Не "Вы", а "ты"

— Тензо, — позвал шиноби, не отрываясь от любимой книжицы. — Да, семпай? — ну вот, опять это. Мужчина соблюдал субординацию даже вне службы, когда им выпадала возможность вот так побыть вместе. Копирующий вздохнул, облокотившись на плечо товарища, из-за чего едва не пострадал заполняемый им отчет. — Ты можешь просто звать меня по имени? Или хотя бы не «выкать» дома. У меня, смею заметить, дома, — он привычным движением перелистнул страничку, ожидая чужой реакции. Не раз они уже поднимали этот вопрос, но Тензо всегда сбегал от ответа, буквально: если они шли по улице, то успевал раствориться в толпе или делал вид, что его кто-то позвал… Теперь, когда на колени перекочевала светлоголовая тушка, улизнуть было крайне проблематично. Тензо, впавшего в ступор, от выжидающего взгляда отделяла лишь ненадежная преграда в виде наполовину исписанного листа бумаги. — Ладно, — как можно ровнее выдохнул он через несколько секунд, но его семпая такой ответ не устраивал. — Скажи: «Ты мне нравишься», — Какаши положил раскрытую книгу на живот, глядя в белую поверхность нависшего над ним отчета. — Ну… — Тензо попытался проглотить вставший поперек горла ком, продолжая сосредоточенно заполнять отчетную форму, чтобы взять себя в руки. — Ну? — под вздрагивающим в руках листком терпеливо ждали. — Нравишься мне… ты, — последнее слово было особенно трудным и вырвалось вместе со вздохом облегчения. — Молодец, — Копирующий весело улыбнулся, чувствуя, как кохай расслабляется и утопает в мягкой спинке дивана, погладил его тыльной стороной ладони по животу и продолжил: — А теперь скажи: «Я люблю тебя». Отчет был безнадежно испорчен дрогнувшей в руке ручкой. Тензо мгновенно подобрался, превращаясь в натянутую струну, лопатки обдало липким холодком. Мужчина надеялся, что его, исполнившего просьбу, оставят в покое, и совсем не ожидал ничего подобного. Внутри все съежилось, а изо рта выскакивали обрывки каких-то сдавленных нечленораздельных звуков. — Тензо? — мягко и глухо позвали, будто из-под земли. АНБУ покраснел до самой макушки, побелевшие от напряжения пальцы окончательно домяли многострадальный документ. Книга плавно соскользнула с иссиня-черной ткани форменной водолазки на диван. Какаши, нырнув в кольцо оцепеневших и чуть подрагивающих рук мужчины, приблизился к его раскрасневшемуся лицу, стараясь поймать взгляд смущенных глаз, бегающий с одного предмета интерьера на другой. — Я тебя люблю, — медленно прошептал Копирующий в плотно сжатые губы напарника и нежно поцеловал, ласково поглаживая большими пальцами его розовеющие скулы. Тензо на мгновенье опешил — на Какаши порой находили такие приступы всепоглощающей нежности, но всегда это было совершенно неожиданно. Он рвано выдохнул и, выбросив куда-то бесполезный отчет, порывисто обнял пепельноволосого. — Я Вас тоже люблю, семпай! — Какаши усмехнулся, ероша спрятанным под тканью маски носом короткие волосы на виске кохая: добьешься от него одного — тут же потеряешь другое. — Опять «Вы»? — Копирующий наигранно возмутился, ощутимо куснув чужую шею, оставив на горловине водолазки мокрый след. Тензо вздрогнул от неожиданности. — Ты неисправим. — Вы тоже, — ответили ему таким же тоном. — Это, между прочим, был Ваш отчет, семпай. Сами будете его теперь писать. Какаши улыбался, глядя в румяное лицо ворчащего напарника: — Думаю, они могут подождать моего отчета еще пару дней. А пока… нужно закрепить наш урок, да? — Тензо покорно закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением чуть обветренных губ своего семпая. Отчет действительно может подождать.