Во всём виноват ты

***

Где я? В небольшой уютной комнате отдыха, на втором этаже огромного спортивного центра. Что делаю? Стою возле длинного окна, открывающего прекрасный вид на бассейн. Почему? Потому что любуюсь тобой… Не знаю, сколько уже стою вот так. Не раздеваясь, сжимая в правой руке ключи от машины. Просто стою и не могу отвести взгляда от твоего невероятного тела. Такого крепкого, смуглого, мускулистого. От этих сильных рук, рассекающих голубую гладь воды. От этих мокрых, уже довольно длинных, почти чёрных волос. Ты ненавидишь эти идиотские плавательные шапочки. Только очки и зажим для носа. И вперёд, на любимую дорожку. Всегда на одну и ту же. Всегда стремительно резко. Но сейчас ты уже немного устал. Знаю, что до финиша осталось немного. Наверное, пара разворотов, не больше. Но ты не сбавляешь темп, это не в твоих правилах. Напротив, мне кажется, ты стараешься ускориться. Словно соревнуешься с кем-то, а не просто проходишь привычную дистанцию. Ведь в огромном зале уже никого нет. Поздний вечер, будни. Я видел девушку в спортивном купальнике. Она уходила последней минут 10 назад. Задержалась в дверях и тоже задержала восторженный взгляд на твоём сексуальном теле. А я едва не заскулил от обиды, что не могу спуститься туда и стоять так же близко. Я знаю, что ты им нравишься. Мужчинам, женщинам – без разницы. Ты не выглядишь на свои годы. Да и какие годы, Кайт? 30? Ты что, смеёшься? Моя мама всегда говорила, что к 30 годам мужчина только приближается к пику своей сексуальности. То есть это ещё не предел? Может быть горячее? Неееет, я этого просто не выдержу, милый! Я на это не подписывался. Ты и так слишком горяч, слишком обаятелен. Я завожусь от одного взгляда на тебя в этих узких плавках и, слава богу, большая часть твоего тела скрыта под водой, иначе я бы просто сошёл с ума! С тобой всегда так. Или сдаваться на милость безумия под тобой, или шизеть от ревности, видя, какими взглядами тебя одаривают окружающие. На меня тоже смотрят, но это совсем другое. Ведь мне никто не нужен кроме тебя, милый. А ты… А ты всегда загадка. Что творится в твоих мыслях? Какой очередной план по доведению меня до исступления созрел в твоей гениальной головке? Нет смысла заглядывать в эти бездонные чёрные глаза – ничего не увидишь. Вот и остаётся лишь нервно скрежетать зубами, пока ты одариваешь своей обольстительной улыбкой очередную клиентку или разносчика пиццы. Фак, Кайт! Я ведь убью тебя, знаешь? Да, я ревную тебя. И к девушкам тоже. Не так сильно, как к парням, но всё же. Для себя я всё решил давно – женский пол никогда меня не привлекал в сексуальном плане, и ты знаешь это. Я ни разу не был с женщиной. Не хотелось. И не хочется. С тех пор, как я встретил тебя, мне вообще больше никто не нужен. И это ты тоже знаешь. Чёрт! Я для тебя как открытая книга, да Кайт? А ты? Говоришь, что глупо ревновать тебя… хотя бы к женщинам. Может и так. Только я знаю, что в колледже ты не раз трахался с девчонками. Конечно, лишь в перерывах между совращением футболистов-натуралов, минетами в тёмных комнатах гей-клубов и одноразовыми «знакомствами» с парнями через интернет. Свалив, наконец, из ненавистного отцовского дома, ты старался брать от жизни всё по максимуму. И я даже боюсь представить, сколько мужчин ласкали твоё охренительное тело, сколько женщин выкрикивали твоё имя сквозь стоны. Я невольно сминаю плотную ткань короткого серого пальто, едва начиная думать об этом. «Сейчас есть только ты…». Так ты говоришь, когда я закатываю очередную сцену ревности. «Сейчас..»