Виновное сердце тихое

I raise my hands to heaven for curiosity I don't know what to ask for What has it got for me The others say we're hiding It's as forward as can be Some things I do for money Some things I do for free (The Knife) Ганнибал проснулся раньше обычного. Он не любил терять время, предназначенное для сна, но сразу понял, что не сможет заснуть вновь – наступившее утро влилось в тело как в пустую ракушку на отмели, дразня и щекоча все органы чувств. Выветрившийся, едва ощутимый запах бюрократии, оставшийся от Джека, утренняя тишина, звучавшая несколько иначе, чем всегда, чужое присутствие, которое он ощущал всем телом, и все это превратилось в одну большую и яркую мысль: Уилл в доме. Уилл. Уилл поступил вчера весьма некрасиво. Да, это было очень некрасиво – вломиться в его спальню без спроса, предложить себя, к тому же без личного интереса. Вот если бы Уилл умолял разделить с ним постель, возможно, Ганнибал бы еще подумал над этим предложением. А тут выходило, будто сам Ганнибал его о чем-то просил. Ганнибал не собирался просить его ни о чем, у него, как и любого порядочного мужчины его возраста и статуса, имелся список подходящих контактов. Он мог позвонить, договориться о встрече и завести ни к чему не обязывающую связь на одну ночь, или на неделю, или на месяц – так, как ему захочется. И это было бы красиво, элегантно и достойно, а не так, как сделал это Уилл, который не имел ни малейшего понятия об элегантности. Да, конечно, Уилл был весьма привлекателен, но его красота не бросалась в глаза, не была подчеркнута внешними атрибутами, а, скорее наоборот, чего стоили одни его лосьоны после бритья, омерзительный вульгарный запах. Да, если отмыть от гадости, причесать, и привести в порядок, на Уилла можно было смотреть и даже любоваться, но если бы Ганнибал спал с каждым человеком, которым он когда-либо любовался…! Однажды Джек пришел к нему глубокой ночью, пил коньяк в свете камина, и Ганнибал долго смотрел на него, изучая профиль, интересную, необычную линию века, и в какой-то момент он подумал о том, что Джека, пожалуй, можно счесть красивым и даже нарисовать его портрет, но это же не значило, что Ганнибал собирался с ним спать. Интересно, а что Джек думал о нем? Ганнибал потянулся, сладко разминая мышцы, тихо выдохнул, отчего жить стало еще приятнее, и решил, что Джек, несомненно, хочет его. В какой-либо степени. Конечно, Джек не мог устоять перед его обаянием, и будь у Ганнибала желание, он бы легко подлил масла в эти чувства, привязал бы Джека к себе, а потом долго-долго делал вид, что ничего не замечает, и Джек бы страдал, мучился от неразделенных чувств… Но Джек в последнее время его раздражал и явно не стоил того, чтоб тратить на него утренние грезы. Вчера Ганнибал отказался от приличной суммы денег – даже Бентли обошелся ему дешевле! – ради внештатного следователя Уилла, а теперь несколько не понимал, зачем именно он это сделал. Не для мытья посуды ведь, Ганнибал и сам прекрасно мог разобраться с посудой. Но, поскольку Ганнибал никогда не совершал ошибок, покупка Уилла была делом, несомненно, правильным, оставалось только найти подходящий смысл к этому действию. Ганнибал в очередной раз потянулся и встал с кровати, прислушался, скорее, даже причувствовался к окружающей обстановке. Уилл был в доме и Уилл не спал. Уилл явно был чем-то занят. Исследовал дом? Это было неразумно с его стороны. Умывшись, Ганнибал вышел из спальни, на ходу поправляя воротничок футболки. В комнате для гостей - теперь она считалось комнатой Уилла, - его не оказалось. Легкий, назойливый шум работающего инструмента окончательно прогнал приятное послевкусие сна. Ганнибал поспешил вниз по лестнице, словно маркиз Синяя Борода, опасающийся застать новую жену в запретном месте. Он не хотел бы, чтоб умница Уилл обнаружил что-нибудь, чего ему не следовало бы видеть, иначе с ним придется поступить также, как с любым любознательным нарушителем правил. И, хоть