь, что садист до мозга костей? - Да. Но ведь и ты мазохистка. Они продолжали смотреть на одиноко проплывавшие черные облака. - Почему? - Ты подпускаешь меня слишком близко, с легкостью обнажаешь сердце. Словно голая со всеми своими мыслями и чувствами предо мной. И каждый раз мне приходится цепляться за свою маску, чтобы не оказаться таким же голым перед тобой. Он не отрывал взгляда от звезд. Он впервые оказался таким обнаженным перед кем-то кроме сестры. Стало холодно. Словно сбросив груз с души, они вдруг осознали, что их душит холод одиночества. Такой ощутимый и пробирающий до костей. Такой родной и в тоже время далекий. Их пальцы соприкасаются. Просто потому что нужно тепло. Тепло человеческой души. Такой же одинокой как и собственная.