… А что будет завтра? А через месяц, через год? Видишь ли ты меня рядом в своём будущем? «Сейчас есть только ты…» А что будет, когда я уеду в долгую командировку? Ты снова будешь драть смазливых мальчиков в чилл-ауте? Или сосаться с девчонками в барах? А может, и того хуже – решишь притащить какую-нибудь пидовку прямо к НАМ домой, в НАШУ постель? Блять. Зажмуриваю глаза и мысленно выдаю протяжный стон. Мысленно. А так в действительности хочется взвыть от этих бесконечных страхов. Я боюсь тебе верить, Кайт. Но так хочу. И верю. «Сейчас есть только ты…». Я это чувствую. Порой мне кажется, что в твоих глазах не только страсть, не только желание. Порой мне кажется, что в них уже давно гораздо большее. Привязанность? Потребность? Даже не так. Любовь? Чёрт возьми, как мне бы ХОТЕЛОСЬ В ЭТО ВЕРИТЬ! Сначала был тот ключ и хриплый голос, который раздробил мне мозг: «Будешь жить со мной?» А я боялся понять, что сплю. Я нужен тебе? НУЖЕН? А после. Столько всяких мелочей, которые влюблённое сознание распознавало как заботу и ласку. А может, это просто галлюцинации? Может, я всё сам себе придумываю? А эти цветы! О боже, Кайт, эти белые орхидеи! Я даже сразу и не понял, заметив этот великолепный букет в руках у Сибил. Просто чуть отошёл и вдруг замер, как будто наступил на мину. Цветы? Для Сибил? Для твоей сумасбродной ненавистной сестрицы? Не в этой жизни. А значит. Значит… И вот тогда подорвалась эта мина, разнося мой мозг вдребезги, разрывая душу на ошмётки, оставляя лишь сердце, захлёбывающееся адреналином. Они для меня. Ты купил их ДЛЯ МЕНЯ, Кайт! Что это? Что всё это значит? Забываясь, я часто говорю «Люблю тебя». Но клянусь, иногда твои глаза робко шепчут в ответ «Я тоже». А может это бред? Мечты, пытающиеся обмануть измученный разум и слиться с реальностью? Я просто не понимаю. И всё же не могу оторвать от тебя взгляд. А когда ты осторожно выходишь из воды, стаскивая очки и отряхивая волосы, сердце вообще несётся вскачь, забывая, куда нужно гнать кровь. И приливает она совсем не к мозгу. Фак. Сильнее сжимаю в ладони ключи, стараясь утихомирить растущее желание. И ты скрываешься в коридоре, ведущим в сторону душевых. Я наконец-то могу расслабиться. Распахнуть пальто, ощущая, как взмокла спина. Присесть на мягкий диванчик напротив зеркала и обессилено откинуть голову, ощущая слабость в коленях и тяжесть во всём теле. Нет, это не мысли о тебе так вымотали меня. Это обыкновенная физическая усталость. Тяжёлый рабочий день, который теперь неизменно заканчивается поздним вечером, а то и глубокой ночью. А ведь сегодня был ещё не самый плохой расклад – деловой ужин закончился засветло, и я до безумия хотел поскорее вернуться домой. Почему? Глупый вопрос. Потому что сегодня утром ты самолично отвёз вещи Сибил в её свежеотремонтированную квартирку в Верхнем Ист-Сайде. А значит, мы наконец-то свободны! Свободны от непрекращающихся тупых нравоучений твоей долбанутой сестры! Фак! Эта ядовитая Горгона отказалась пожить в моей квартире, той, что этажом ниже, и которая кстати уже неделю как выставлена на продажу. Склеила очередной отмаз, но я-то знаю – ей просто хотелось подгадить мне жизнь. Выбесить до предела, сделать моё существование просто невыносимым. Заставить меня уйти. Нет уж, дорогая моя. Никто и ничто не заставит меня отказаться от него. НИ ЗА ЧТО! Я люблю его, слышишь? И запиши это перманентным маркером на своём деревянном лбу, потому что я никуда не уйду! Он мой, МОЙ! Хотя я и думал, что ещё немного, и я просто придушу эту гадюку своими собственными руками. Сколько раз мы с ней ссорились? Каждый вечер? А сколько раз по утрам? Ты старался улизнуть из дома пораньше, чтобы не слышать этих мозгодробительных баталий. Только не всегда получалось, и тогда ты оказывался в самом эпицентре маленького ядерного взрыва. Невозмутимо терпел, молчал, пил кофе без единой эмоции на своём прекрасном лице. И лишь однажды коротко ухмыльнулся, когда я назвал Сибил «любимой золовкой» и попросил «свалить на хуй из нашей спальни». Но вот эти две недели подошли к концу, и я был готов расцеловать Митчелл, подтвердившую, что все деловые встречи на сегодня окончены, а документы подписаны. Почему? Что за глупый вопрос! Ведь Сибил уехала, а значит, наша квартира снова принадлежит только нам. И я, сметая всё на своём пути, готов был лететь домой, зная, что этой ночью мне точно не удастся выспаться. И пофиг! Мы снова одни, и больше не нужно сдерживать стоны, закрывать двери и ограничиваться одной постелью. Мы снова одни, и будем трахаться всю ночь напролёт, как вздумается и где придётся. На