Уилл прекрасно бы смотрелся в его подвале, - широко раскрытые глаза, пересохшие от волнения губы, звук дыхания, отражающийся от стен, - поступать так было преждевременно, неинтересно и скучно. И еще, справедливости ради, Ганнибал не ставил Уиллу никаких рамок и правил. Справедливости ради, Ганнибал просто не успел это сделать вчера, а сегодня оказалось слишком поздно. Уилл, взлохмаченный и предельно домашний в одежде с чужого плеча, спокойно возился у станка, распиливая доски. Ленточная пила тихо жужжала, рассыпая опилки, и приятный запах сосновой древесины напоминал о далеком лете. - С добрым утром, - сказал Ганнибал. Уилл резко обернулся, будто пойманный с поличным, и короткий карандаш вывалился у него из-за уха. - С добрым, доктор, - улыбнулся он немного неуверенно, - я не слышал, как вы подошли. Я вас разбудил? - В какой-то степени. - О, - выдохнул Уилл, выключил станок и виновато отвел взгляд, - извините. Знаете, я всю ночь не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, и к рассвету мне стало совсем тошно. Я захотел сделать что-нибудь. Неважно что. Просто поработать руками. Нашел у вас эти доски… - Это садовый столик, - пояснил Ганнибал. - Столик…? – сглотнул Уилл. – Я просто спустился вниз, обнаружил доски и подумал, что не будет ничего страшного, если я немного поработаю со станком. - Станок предназначен для мяса. - Для мяса, - повторил Уилл и накрыл лицо ладонями, - я не подумал. Я должен был дождаться, пока вы проснетесь, я опять… - Ничего страшного, - тут же сказал Ганнибал, встав перед ним вплотную, - я понимаю, что это всего лишь ваша реакция на стресс… - Я опять все испортил. Я не должен был так поступать. - ... на стресс и страх, вы пассивно пытаетесь защититься… - От меня одни неприятности! – воскликнул Уилл, не слушая ничего, принялся извиняться невпопад, повторяя одно и то же, и Ганнибал взял себя в руки, замолчав и дав ему возможность выговориться. Через полминуты агрессивный настрой Уилла иссяк, и он просто умолк, опустив плечи. В наступившей тишине запах опилок был особенно звонким. - Вы все сказали? – осведомился Ганнибал, строго, но предельно корректно. - Я бесполезен, - сглотнул Уилл и поднял на него взгляд, - могу это повторить, но, наверное, уже не скажу ничего нового. - Вам стало легче, после того, как вы высказались? - Да. Спасибо. - Это радует, - улыбнулся Ганнибал и не отказал себе в удовольствии погладить Уилла по щеке, вынудил его приподнять голову, будто изучал его внешнее состояние. Погладил достаточно ласково, позволяя Уиллу понять истинные намерения его прикосновения, и Уилл благодарно зажмурился, коротко потеревшись щекой о его ладонь. - Если вы нуждаетесь в тактильном контакте, вам достаточно просто сказать мне об этом, - сказал Ганнибал, и Уилл несколько смущенно и все же довольно улыбнулся в ответ, будто ему незаслуженно поставили высший балл на экзамене. Ганнибал вплел пальцы в его волосы, легко массируя виски, на секунду задумался, будет ли поцелуй в лоб достаточно целомудренным, или же лучше не рисковать. Нет, не стоило так поступать, иначе Уилл вновь решит, что был прав вчера вечером. Лучше давать ему нежность в малых, гомеопатических дозах, это обеспечит постепенное привыкание и зависимость. Уилл шумно сглотнул, не открывая глаз, ему нравилось, когда с ним говорили ласково, серьезно и обстоятельно, это нравилось многим, Ганнибал зарабатывал на этом хорошие деньги. Стезя психотерапевта была отнюдь не простой, но она неизменно доставляла ему удовольствие, и Ганнибалу нравилось видеть результаты своих трудов. Он ведь занимался тем, что Джек называл «спасением жизней», никак не меньше. От психологических, личностных и социальных нарушений зависели не только судьбы, но и жизни. Конечно, порой Ганнибал подталкивал пациентов к пропасти безо всяких сожалений – как кот сталкивает лапой чашки со стола, но это было скорее исключением. Ганнибалу нравилось излечивать расстройства, которые он