Трудности личной жизни

POV Аллена. Я боялся этой близости, я боялся снова открыться и ощутить ни с чем несравнимую боль от утраты, но сейчас... Да, я винил себя в смерти Чаоджи и это были не пустые слова, не просто напускное, это была правда, которую нельзя стереть временем. <i>Если бы он был сильным экзорцистом, ничего бы этого не случилось. Канда, ты совершенно не умеешь утешать, как бы сильно не старался, но все равно, мне было чуть спокойней от всего того, что ты пытался сделать. Я понимал, как тебе было тяжело произносить те слова, как сложно было говорить без сарказма и сдержанно, подбирая слова и выбирая формулировку, но этого все равно было мало. Чаоджи только освоился со своими способностями, он развивался и много тренировался, конечно, ему было далеко до нашего уровня, но он показывал большое, просто огромное стремление стать значимым и помогать людям. Он не смог спасти своих друзей, потому старался всеми силами помочь хоть сейчас... точнее тогда. Чаоджи больше никому не поможет, просто потому, что теперь его нет с нами. Он погиб. <i>Да и никто не смог бы противостоять двум Ноям одновременно. Но если бы мы были рядом... тогда все было бы совершенно по-другому. Да, Тикки и близнецы сильны, но мы были бы втроем. Я и ты - два сильнейших экзорциста ордена. Неужели мы не смогли бы минимизировать потери. Возможно, сами бы прихромали к Ордену или же пришлось бы нарушать запреты и пользоваться ковчегом, но мы бы спаслись. И, может Чаоджи ненавидел бы меня еще сильнее, когда я бы снова продемонстрировал ему свою силу, но он бы остался жив. Один из искателей, что видел тело Чаоджи, сказал, что у него не было сердца, но грудь не была ранена или же вскрыта. От этого меня снова обдало жаром, ведь я все еще помнил тот бамбуковый сад, то ощущение страха вперемешку с паникой, я помнил ту "улыбку" Тикки и его горящие глаза, когда он осторожно прикладывал к моей вздымающейся груди прохладную ладонь и чуть сильнее надавливал, заставлял тем самым прижиматься к земле и дышать медленнее. Я помнил то ощущение, когда боль от потери руки пульсировала по телу, а дыхания просто не хватало, а после он поместил Тиза в моем сердце и я ощущал, как тонкие и острые зубы вгрызаются в моё сердце и как медленно меня покидало сознание. Что же испытывал Чаоджи? Он ведь был абсолютно не готов. А близнецы, наверное, как всегда, переругивались и стреляли друг в друга из своих игрушечных пистолетов, под крики Чаоджи, а еще наверняка смеялись или напевали свою колыбельную. Они любят кровь и крики, как собственно и все остальные Нои. И тот факт, что внутри меня сидит такой же, заставляет ненавидеть самого себя еще сильнее. Больно терять, но еще больнее осознавать того, что не смог получить всего сполна от того, кого потерял. Что будет со мной, если погибнет Канда? Я просто сойду с ума или сдамся Нэа? Я не смогу прожить без Канды и, может не смогу сказать такого вслух, но для себя я уже все решил. Это слишком сильная привязанность, граничащая с безумством. И сейчас я готов корить себя за то, что каждый раз уворачивался, когда Канда прижимался плотнее и целовал крепче. Эта близость может стать тем, что будет памятью, что соединит наши души в одну, что позволит создать нерушимую связь, которая будет спасением в одинокие ночи ожидания друг друга. *** На секунду Канда замирает, внутренне напрягаясь. Но когда японец понимает, что только один человек может вот так его обнимать, прижимаясь всем телом, да и просто находиться в его покоях, успокаивается. Аллен, ничего не объясняя, припадает губами к тонким губам Канды и, кажется, что сейчас они поменялись местами. Уолкер сметал все своим напором, когда Канда не мог собрать вереницу мыслей. Вот только Канда понимает все без слов и лишних объяснений. Смерть Чаоджи и излишне наивные умозаключения Уолкера - такое поведение вечно смущающегося мальчишки при малейшем проявлении близости можно было описать только так - он хочет получить все от их близости, пока есть такой шанс, хочет ощутить всю полноту их взаимоотношений. И это столь притягательно, что Канда не пытается как-то возразить. Его мысли не отличались от мыслей Аллена, только в своих японец не забывал о том факте, что все это еще и подпитывается немаловажным желанием. Канда с силой прижимает Аллена к стене. Одна его рука обвивает талию мальчишки, а вторая шарит по одежде, почти срывая мелкие пуговицы и царапая молочную кожу. В голове Аллена на мгновение вспыхивает мысли, что их первый раз не должен быть таким. У холодной стены, впопыхах и без каких-либо чувств, но это была слишком спонтанная мысль, которая тут же исчезла, стоило Канде сдернуть штаны Уолкера вниз, сразу же сжимая его член сквозь бельё. От такого действия Аллен стонет и просто не узнает свой голос. Он даже не представлял, что может быть столь отзывчивым. Но об этом Аллен не успевает подумать, так как Канда прижимается плотнее, а Уолкер трется пахом о его ладонь, ерзает, как ненормальный и, возможно, выглядит до ужаса пошло. Однако, сейчас это не имеет значения. Канда разрывает поцелуй и разворачивает Аллена к себе спиной. Проводит губами по оголившейся коже, после того, как рубашка почти полностью упала с плеч. Чуть отступает назад, почему-то медленно, словно любуясь, тянет вниз бельё, заставляя Уолкера поднимать поочередно одну ногу за другой. Аллен упирается лбом о согнутую в локте руку, отмечая про себя, что его