кухонном столе, в душевой кабине, да хоть на коврике в прихожей! И будут крики, мат и стоны, будет полнейший бедлам и битая посуда. Будут обнажённые завтраки и битвы за то, кто первым пойдёт в душ. Будет громкая музыка ночью и снова дикий опьяняющий секс на утро. Будут сумасшедшие оргазмы. Будем только мы, только вдвоём. С этими мыслями я провёл целый день. С ними я дрожащими руками перебирал накопленную в моё отсутствие гору бумаг. С ними я нервно поглощал суши, сидя в японском ресторане на деловой встрече. Из-за этих мыслей я как конченый идиот каждые полчаса извинялся и убегал в туалет, чтобы хоть немного освежить горящие пунцом щёки и прояснить голову. Боюсь даже представить, что подумал Эндрю, видя меня в таком состоянии. Радует только тот факт, что контракт уже подписан, а это обсуждение мелких деталей было просто формальностью и уже никак не влияло на договор между нашими фирмами. И вот, стоя напротив зеркала в туалете, в очередной раз представляя в голове наш невероятный секс, я решился тебе позвонить. Потому что до одури хотелось услышать твой голос, узнать, где ты. Триша сказала, что ты уехал чуть раньше обычного, а в офисе я сегодня почти не был. Последний раз я видел тебя с утра. Спящим. Не стал будить. Просто осторожно поцеловал твоё обнажённое плечо, выглядывающее из-под одеяла. Не удержался. И очень радовался, что ты не проснулся. А потом убежал на работу, стараясь не разбудить твою крезанутую сестричку и мысленно ликуя, что сегодня она уезжает. Обмениваться с ней любезностями на прощание не хотелось. Дальше — долгий рабочий день, куча деловых встреч. После всей той истории с отцом и моей, как ты говоришь, «депрессией», ещё долго придётся вкалывать без продыху. Сам виноват, знаю. Просто не мог тогда иначе. Ступор. Мир как будто рухнул, размазав меня по полу, словно жалкую букашку. Для тебя он просто Арт, бывший начальник, бывший деловой партнёр, и «старый гомофобный мудак». И глупо отрицать это. Вот только он по-прежнему мой отец. Хотя я больше ему не сын. Вот уж охренительно весёлый каламбур. Мы не виделись и не разговаривали с тех пор. Слышал, что он устроил в офисе – слухи всегда расходятся быстро. Я знаю, что многие сотрудники уже судачат о твоей ориентации. Про меня почему-то молчат – или же я просто не знаю. Волнуюсь за тебя, немного. Но тебе начхать на всё. Ты по-прежнему безупречно выполняешь свою работу и приносишь фирме новые контракты на блюдечке с голубой каёмочкой. Как у тебя это получается, Кайт? С такой лёгкостью. А я вкалываю как проклятый. И уже не потому, что хочу порадовать отца, как раньше. А потому что мне важна судьба «InversE» и потому что мне действительно это нужно. Или я снова обманываю себя? Может, теперь я хочу выглядеть лучшим в чьих-то других глазах? В твоих? А Арт… Глупо было думать, что я смогу скрываться вечно. Сейчас я даже рад, что всё уже позади. Я так устал рваться из-за всех сил, быть идеальным сыном. Я устал от вранья. Наверное, я знал, что я гей всегда. Когда все ровесники начинали засматриваться на девочек, я совершенно спокойно понял, что мне приятнее любоваться на мальчиков. И не видел в этом ничего ужасного, хоть и приходилось скрывать. А скрывать было не так уж сложно. Я не был манерным и женственным. Даже светлые волосы и чуть длинная стрижка, которую я не меняю уже много лет, не придавали моему облику избыточной мягкости. Напротив, я рос настоящим мальчишкой. Непоседливым, несдержанным, упрямым – вечно сбитые колени, драки. Занятия футболом помогали мне поддерживать себя в спортивной форме. И я неплохо играл. Это было не только для радости Арта — я до сих пор люблю погонять мяч со старыми приятелями из колледжа. Кстати о колледже. А вот экономику я выбрал лишь из желания пойти по стопам отца, как и положено настоящему сыну. Повезло, что были задатки. Самому вскоре понравилось. А Арт был просто в восторге. После учёбы меня, естественно, ждала солидная должность в «InversE» — кажется, отец начал готовить для меня кабинет, едва я объявил о желании поступать на эконом. И мне снова