Solitude

Я не смогу без тебя. Ты - мой единственный друг в этом бессмертии... (с.)

      Улица, освещённая лишь причудливым светом газовых фонарей, казалась ещё более пугающей. Весь город напоминал гигантскую декорацию к ужасающему спектаклю, и каждый прохожий, оказавшийся вне дома после захода солнца, был обречён стать частью этого представления. Стуча каблуками по вымощенному брусчаткой тротуару, молодой человек нёсся вперёд, стараясь не задеть прохожих. Полы его камзола развевались на ветру от быстрой ходьбы, слегка вьющиеся чёрные волосы растрепались. Ведомый страхом, он пытался ускользнуть от пугающей тьмы, которая поджидала за каждым поворотом, пряталась вон в том переулке, или вон там - за стеной дома. Она была на городской ратуше, на мосту, на базаре, даже в часовне – везде. В каждом уголке этого города юноша ощущал: за ним постоянно наблюдает нечто сверхъестественное, будто пара красноватых глаз неминуемо следует за ним и пристально рассматривает, стараясь отложить в памяти каждую мельчайшую чёрточку лица, каждый взмах ресниц и кивок. И сегодня, в этот холодный пятничный вечер, страх начал ощущаться ещё сильнее. По началу, юноша убеждал себя, что эта мания преследования связана лишь с резкой сменой обстановки и переездом, однако, с каждым днём он всё больше привыкал к новой обители.... и всё яснее чувствовал, что за ним следуют по пятам. Резкие порывы ветра качали кроны деревьев, тени от голых веток на дороге напоминали юноше лапы адских созданий, желающих схватить его и скорее затащить во тьму преисподней. Наконец, пройдя улицу, молодой человек приблизился к арке, ведущей ко входу в гостиницу. Сделав шаг во тьму, он остановился, как вкопанный, не в силах даже пошевелиться, словно перед ним образовалась невидимая стена, преодолеть которую было невозможно. "Не успел" - пронеслось в его голове. По телу пробежала волна мурашек, а дыхание участилось. - Месье, куда же Вы так торопитесь? - поинтересовался кто-то позади. Голос был приятным и, вероятнее всего, принадлежал довольно юному молодому человеку. Брюнет всё ещё был не в силах обернуться или хотя бы что-то сказать в ответ. Спустя несколько секунд молчания, некто позади усмехнулся и протянул "Точно, совсем забыл!", а затем щёлкнул пальцами. Сразу после щелчка юноша почувствовал во всём теле резкое облегчение и, наконец смог двинуться с места. Первым делом он шагнул вперёд, а затем развернулся и посмотрел на человека, до сих пор находившегося за его спиной. Однако, перед глазами его предстал не один, а два скудно освещённых силуэта. Даже в полутьме юноша заметил, насколько бледна была их кожа и как сияли глаза. Один из силуэтов был определённо мужским. Это был человек среднего роста, тело которого скрывал плащ, доходивший почти до колена; судя по ногам, этот юноша обладал весьма хрупким телосложением. За спиной первого стояло существо чуть ниже ростом, одетое в длинное пышное платье. - Вы обронили, - промолвил человек в плаще, протягивая верёд руку. В ладони он держал небольшой кусок белой материи. Брюнет кивнул и сделал неуверенный шаг вперёд. Приблизившись к фигурам, он смог рассмотреть их лучше: у обоих были светлые волосы и белая кожа без малейшего изъяна. "Наверняка, они родственники" - приметив их схожесть, сделал для себя вывод юноша. - Спасибо, - шепнул он, принимая из рук незнакомца лоскут ткани, оказавшийся его носовым платком. - Позвольте представиться, - произнёс незнакомец в плаще и откинул с лица пряди вьющихся волос, - Меня зовут Кози. А это, - продолжил он, отступая в сторону, чтобы было лучше видно фигуру, стоящую позади, - Мана, моя сестра. Фигура в платье выразила своё почтение кивком головы. Молодой человек поймал себя на мысли, что с этой девушкой что-то не так. - Клаха - холодно ответил юноша. Он хотел, как можно скорее, завершить беседу и отправиться в номер, однако новые знакомые явно не спешили уходить. - Вы в городе не так давно, верно? - осведомился Кози. Клаха кивнул. - Значит, я был прав. Думаю, Вам невероятно одиноко и грустно. И, если Вы позволите, мы хотели бы это исправить! Брюнет был невероятно удивлён подобным заявлением и даже более - напуган. Однако, правила хорошего тона не позволяли отклонить предложение. - Я не возражаю, - с прежней холодностью отвечал он. - И правильно, - вскинув бровь, ответил Кози. В следующую секунду он уже стоял вплотную к юноше, а фигура в платье и вовсе исчезла из виду. Не успев и моргнуть, Клаха внезапно ощутил два резких укола в шею с разных сторон. Он инстинктивно закричал, однако крика никто не услышал - он был задушен рукой в кружевной перчатке, зажавшей ему рот. Голова закружилась, перед глазами всё медленно поплыло. Последнее, что он видел более-менее чётко - крыша невысокого здания, освещенная тусклым светом фонаря, и тёмное небо.       