Евгений Витковский
*_*_*
Лежа в собственной луже крови и чувствуя, как из него медленно утекает по каплям жизнь, Джим Плеядус Хокинс почти ни о чем не сожалел, почти… Грусть вызывало лишь то, что ему придется покинуть того, кого он так долго ждал, искал и с кем он пролетел две трети галактики ради их совместной мечты. Джим, несомненно, желал всем своим затухающим сердцем остаться рядом с ним, однако раны были столь глубоки, что подлатать его по-быстрому было бы занятием не просто бессмысленным, но еще и расточительным (лекарства еще пригодятся более живым, нежели он). Единственной отрадой для него было то, что они выиграли эту битву со смертью и многие отстояли свои жизни. Многие, но не он… Последние силы Хокинса ушли на то, чтобы поднять взгляд в фиолетовое небо Мисандиса и наблюдать за проплывающими по нему кислотно-зелеными облаками. Мысли в голове юноши текли медленно, тягуче и нехотя. Перед ним мелькали различные воспоминания его такой недолгой, но иногда даже довольно счастливой жизни. Вот он впервые получил в подарок книгу о пиратах и целыми днями только и делает, что слушает ее, открыв рот, забывая даже о еде, глядя на голографические сражения между кораблями флота и пиратскими, отчаянно убегающих пассажиров, пытающихся спасти свои жизни, различные сокровища. Вот перед ним мелькают будни в пабе БенБоу, и Джиму кажется, что его гладит по голове мимо проходящая мама, мельком глядя на него и улыбаясь своей доброй улыбкой. Воспоминания потихонечку блекнут и сменяются. Теперь Джим видит, как его отец в один из частых дождливых дней Монтрессора, забрав свои пожитки, вновь отправляется в очередное плавание, даже не обернувшись на его крик, на крик родного сына. Хокинс понимает, что по его щеке медленно скатывается маленькая слезинка, и чувствует, как теплая рука аккуратно стирает ее. Перед глазами возникает Его расплывчатое лицо, с тревогой что-то говорящее. Но Джим уже не в состоянии разобрать, что Он пытается донести до него, его скручивают болезненные судороги, а внутренности одновременно словно покрываются льдом и горят в огне. Перед тем как совсем отключиться от боли, он видит слезы в Его глазах, даже в искусственном. Джим почувствовал их прохладу на своей щеке в последний раз и провалился в темноту, услышав лишь: «Я всегда буду ждать тебя, Джимбо».*_*_*
Его тело было легким, словно пушинка, и казалось, что он ослеп, потому что вокруг была кромешная тьма. Хотя вопрос о том, есть ли у него тело на самом деле, или его наличие, как и наличие зрения, было всего-то глупым видением, тревожило Джима. Вдали возник маленький желтый огонек, и Хокинс направился к нему. Точнее, он надеялся попасть к нему и даже, как ему показалось, начал движение. Для юноши лишь оставалось загадкой, как он это сделал: то ли пошел, то ли поплыл, то ли полетел к нему. Долгое время огонек будто бы даже и не приближался, пока вдруг резко и довольно внезапно Джим не оказался в казавшейся на вид небольшой, но довольно просторной комнате. Комната будто бы была разделена ярким светом, исходившим от огня в камине, на две части: темную и светлую. Пляшущие языки белого пламени извивались в нем, словно в причудливом танце. А свет, освещавший часть комнаты, постоянно перемещался, словно так же играя и меняя расстановку между тьмой и светом, то уступая черноте, то поглощая ее. Сзади послышались шаги, и из тьмы выплыл пришелец с оливковой кожей, явной мускулатурой, слабо выраженным носом и губами и такими же яркими оливково-желтоватыми глазами без век. Он сделал галантный жест четырехпалой рукой за спину Джима, приглашая, как оказалось, сесть в кресло, оказавшееся позади юноши. Хотя Хокинс и не понимал, где он, кто этот пришелец (он никогда не видел именно таких, даже пропутешествуя по двум третям галактики) и откуда взялось кресло, обитое красным бархатом, он вежливо принял приглашение и сел в него, уставившись на «гостя» (хозяина?). − Итак, − начал разговор пришелец, разваливаясь в возникшем из ниоткуда кресле, напротив юноши, − вот ты и оказался здесь. − Вот я и оказался где «здесь»? – переспросил Джим, прищуриваясь и разглядывая своего собеседника. Ну, никак он не мог понять, что же это за раса такая. − Здесь – это здесь. Это своеобразный перевалочный пункт оттуда туда или наоборот. В зависимости от того, куда ты хотел бы попасть и где оказаться, – пришелец ухмыльнулся, а глаза его хитро блеснули оранжевым огоньком, таким знакомым. Парень мученически вздохнул и потер виски. Единственное место, где он хотел бы оказаться сейчас – это дома, со своими родными и с Ним. − Туда, куда я бы хотел попасть, мне, вероятно, уже заказан путь. А держать и прокладывать свой курс куда-либо еще у меня совершенно нет желания. − Тогда я предлагаю тебе остаться здесь и рассказать мне историю своей жизни. Времени у тебя теперь в достатке, да и я никуда не