понравилось. Реклама хоть и представлялась мне чем-то слишком абстрактным, но всё же неразрывно связывалась с финансами и я попал в свою стихию. Отец радовался моим успехом, из-за чего видимо и решил отойти от дел раньше, чем планировал. А потом всё так внезапно открылось. И любимый сын, отцовская гордость, единственный наследник, резко стал «пидором, хуесосом и предателем». Больно. До сих пор чертовски больно. И наверное всегда будет. Да только на что я мог рассчитывать? Я всегда знал, как отец относится к голубым. К пидорам, блять. Никогда не забуду, как один из игроков его любимой баскетбольной команды совершил публичный камминг-аут в прямом эфире. Это был конец. Конец моих надежд на то, что однажды отец сможет принять меня таким, какой я есть. Арт долго матерился, выслушав репортаж, говорил, что это «нелюди», «уроды», «извращенцы», «убивать таких надо», «изолировать от общества». А я сидел рядом, едва сдерживая слёзы, и не понимал, НЕ ПОНИМАЛ! Почему? За что? Того игрока не выгнали из команды. Он сам ушёл, не выдержав отношения бывших товарищей. Не выдержав угроз и давления СМИ. Он ушёл, а я ясно понял, что ждёт меня впереди – бесконечное враньё, жизнь, разделённая пополам. Понял, но видимо так и не смирился. Хоть и жил с этим. До того самого дня. Мы больше не разговаривали. И я не уверен, что кто-либо из нас будет готов к разговору. Позавчера решился позвонить маме. Просто очень хотелось узнать, как она... Знает ли. Услышал её голос в телефонной трубке и едва удержал слёзы. Прекрасно понимаю, что ещё не всё выплакал той ночью. Фак. Мужчины же не плачут. Меня всегда так учили. И я всегда придерживался этого правила. А тут… «Это я, мама» — и слышу, как её голос дрогнул – «Крис…». А дальше несколько секунд молчания и не бьющееся сердце. Я чуть не умер, боясь, что она не захочет разговаривать. Ведь она всё знала. По голосу понял. Арт всё ей рассказал. И представляю, в каком свете. А потом она прошептала: «Ты как?» — так ласково, так тепло и нежно, что я наконец-то начал дышать. Всё в порядке. Она не отказалась, она не отреклась. Мы проговорили лишь несколько минут. Ни о чём. О здоровье, о погоде. А потом я услышал, как хлопнула дверь на фоне и её голос снова задрожал. Арт вернулся домой, и мама понимала, что ему лучше не знать, с кем она разговаривает. Просто извинилась. Сказала, что нужно идти разогревать ужин. И я кивнул, ответив, что понимаю. Мы попрощались. Но прежде чем повесить трубку, тихо, шёпотом: «Всё будет в порядке. Я люблю тебя, Крис». И сердце снова ожило, а слёзы, наплевав на все дурацкие правила, хлынули по щекам. Спасибо, мама. Спасибо. Стоял там как дурак и плакал. И больше всего боялся, что это увидишь ты. Просто знал, что сойдёшь с ума, если снова увидишь мои слёзы. Что можешь наделать глупостей и в сотый раз поклянёшься избить Арта. Но он мой отец, милый. Как бы больно ни было. Он мой отец. А ты, Кайт, ты — то единственное, что помогает моему сердцу биться дальше. Что помогает дышать. Только ты способен заставить меня улыбнуться, даже когда внутри рвутся нервы, как натянутые струны. Только ты. ТОЛЬКО.ТЫ. Только благодаря тебе я пережил ту страшную неделю. И вот теперь я снова такой, как прежде. Какой? Влюблённый до одури. В тебя влюблённый. Стоял там напротив зеркала, опираясь о раковину, стараясь справиться с неконтролируемым возбуждением. И в голове не было ни единой грустной мысли. ДА ВООБЩЕ НИ ЕДИНОЙ МЫСЛИ. Только безграничное желание услышать твой голос. И я сдался. Позвонил. И вот я здесь. Жду, пока ты выйдешь из душа, оденешься и поднимешься сюда. Почему я жду? Да потому что ты снова забыл заправить свой чёртов Порш и понял, лишь припарковавшись на стоянке возле спортивного центра! Ты уже собирался заказать такси, когда я позвонил. Но я пообещал, что сам приеду за тобой. И отключился, пока ты не придумал очередную колкость. А потом извинился перед Эндрю, прикрывшись неотложным делом, и быстро попрощался. Хорошо, что он не принял мой скоропалительный уход за оскорбление. Впрочем, мне было пофиг. Мне отчаянно хотелось к