Очнулся Клаха лёжа на чём-то холодном и жёстком. Приподнявшись на локтях, он огляделся - помещение не казалось знакомым: стены были старыми и толстыми, как в средневековых замках; тёмный потолок местами зарос паутиной, в комнате не было окон, и зал освещался лишь скудным количеством свечей, стоявших в канделябрах по углам. Лежал Клаха на узком мраморном постаменте, напоминавшем алтарь. Юноша сел и начал вспоминать события прошлой ночи. Однако, единственное, что он помнил - два мужских голоса: один - более громкий и живой, другой же - холодный и тихий. "Я не хочу его убивать", - произнес первый. "Мы выслеживали его почти неделю. И это была твоя идея. Смерть - единственное, что может завершить эту игру. Если не хочешь убивать его сам - это сделаю я." "Зачем вообще лишать его жизни?" "А как иначе? Или... Нет, ты же не думаешь..." "Именно так я и думаю. Почему нет?" "А ты уверен, что справишься? Я ещё не учил тебя обращать. Лучше предоставь это мне". "Нет уж. Лучше уходи, я сам обо всём позабочусь. У меня всё получится". "Я не верю тебе". "Твоё право. Однако, мне всё равно. Оставь меня". А затем вспомнился быстрый стук каблуков по брусчатке. Вероятно, один из участников диалога послушно удалился. На этом моменте воспоминания обрывались. Самого важного - того, как он очутился в этом месте, юноша не помнил. - Вы проснулись? Клаха обернулся на голос и увидел перед собой молодого человека. Лицо его показалось знакомым. - Прошу прощения... - Ах да, Вы, вероятно, ничего не помните - перебил его блондин, - Тем не менее, у Вас будет временя, чтобы это исправить. - О чём Вы говорите? - сведя брови, поинтересовался Клаха, и в ту же секунду, собеседник оказался на расстоянии шага от него. Брюнет удивился и отступил машинально назад. - О времени, - с улыбкой ответил юноша. Клаха заострил внимание на его зубах - клыки показались чрезвычайно длинными. Однако, он предпочёл не предавать этому особого значения, - Что есть время для тех, у кого впереди целая вечность? - продолжил блондин и невесомо провёл пальцами по щеке собеседника, - У Вас очень печальные глаза. Наверное, Вы уже давно не испытывали настоящей радости. Но жизнь человека столь коротка, что тратить её на уныние было бы как минимум глупо. Другое дело - вечная жизнь и вечная молодость. Обладая ими, можно не бояться растратить свои лучшие годы попусту. И я могу дать вам оба этих сокровища. Вам нужно только согласиться и принять их. А я сделаю всё, чтобы Вы никогда не были одиноки. Клаха не понимал, о чём говорил этот человек, однако ему хотелось верить. Было во всей его интонации и теплоте улыбки нечто обворожительно-располагающее. Но ничего и не шло в сравнение с его потрясающими гипнотическими глазами, причудливо отливающими красным. Стоило заглянуть в них, как все сомнения вмиг улетучивались. - Вы молчите. Видно, я напугал Вас. Что ж... - с грустью промолвил он спустя минуту, а затем отвернулся, - Тогда... следуйте за мной. Я выведу Вас. - Но я не отказывался, - уверенно произнёс Клаха. Блондин остановился, вновь развернулся к собеседнику и пристально посмотрел ему в глаза. - Вы уверены? Клаха кивнул. В тот же миг фигура в плаще исчезла из виду. Брюнет хотел было окликнуть юношу, но внезапно почувствовал, как нечто прижалось к его спине. Тонкая рука обвила талию, а затем до уха донёсся шепот: "Только не бойтесь". Клаха слегка кивнул, однако страх начинал зарождаться в его душе. Совладать с ним было почти непосильной задачей, однако резкое движение Кози заставило отвлечься. Блондин свободной рукой трепетно обхватил шею Клахи и провёл кончиком носа по чувствительной коже за ушком, вдыхая аромат жертвы. По телу брюнета пробежала волна мурашек, однако на этом Кози не успокоился, - он чуть ослабил хватку на шее и скользнул большим пальцем по пересохшим губам брюнета. Последние крупицы страха потонули в волне зарождающегося желания. Откинув голову в сторону, Клаха чуть оголил шею. Блондин припал к ней губами, а затем аккуратно прокусил кожу, стараясь причинить как можно меньше дискомфорта. Юноша приоткрыл рот в немом стоне. Эти ощущения были знакомы, казалось, нечто подобное происходило с ним раньше. Этот грубый, но вместе с тем и опьяняющий поцелуй, от которого кружилась