спешу. − Да там и рассказывать нечего. Жизнь как жизнь, как у всех, со своими взлетами и падениями, − юноша тоскливо вздохнул и отвернулся к камину. И хотя камин пылал очень ярко и сильно, жара от него почти не чувствовалось. А в комнате ненадолго воцарилось напряженное молчание. Джим с грустью вспоминал свою жизнь, а пришелец явно о чем-то задумался. Огонь тихонько шелестел, извиваясь и напоминая Джиму одно из солнц Анкара, когда молчание было прервано громким хлопком рук пришельца и его радостной речью: − Тебе несказанно повезло, дорогой юноша, ведь сегодня у тебя есть чудесный шанс вернуться туда, откуда ты пришел, почти без потерь и даже с некоторым приобретением. За такой чудесный подарок я потребую взамен лишь одну вещь: историю твоей жизни, скажем, после приключений с Планетой сокровищ. В юноше закипал гнев. Он резко вскочил и закричал: – Да как ты смеешь так издеваться надо мной, предлагая такое! Это же невозможно! Невозможно вернуться туда! Никто еще не возвращался после смерти! Пришелец же лишь откинулся в кресле поудобней, явно намекая на то, что собирается начать слушать историю. Слегка поутихнув, Джим все же спросил: – Какой тебе с этого прок, от моей истории? Почему лишь за такую малость ты делаешь мне столь щедрое предложение, за которое многие готовы были бы душу продать, и в чем подвох?! − Подвоха, мой дорогой юноша, нет. Сделка в данном случае будет честная и совершенно легальная. А твоя история станет для меня своеобразным развлечением. Как ты видишь, здесь нечем особо заняться. А так хоть ты развеешь мою многолетнюю скуку. − А что за дополнительное приобретение, о котором ты упоминал? − подозрительно прищурился юноша. − Ах, это, − обаятельно, если можно назвать острозубую улыбку обаятельной, улыбнулся тот, − пусть это станет для тебя неожиданным сюрпризом и приятным бонусом. Прикусив губу, юноша замер и затуманенным взглядом уставился на камин. Такая щедрая сделка… Такая чудесная возможность вернуться ко всем своим родным и близким… Такая возможность быть рядом с Ним хотя бы еще некоторое время… Сотни мыслей роились в его голове, сотни воспоминаний всплывали в памяти, и Джим, не выдержав их натиска, принял для себя одно из судьбоносных в своей смерти решение. − Я согласен. − Замечательно, − тут же воскликнул пришелец, словно не сомневаясь, что так и будет. – Как только соберешься с мыслями, можешь начинать. Однако одно лишь условие нашей сделки – ты мне расскажешь все события, абсолютно все, что помнишь. А если вдруг решишь что-то утаить – сделка будет тут же расторгнута. Джиму была протянута четырехпалая ладонь для закрепления договора, и юноша, ничуть не сомневаясь, что сможет выполнить условие, с силой пожал ее, заключая договор.*_*_*
− Капитан, сэр, вы уверены, что стоит так его оставлять? − Без сомнения, мой друг. Все, что случиться в дальнейшем, будет зависеть только от него. − Я искренне надеюсь, сэр, что он выберется. Мы стольким обязаны ему. Если бы не он, мы бы… нас бы… − Да, именно так, Хорс, все именно так. Два пришельца направились к выходу из пещеры, в которой раздавался мерный гул механизмов. Цилиндрические поддерживающие блоки усердно жужжали, напрягая свои мощные железные бока. Поршни, закачивающие физраствор, исправно подымались вверх и опускались вниз почти бесшумно. Огромная колба с неизвестного вида пришельцем, наполненная розовой кислотой, возвышалась в центре зала, словно памятник неизвестному творцу оного. В разные стороны от нее отходили пять железных труб, к которым были прикреплены пять камер с таким же раствором. Четыре из пяти камер были разбиты. Однако в пятой, если приглядеться, среди пузырьков можно было разглядеть нагое тело юноши с безобразными ранами на нем. А если постоять и подольше остаться смотреть, можно было бы даже увидеть, как из этих ран вытекает по капле и попадает в другую трубу ядовито-фиолетовая жидкость. Впрочем, две удаляющиеся фигуры, слегка сгорбленные и довольно напряженные, медленно удалялись из пещеры, так и не обернувшись ни разу назад.*_*_*
Отрывок из книги Легенд: Когда только формировалась галактика, сквозь множество черных дыр пришли они, Судьи всего сущего. Они расселились по самым дальним уголкам Вселенной так, чтобы никто не смог их найти. Их было девять, девять творителей истории, девять возвращающих и девять карателей. Со временем они гибли и исчезали, кто-то из Судей выбрал обычную жизнь, кто-то погиб во время Вершения. Остался один, верный своему делу, но совершенно одинокий, единственный Возвращающий. Никто не знает, где он сейчас и что с ним стало. Однако по уголкам нашей Галактики удалось собрать слух, что тот, кто найдет его и выполнит его желание или поручение, сможет обрести не просто Великое Могущество, но и получить самый заветный и желанный Дар – Посмертную Бессмертность. И если он сможет понять… (низ страницы оторван)