кожа горит. - Не медли... - на выдохе произносит Аллен, а голос самого Канды кажется излишне хриплым: - Может для начала... - Давай уже, - упрямо повторяет Аллен, вильнув бедрами в сторону и прогибаясь в спине. В этот момент для него совершенно не существовали доводы здравого смысла. Возможно, Аллен бы обязательно сейчас начал бы думать, что столь спонтанный секс был бы не самым лучшим выбором, но сам факт секса, как близости, сглаживает все непонятки. Канда ловит себя на мысли, что нервничает так сильно, словно ему самому пятнадцать и это его первый раз. Японец помнил то чувство, которой испытывал после каждого "снятия стресса взрослым путем", как когда-то обозвал это Лави, вот только сейчас, к таким привычным физическим желаниям примешивается щемящая нежность и страх причинить боль. И если минуту назад Канду сдерживал тот факт, что причина такого ярого нетерпения у Уолкера - не необузданное желание - оно явно играло меньшую роль, а то, что отчаяние потерять и снова быть одиноким захватило мальчишку с головой, то сейчас, когда Канда видит, что Аллен прогибается в спине, неосознанно выбирая устойчивое положение, и стонет от нетерпения. Канда заранее знает: будет совсем не так, как хотелось бы. Хотелось до синяков сжать бедра, взять Уолкера быстро и грубо, хотя бы потому, что мальчишка сам провоцирует. Но успевает вовремя остановиться укусив мальчишку за плечо, вжавшись в упругие ягодицы горящим пахом. Канда торопливо гладит Уолкера по бедру, несильно сжимает и заводится сильнее. Он понимает, что вот сейчас нужно хоть перебраться на кровать, всего один шаг, а после дернуть на себя Уолкера, и вот тогда можно было расслабиться и потратить на все больше времени, а не пару минут. Но Аллен протестующе мычит, когда Канда вновь отстраняется, и прижимается сам, что-то шепча своим властным, но в то же время жалостливым голосом. Штаны приходится стягивать одной рукой, вторую никак не отнять от пылающей кожи внутреннего бедра. Канда прижимается к бедру Аллена и с радостью отмечает мгновенное встречное движение. Отзывчивость Аллена - самый убедительный аргумент в пользу того, что все обоюдно и не будет смахивать на изнасилование стручка. Канда пробует проникнуть в Аллена пальцами, даже сама мысль о том, что он будет столь невнимательным, кажется дикой и отвратительной. Аллен сам выбрал такой поворот событий и Канда, пускай и особо не желающий признавать это, считает Уолкера равным, по крайней мере, в плане возможности выбора. Уолкер выбрал такое действие, и Канде остается только не дать мальчишке сорваться и довести все до болезненного и торопливого секса, после которого останется только отвращение и полнейшее нежелание. Исключительно потому Канда старается быть осторожным, насколько это возможно. А вот Аллен, кажется, совершенно не собирается сдерживаться. Он двигается, провоцирует, пытается насадиться сам, и Канда чувствует, что такой Аллен сводит его с ума. И когда Канда убирает руку, Аллен оборачивается через плечо и смотрит на него затуманенными глазами, а губы, припухшие от постоянных покусываний, манят взгляд, распаляя желание еще больше. "Попал" - с неким весельем подмечает Канда, и резко двигается вперед. От такого Аллен почти полностью прижимается грудью к стене, громко вскрикнув. Своей рукой он находит ладонь Аллена, перехватывает ее и ведет вниз, смыкая пальцы на члене мальчишки, источающего смазку. Аллен вздрагивает и отталкивается назад, насаживается сильнее, скулит сквозь стиснутые зубы, но проводит рукой по стволу, словно показывая Канде как лучше сделать. Канда мгновенно подхватывает ритм, сжимая свою ладонь сильнее. Одновременно он начинает двигаться внутри Аллена, сходя с ума от немыслимой тесноты. Канда знает, что Уолкеру больнее, чем ему самому, японец четко вслушивается в каждый стон и всхлип, вот только Аллен не выдает свой дискомфорт. Скорее наоборот, каждое движение со стороны Уолкера убеждает Канду в том, что он сам действует правильным способом. Тот миг, когда они становятся единым целым, когда Канда проникает в его тело, подчиняет своей власти, кажется Аллену таким желанным, что от одной мысли хотелось стонать от удовольствия. Даже острая боль, не омрачала те мысли и тихое ликование - Канда был с ним, Канда не отказал, не оттолкнул, понял, принял... и это было самым главным. Сдерживаться долго не хватает сил, хоть Аллен и старался растянуть это удовольствие подольше. Однако, когда Канда сильнее подается вперед, врываясь в тело мальчишки еще глубже. И сердце Аллена замирает, уже от одного понимания, что Канде столь же приятно, как и ему, хорошо с ним, что Уолкер его не разочаровал, что японец достигает пика удовольствия. И тут же Аллен почувствовал, как мечник сжимает руку на его ладони сильнее, заставляет двигать ею быстрее, подстраиваясь под собственные импульсивные толчки. Уолкер стонет громко и чувственно, неосознанно, он закидывает руку назад, проводя рукой по длинным волосам Канды, ловко распустив хвост, сжав длинные пряди, когда должное удовольствие накрывает с головой, заставляя все тело пробить дрожью. На мгновение они замирают. Аллен откидывается назад, улыбаясь уголками губ, когда Канда придерживая его за талию одной рукой, второй, играя, водит внизу живота. Извернувшись в кольце рук мечника, мальчишка прижался к груди возлюбленного, слушая и растворяясь в звуках биения сердца и тихого, но прерывистого дыхания. The End.