голова и терялось ощущение времени, вызывал ощущение Deja vu. Кислорода катастрофически не хватало, и Клаха судорожно хватал ртом воздух. Голова кружилась, а мышцы тела медленно расслаблялись. Собрав последние силы, он вцепился в руку Кози, покоившуюся на его талии, хватаясь за неё как за спасательный круг. Однако, вскоре тело его совсем обмякло. Начало клонить в сон, реальность ускользала, словно песок сквозь пальцы. Неожиданно из цепких лап Морфея юношу вырвал знакомый по воспоминаниям голос. - Ты рехнулся? - Не мешай, я... - Он умирает. "Они обо мне?" - подумал Клаха. Он попытался открыть глаза, но ничего не выходило, веки невероятно отяжелели, во всём теле чувствовалась безумная слабость. Уже с минуту он не стоял на ногах, попросту не чувствуя своего тела, а в вертикальном положении его удерживала тонкая, но сильная рука блондина, обвивавшая талию. Издав тихий полувздох-полувсхлип, юноша, не в силах более бороться, отдался охватывающей его темноте, теряя сознание. Кози взглянул на Ману округлившимися от удивления глазами. - Сделай что-нибудь! - Поздно, - покачал головой Мана.       Мужчина порывисто выдохнул и закусил губу. В руках он всё ещё сжимал бездыханное тело, словно ребёнок, не отпускающий сломанную игрушку, не подлежащую ремонту. Подавив в себе желание разрушить всё вокруг в приступе гнева, он тихо спросил: "Что я сделал не так?" - Ты? - начал Мана, отвернувшись от собеседника, и сделал пару шагов вперёд, - Ты делал всё правильно. Это я подоспел вовремя, - тут он обернулся через плечо и посмотрел Кози в глаза, - Мне было совсем не выгодно появление в твоей жизни кого-то более ценного, чем я. Поэтому я и отвлёк тебя. Подумать только, ещё пара секунд, и ты бы успел дать ему своей крови. Но, увы. Юноша шокировано заморгал, губы его слегка приоткрылись, а ноги едва не подкашивались от осознания чудовищности происходящего. Он мог ожидать от Маны чего угодно, но не этого. Впервые за долгое существование, Кози наконец повстречал кого-то, с кем хотелось бы поделиться вечностью. Мана, несомненно, был неплохим компаньоном, но кроме искренней дружбы Кози совсем ничего с ним не связывало.       Когда заходило солнце, они обычно выходили на прогулку в центр города и разыскивали новых жертв. Однако, в один из вечеров юноше захотелось поохотиться ближе к окраине. Ноги сами привели его в район, где обычно квартировались матросы и туристы. Прогуливаясь по широкой улице, он увидел высокого стройного человека, остановившегося около арки, за которой находился вход в гостиницу. Кози спрятался за стеной ближайшего дома и решил понаблюдать за незнакомцем, привлёкшим его взор. Обычно в своих жертвах Кози всегда видел нечто особенное; скучные и не интересные личности были совсем не в его вкусе. Однако, в этот же раз он испытал совершенно невероятное и не знакомое ощущение: хватило одного быстрого взгляда, брошенного издалека, чтобы разглядеть в этом недавно переехавшем юноше нечто невероятно притягательное, то, чего в других Кози ранее не замечал. И с первого же взгляда, с первой секунды, он почувствовал желание стать безмолвной тенью этого человека, наблюдать за ним, помогать, но ни в коем случае не пугать и не отталкивать. Изо дня в день он следовал по пятам за своей целью и с каждой ночью всё сильнее привязывался к нему. Но спустя примерно неделю постоянной слежки, заметив, что юноша напуган, блондин решил показаться, и из невидимого наблюдателя стать вполне реальным другом, притом, другом в вечности. Не учитывалось лишь одно - Мана был против появления в их жизни кого-то третьего.       В мире этого человека, скрывавшего своё истинное лицо за маской юной милой девушки, не было места ни для кого, кроме Кози. Поначалу, он снисходительно относился к увлечению последнего смертным юнцом, но затем увлечённость данной персоной стала выводить Ману из себя. Именно в тот момент он и решил, что ни за что не позволит никому разрушить идеальную гармонию между Кози и ним самим. - Выброси старую игрушку, клоун, - прошептал Мана, приблизившись к юноше, выхватив из его рук бездыханное тело. С лёгкостью подняв его на руки, Мана быстро преодолел зал и поднялся по лестнице к выходу, шелестя при движении нижними юбками. Кози же, не в силах больше держаться, упал на колени и, зарывшись пальцами в волосы, издал протяжный крик, больше напоминающий рык раненного животного. В этом крике была боль, обида, а главное - ненависть, ненависть к тому, кого считал самым близким другом на протяжении десятилетий. По идеально-белой