грань

Он нашёл её рисунки. Абсолютно все. Те самые рисунки, которые она так старательно прятала. Лёва опустился на белоснежный диван, не выпуская из рук её художества. Вот его портрет в профиль, а вот и в анфас. Вот рисунок в чёрно-белом варианте, а вот и в цветном. И таких портретов было десятки. — И когда она всё это только успела? — пронеслось в голове у Назиняна.

*

Он резко прижал её к стене, отчего она больно ударилась лопатками. Громко играла музыка и это неудивительно: они ведь в клубе. — Ч-что ты дела-ешь? — голос девушки звучал отрывисто и испуганно. — Ничего, — тихо ответил Назинян и широко улыбнулся, — Просто смотрю. Девушка прекрасно видела, как его взгляд был устремлён на её губы. — Я нашёл твои рисунки. Они шикарны. — Какие рисунки? — она явно не понимала, о чём идёт речь. — Те самые, где только я и никто, кроме меня, — в глазах армянина появились огоньки. — И чего ты хочешь? — Я просто победитель по жизни и поэтому хочу получить свой приз, — Лёва усмехнулся, как будто только что принял это решение, — Ну или вознаграждение. Ты же явно не от нечего делать рисовала их. Я же тебя сподвиг. — Может быть и так, — сердце девушки тревожно сжалось, — Но я тебе абсолютно ничего не должна. — Так уж и не должна? — удивившись, Назинян поднял вверх брови. Девушка нервно облизнула губы, не совсем понимая, куда он клонит. Лёва находился чересчур близко, тем самым влияя на её мыслительные процессы. Армянин вёл игру, которая не поддавалась логике. Ей захотелось зажмуриться. Красивые карие глаза были так близко. Они будто завораживали и от этого становилось не по себе. Ничего подобного с девушкой прежде не случалось. Ей никогда не доводилось испытывать таких странных ощущений под мужским взглядом. Собственно, вообще ни под чьим. Поэтому неудивительно, что сейчас она оказалась выбита из колеи. — Не думаю, что то, что ты сейчас делаешь - правильно, — это был проблеск здравого смысла в жарком и томительном хаосе её ощущений. Девушка просто не могла допустить, чтобы тугой узел желания внутри неё развязался. Глаза армянина сузились: — Сейчас вокруг тебя нет толпы, внутри которой ты могла бы спрятаться. Похоже, я всё-таки получу свой приз. Он опёрся руками по обе стороны от её лица. Его напряжённое тело буквально нависало над ней. — Это плохая идея, — промямлила девушка, не в силах сказать твёрдое "нет". Она практически была уверена, что Лёва сейчас её не слушает. Он целенаправленно смотрел на её губы и вряд ли замечал что-то вокруг. Он наклонил голову, а девушка теперь видела его слишком близко: едва заметную, пробившуюся после утреннего бритья щетину на щеках, бахрому густых и длинных ресниц вокруг ореховых глаз, полные и чувственные губы... — Кажется, я ясно выразилась, потому не делай вид, что не пон... Договорить ей не удалось. Его губы были тёплые и чуть влажные, а поцелуй - нежный и медленный. Он порождал множество ощущений, сопровождавшихся еще большим количеством тончайших эмоций, от которых учащалось сердцебиение и быстрее струилась в венах кровь. Но очень скоро его губы стали тверже, их давление усилилось, поцелуй сделался более глубоким. Он больше не был сладким и трепетным, а был голодным, испепеляющим, требовательным. Несмотря на то, что сейчас Лёва прикасался к девушке только губами, этого оказалось достаточно, чтобы она потеряла голову. Девушка никогда и представить не могла, что обычный поцелуй может вызвать такую лавину эмоций и чувств. Спустя пару секунд и его руки принялись за дело: он водил ими вверх-вниз, иногда останавливался на бедрах. Её руки поднялись вверх и вцепились в его густые волосы. Ощутив его ладонь на своем обнажённом бедре, девушка испытала такое чувство, будто её что-то обожгло. Но ожог этот оказался приятным — если только подобное возможно. Прикосновение настолько взволновало её, что на мгновение она замерла, будто перейдя в какое-то другое измерение. В мир, где не было никого и ничего, кроме неё и Лёвы. И лишь спустя секунду-другую к ней вернулось реальное восприятие окружающего — краски, звуки, очертания предметов. Сердце бешено застучало, кровь прилила к щекам, уши словно заложило ватой, во всем теле разлилась сладостная нега, порождая необъяснимое предвкушение счастья… Назинян наконец оторвался от её губ, дав возможность вздохнуть. Он начал медленно продвигать поцелуи к шее, плечам… — Мы не должны… — простонала девушка и хотела договорить, но он вновь накрыл её рот своим. Её сопротивление было сломлено окончательно. Девушка наслаждалась чистым запахом его кожи с едва уловимым ароматом мыла. Её тело выгибалось навстречу его телу, желая почувствовать его тепло и напряженность. В его руках чувствовалась настоящая мужская сила. Они были как две железные решетки в тюрьме, покидать которую у нее не было ни малейшего желания. Наоборот, девушка хотела, чтобы её оковы стали теснее, сомкнулись вокруг неё. Глубокий поцелуй и тяжесть прижимавшего её к стене тела Лёвы, казалось, полностью перекрыли подачу кислорода в её мозг. Наконец-то Лёва отстранился от девушки и сделав шаг назад. Она внимательно посмотрела на него. В каком-то смысле девушка понимала, что он испытывает, ведь и сама чувствовала себя так, будто её смело ураганом. Наверное, ей следовало предпринять какие-то действия — оттолкнуть Назиняна, дать пощечину, обозвать нахалом, — однако она продолжала стоять неподвижно, глядя на него снизу вверх. В её висках оглушительно стучала кровь, эхом отдаваясь словно в опустевшем мозгу. Никакого негодования девушка не испытывала, а изобразить его у нее не было сил. Она еще никогда так не целовалась. Ни с кем.