мог излечить, нравилось слыть прекрасным специалистом в своей области. - Вы так здорово с этим справляетесь, - тихо пробормотал Уилл, вторя его мыслям, - мне действительно становится легче. Вашим пациентам повезло, что у них есть деньги. - А вам, Уилл? – поинтересовался Ганнибал, продолжая поглаживать его за ухом. - А я до сих пор не могу в это поверить. Я боюсь, что ваша сделка сорвется, что Бюро не пойдет на эту уступку, что Джек встанет на дыбы, - нахмурился он, нервно сглатывая, и Ганнибал задумался – исчезнет ли когда-нибудь это грешное выражение с его лица? Уилл знал, что идет против его убеждений, но не волноваться он не мог. Можно ли было стереть это, излечить его сердце, переполненное неуверенностью и нелюбовью к самому себе? Уилл казался таким сломленным, что попытка исправить его звучала почти как вызов. - Почему вы так считаете? - Потому что я неудачник! – тихо воскликнул Уилл, - я провалил дело, я плохой следователь, плюс я поступил так глупо вчера, оскорбив вас, всю ночь только думал о том, как мне это исправить, и не смог найти ответа. - Вы нисколько не обидели меня, - солгал Ганнибал, сочась чувством собственной щедрости и благородства. Жаль, поблизости не было Аланы, или кого-нибудь еще в качестве зрителя. - Все равно я неудачник, - упрямо сказал он, стискивая губы. - Хорошо, пусть будет так, - Ганнибал аккуратно расставил сетку, - но вы верите в меня, Уилл? Или тоже считаете неудачником? - Что…? – задохнулся тот, с размаху угодив в эту сеть, и затрепыхался в ней, - какой же вы неудачник?! У вас все получается, за что бы вы ни взялись. - Тогда у нас есть маленькое противоречие, не правда ли? Вы считаете, что я не смогу провести сделку? Уилл открыл рот, потом вновь приоткрыл его, нахмурился, не зная, что возразить. Все его сомнения были просто написаны на его лице, его страх перед Бюро и Джеком, и одновременно нежелание усомниться в силах Ганнибала. - Я не знаю, что сказать, - выдохнул он наконец, - я бы очень хотел доверять вам, доктор Лектер, но вы не знаете, с кем связались. Вдруг я стану вашей неудачей? - Разве будущее зависит от планов людей? Вы уже убиты, Уилл, убиты своим поражением, и ничто, кроме вашей воли, не сможет это изменить. Давайте рискнем свернуть с вашего пути в пропасть? - Если только с вашей помощью, - проговорил Уилл, не веря в слова, но при этом вновь едва ощутимо потерся о его ладонь. - Замечательно. Теперь может, мы спокойно поговорим о вашей идее? – Ганнибал скользнул кончиками пальцев по его виску и отошел к станку, - что именно вам хотелось сделать? - Так, - хмыкнул Уилл, - ничего особенного. - И все же? Уилл посмотрел на него просительно. - Я понимаю, что вы меня не съедите за это, но я все равно чувствую себя неловко. Всю ночь я лежал и смотрел, как падает снег, а ближе к рассвету он начал подтаивать… я подумал о том, что скоро весна, и прилетят птицы. - Вы хотели сделать скворечник? - Да, - коротко ответил Уилл и опять отвел взгляд. - Это так глупо… - Вам не за то извиняться, Уилл. Я понимаю ваше состояние, и я сам предложил вам остаться в моем доме. Так что наше маленькое утреннее недопонимание – исключительно моя ошибка, а не ваша. - Я не заслужил вашей доброты, - сказал Уилл, что в переводе с его языка, видимо, обозначало высшую степень благодарности. Ганнибал понял это и едва сдержался, чтоб не погладить его еще раз. - Никогда не буду трогать ваши вещи без спроса. - Думаю, мы с вами скоро разберемся с этим вопросом. Но если вы захотите пустить на скворечник клавесин, будьте добры вначале предупредить меня об этом. - Хорошо, - Уилл улыбнулся. Вначале неуверенно, но потом все же сделал это по-настоящему, обнажив красивые ровные зубы, - обязательно. Ганнибал невольно изучил взглядом его улыбку, потом и его целиком, в очередной раз удивляясь его неброской, но такой притягательной внешности. Нет, определенно для этого утра прикосновений было больше, чем достаточно, но растрепанные кудри Уилла так