щеке скатилась скупая слеза. Кози не плакал с момента своего обращения, он даже представить себе не мог, что существа, подобные им умеют лить слёзы. Однако, почувствовав истинную боль предательства, и предвкушая вечное одиночество, скрашиваемое лишь присутствием Маны, маленькая капелька выкатилась из глаза и быстро скользнула по мраморной щеке. Тем временем, Мана уже избавился от трупа и плавными шагами подошёл обратно к их обители. Проникнув в зал, он приблизился к Кози и обнял последнего со спины. - Запомни раз и навсегда, - начал он, проводя затянутой в перчатку рукой по волосам опечаленного юноши, - Я не могу отпустить тебя или делить с кем-либо. Потому что... - Тут Мана прервался. "Потому что... я люблю тебя?" - мысленно спросил он себя. Ответ на вопрос был известен давно, но признавать это он не хотел и боялся - Мана прекрасно знал, что ответных чувств ему не добиться. Юноша крепче обнял Кози за плечи и зарылся лицом в его волосы. Вдохнув запах одеколона, исходивший от светлых прядей, Мана прикрыл глаза и предался воспоминаниям.       В голове сами собой всплывали картины пятисотлетней давности: город, в котором они обитали ныне, в те годы был лишь небольшим феодальным владением с церквушкой и замком в романском стиле, окружёнными лачугами крестьян и бескрайними полями. Оказавшись однажды незадолго до рассвета в этом месте, Мана поспешил укрыться от солнца в одном из крестьянских сараев. Переждав пору, когда солнечные лучи могли навредить ему, он покинул своё временное укрытие и направился в замок, по дороге утолив голод крестьянским мальчиком, одиноко блуждавшим среди домиков. В тот день устраивали пир по случаю сбору хорошего урожая, потому все обитатели крепости и её окрестностей собрались за толстыми каменными стенами замка ища веселья и вкусной выпивки. Именно там, среди сотни смрадящих крестьянских жён и мужей, их кричащих чумазых детей, сотни слуг и менестрелей, Мана заметил юношу с золотистыми слегка вьющимися волосами и бледной кожей. То был один из шутов, кривлявшихся перед гостями, что восседали за столом, по форме напоминавшим подкову. Все потешались над ним, его гримасами и странными жестами, однако никто не обращал внимания на его полные тоски и одиночества глаза. В тот вечер Мана как никогда отчётливо почувствовал собственное одиночество. Впервые он встретил человека, с которым захотелось его разделить.       Кози молчал и смотрел вперёд невидящим взглядом. - Ты же обещал, - еле слышно сказал он, а затем уже громче протараторил, - Обещал тогда, что сделаешь всё, чтобы больше никогда в не увидеть в моих глазах той безграничной печали. Тогда, - тут голос его дрогнул, и он замолчал. С полминуты в зале было тихо. Мана покорно ждал пока Кози продолжит. Наконец последний заговорил снова, - Тогда почему ты не позволяешь мне жить так, как мне хочется и быть счастливым? - последнюю фразу он выкрикнул и резко подался вперёд, пытаясь вырваться из крепких объятий, однако хватка не ослабла, и Кози почувствовал себя зверем, посаженым на цепь. - Свободна не даст тебе счастья, - сухо отвечал Мана, - Наоборот, получив её, ты опять станешь так же одинок, как до встречи со мной. - А разве с тобой я не одинок? - прошептал Кози, опустив голову и сгорбившись в спине. Крепкие объятия, до сей поры сдерживавшие его, заметно ослабли, и юноша наконец перестал чувствовать себя животным на цепи. Глаза Маны округлились от удивления: ранее он и предположить не мог, что Кози, его Кози, может говорить столь ранящие слова. Он пытался свалить всё на нервы, однако, то выражение, с каким Кози произнёс последнюю фразу, разрушало все предположения, доказывая, что их он произнёс с особой искренностью, а вовсе не высказаны сгоряча. На душе стало как никогда мерзко и холодно. Прошло несколько долгих минут, но никто так и не произнёс ни слова. Мана надеялся, что первым заговорить ему не придётся, однако, время неумолимо неслось вперёд, а собеседник всё также молчал. Казалось, он совсем не замечал присутствия в помещении кого-то ещё. Безысходность и печаль накрывали его холодными волнами, и он отдавался им с какой-то особой мазохистической страстью. Мана, хоть и ослабил хватку, до сих пор не выпускал юношу из объятий, убеждая себя, что таким образом он хоть как-то возвращает Кози в реальность. На деле же, спокойствие они приносили лишь ему самому. Ночь близилась к середине, а они всё ещё были голодны. Тем не менее, ни один не решался первым нарушить тишину, в которой оба безмолвно кричали от одиночества...