и просили их причесать. Ганнибал быстро обвел языком зубы, не размыкая губ. - Если вы хотите продолжить ваше занятие сейчас, то не буду вам мешать, но думаю, и вам и мне стоит привести себя в порядок. - Да, - кивнул Уилл, потирая щетину. - Встретимся за завтраком? - Да, - вновь кивнул тот, - да. *** После полудня Ганнибал проглядел парочку мебельных каталогов, но так и не нашел подходящей замены безвинно распиленному столику. Впрочем, Уилла это успокоило, особенно после того, как он получил в распоряжение ящик с инструментами. Он несколько часов провел у себя в комнате, сосредоточенный и занятый делом. Первое впечатление от гостеприимства всегда было самым сильным, и Ганнибал вполне мог пожертвовать столиком ради этого. Однако в обед настроение у Уилла заметно ухудшилось. Он водил ложкой в супе, безжалостно дождался, пока тот остынет и станет невкусным, а потом вовсе отложил приборы в сторону и уставился в одну точку. Ганнибал разозлился на него за такое отношение к супу, и будь на пульте у Уилла кнопка «стать милым», он бы непременно ее нажал. Но вслух он, разумеется, ничего не сказал, и не стал выражать недовольство, потому что заметить каприз означало отреагировать на него. Ганнибал этого делать не собирался. - Извините, - сказал Уилл, когда Ганнибал поднялся из-за стола и стал убирать посуду, - не могу сосредоточиться на еде. Кстати, мне не требуется так много еды, в случае необходимости я могу использовать аккумуляторные батареи. - Вы предлагаете заменить расход продуктов счетами за электричество? – усмехнулся Ганнибал, но Уиллу эта шутка показалась отнюдь не смешной, он нервно сглотнул и замолк. - Мы можем поговорить об этом, доктор? - О чем именно? – Ганнибал коротко взглянул на него, продолжая заниматься своим делом. - Я много думал: и вчера вечером, и вчера ночью, и сегодня, и я не могу разобраться. Я же не ваш ребенок, - Уилл осторожно тронул его за рукав, требуя зрительного контакта, - поймите, я не могу так просто сидеть, тратить ваши деньги, ваше время, и не отдавать ничего взамен. - Если вас это утешит, до вас я никогда не был знаком с людьми, которые умерли, а затем воскресли, чтоб работать на Джека Кроуфорда. Возможно, в иной ситуации мне бы пришлось платить за опыт общениями с таким как вы. - Это приятно, - улыбнулся Уилл, помог ему расставить тарелки и попытался полноценно завладеть его вниманием, - но это все не то. Я чувствую себя неловко. - У вас, Уилл, причиной жалоб может стать даже хорошая, спокойная жизнь, - ухмыльнулся Ганнибал, поддев его, но тот опять расстроился. - Вы считаете, я жалуюсь? - Нет, просто к слову пришлось. Если вы хотите поговорить, давайте сделаем это. - Да, - Уилл уселся на подоконник, - вы не против, если мы поговорим на вашей кухне? - Почему именно на кухне? - Мне нравится это место. Ганнибалу тоже очень нравилось это место, и оно не было предназначено для психотерапевтических сеансов, разве что для коротких, приятных бесед. Но Уилл, уютно устроившийся на подоконнике, деликатно трогал струнки в его душе, и Ганнибал не стал возражать. - Утром вы сказали, что я не должен настраиваться на худшее, что может случиться. Вы знаете, я не раз слышал подобное, - заявил Уилл достаточно агрессивно. - Позитивный лад, радость, удовольствие от каждой прожитой минуты… Это звучит достаточно шаблонно и рекламно, вы не находите? Неужели кто-то верит в эти слова? Ганнибал едва сдержал скептическую усмешку. - Вы до сих пор ищете истину в словах, Уилл? - А что, если не слова, доктор Лектер? Вы ведь собираетесь лечить меня именно ими? И какие слова вы подберете для того, чтоб настроить меня на позитивный лад? На этот раз Ганнибал ухмыльнулся. Это было на грани грубости – отнестись к нему как к стандартному рекламщику, способному лишь на штампованный треп. Критическая позиция Уилла: «я опровергну все хорошее, что вы мне скажете» была очаровательна. Любого другого человека с подобной позицией Ганнибал бы охотно перевел в разряд продуктовых запасов, но в исполнении Уилла это было очаровательно. - Почему вы не хотите говорить о том, что произошло в доме Хоббсов, Уилл? – поинтересовался он, присев не в кресло, а на край стола: чтоб видеть его лицо на уровне своих глаз. - Причем тут… я не могу. Это было скверно. Когда я расследовал дело Долархайда, я тоже был близок к нему, - сказал Уилл, - но тогда я не перешел черту. - Как вы думаете, почему вы перешли ее, когда расследовали дело Хоббса? - Не могу сказать точно… Перед тем, как я занялся им, вы сказали Джеку, что я не гожусь для этой работы. Что вы не можете гарантировать моей стабильности. И Джек знал это. Джек тоже не мог гарантировать. Наверное, мне хотелось, чтоб меня кто-то поддерживал, - Уилл устремил на него взгляд, - чтоб кто-то беспокоился обо мне. Вы беспокоились, но у вас своя жизнь. Я не имел права, да и попросту не мог навязываться. У Джека таких как я – целый отдел. - И вы нашли поддержку у Хоббса? Уилл не ответил. Он отвел взгляд, гордо вскинув голову, солнечные лучи падали на его голову и едва заметные пылинки кружились в столбе света, словно Уилл находился в соборе и собирался читать проповедь. О, из него вышел бы прекрасный проповедник. - Вы слишком увлеклись им и позволили его личности вытеснить вашу. - Никогда не понимал, почему именно так получается, - вздохнул Уилл, бессовестно вороша волосы, отчего они легли уже не так красиво, и Ганнибал захотел легко шлепнуть его по рукам за это. - Кто поддерживал вас и вашу стабильность, когда вы занимались делом Долархайда? - Я сам. - В чем же вы черпали силы для сохранения вашей персональности? - У меня была Молли, - хмыкнул Уилл, не слишком охотно погружаясь в эти воспоминания, - она была нужна мне. И я был ей нужен. - Она заботилась о вас? - Да. После моей первой отставки, когда я был серьезно ранен и решил уйти из ФБР, она буквально подобрала меня, почти как вы сейчас. Я был болен, у меня не было ничего, кроме подержанного вольксвагена, но она все равно любила меня. У нас… у нее был дом. Все по-настоящему, - спонтанно проговорил Уилл и закрыл глаза, нежась на солнце, - конечно, не такой роскошный дом, как у вас, но зато я там чувствовал себя менее скованным. Ганнибал поджал губы, потому что жаловаться на роскошь мог только Уилл. - Пока я не возобновил работу в ФБР, у меня была хорошая жизнь, - проговорил Уилл, вновь взглянув на него, и Ганнибал заметил, как поблескивают его глаза. Зеленоватый оттенок напоминал о соленых морских волнах. - Разве вы не хотите этого вновь? - Жить на побережье с женой? - Жить хорошей, спокойной жизнью, - сухо поправил Ганнибал. - Хочу. Разумеется, хочу. Наверное, все хотят жить хорошо. - Вы ведь умный человек, Уилл, - Ганнибал не стал подчеркивать слово «человек», но Уилл все равно улыбнулся сквозь слезы, - вы ведь понимаете, что никто не может заставить другого жить хорошо. - Да, вы правы. - Только вы сами можете изменить свою жизнь к лучшему, верно? Только вы можете заставить себя измениться. - Да, да, - Уилл вздохнул, потирая лицо ладонью. - Раз вы все понимаете, к чему тогда были ваши нападки в начале разговора? Разве я должен убеждать вас жить лучше? Уилл усмехнулся, соскользнул с подоконника и присел на стол рядом с ним, едва касаясь его плеча своим. - Теперь я не знаю, что сказать, доктор. Я ведь по-прежнему не знаю, чем мне платить? - Вас устроит вариант устроиться на работу через пару недель, если вы будете способны? - Да, конечно. - Я помогу вам с этим. Вы будете выплачивать долг небольшими частями, если он гнетет вас настолько сильно. Уилл недоверчиво взглянул на него искоса. По-прежнему не верил в хорошее, опасался подвоха или неудачи. - Взгляните, что мне вчера передал Джек, - Ганнибал вытянул мушку, похожую на утонувшую бабочку, сложившую мокрые крылышки. – Он сказал, что сохранил это с тех пор, как вы начали преследовать Долархайда. Уилл молча взял мушку, стиснул ее в пальцах и ничего не ответил.