тебе. Хотя и знал, что ты проведёшь в бассейне ещё не меньше часа. Сама мысль о том, чтобы увидеть тебя, мощными рывками рук разрезающего толщу воды, крошила мозг и взвинчивала нервы, накаливая желание под молнией брюк. Я едва добежал до своего чёрного BMW, припаркованного возле ресторана, а потом рванул с места так быстро, как ещё никогда не позволял себе. Я несся по окружной трассе на другой конец города, и мне было пофиг на всю нелепость этой ситуации. Я ехал к тебе. Я думал о тебе. Я хотел тебя. - Моё личное такси прибыло? – слышу голос, от которого неизменно начинают танцевать мурашки где-то на спине. – Давно директора фирм стали подрабатывать извозом? - Мне было по пути, — вру в ответ, сгребая в кучу остатки собственного достоинства. Поднимаю взгляд и убеждаюсь в своих опасениях. Ты слишком сексуален, чтобы смотреть на тебя без дрожи в коленях. Низко сидящие джинсы, серая спортивная толстовка, в которой твои плечи кажутся ещё шире. А волосы всё такие же влажные и спадают на лицо, чуть прикрывая тёмный прищуренный взгляд. Отвожу глаза, боясь, что подавлюсь словами, если сейчас же не разорву этот зрительный контакт. Фак, Кайт. Какой же ты нереальный. - Надо будет попросить кого-нибудь приехать завтра за тачкой, — спокойно говоришь ты, будто не замечая моего взвинченного состояния. И слава богу. Не хочу выглядеть влюблённым мальчишкой на первом свидании… Ха, у нас даже ни разу не было настоящего свидания. Да и как ты себе это представляешь, Крис? Совместный ужин в ресторане? Или прогулка по парку? Что за херня в голову лезет! Ты бы пристрелил меня, едва заикнись я о подобной чепухе. Да и к чему всё это, если мы итак живём вместе? Наверное, ни к чему. Наверное… - Эй, ты идёшь? – закидываешь за плечо спортивную сумку и замираешь в дверях. - Да, — возвращаюсь, наконец, в реальный мир и поднимаюсь с дивана. *** Ты не смотришь в мою сторону, когда я за рулём. И не куришь. Но не потому, что я не люблю запах дыма и сам курю крайне редко. Просто на улице слишком холодно, чтобы опускать стекло. Ты смотришь в окно, за которым уже давно стемнело, и водишь пальцем по кожаной обивке сидения, вероятно, сам не замечая этого. Я рад, что ты не смотришь в мою сторону. Мой пульс и без того зашкаливает. Стекла очков иногда начинают запотевать, и тогда я понимаю, что нужно встряхнуться и успокоиться. Хотя бы ненадолго. Хотя бы пока не доберёмся до дома. И очень надеюсь, что к тому моменту мы оба будем живы, ведь сегодня я гоню под сотню. Знаю, что ты удивлён — читаю это в лёгкой ухмылке, касающейся твоих тонких губ, когда меня чуть заносит на поворотах. Хорошо, что мало машин. Вот только снег, похоже, усиливается. И почему-то твои ещё влажные волосы беспокоят меня сильнее, чем авто, несущееся на приличной скорости по быстро леденеющей трассе. Включаю обогрев посильнее, хотя у самого вся шея взмокла и даже распахнутое пальто не помогает. Просто не могу перестать думать о тебе. Представляю, как это будет… И ты это знаешь. Чёрт. *** Захлопнутая входная дверь и мозг, посланный на хуй! Дикие поцелуи и цепкие настырные пальцы. Летящие в сторону вещи. Твоя драгоценная куртка на меху, моё пальто, шарф. Сумка, подвернувшаяся под ноги. «Блять» — сквозь шипение, в чьи-то губы. Обувь – в стороны. Сильные руки, властно прижимающие за талию, вырывающие ремень из брюк, стаскивающие пиджак. И я сам срываю галстук, словно он виноват в нехватке кислорода, а не твои ненасытные губы. Прижимаешь к стене. Нет, буквально впечатываешь в неё спиной. Я слышу звук ключей, слетающих с тумбочки. Влажные тёмные пряди волос сквозь пальцы и горячие ладони, нарушающие границу пояса моих брюк. Мой рваный стон. Или твой. И привкус крови во рту от умопомрачительных поцелуев. Короткий визг расстёгнутой молнии. Толстовка, стянутая через голову, и жар твоего тела, которое всего полчаса назад мог ласкать лишь взглядом. Рубашка, белым призраком отлетевшая в сторону, в темноту. И эти пальцы, впивающиеся ногтями в бока, бёдра, стягивающие остатки одежды. Я знаю, что мы никуда не уйдём, не включим свет и не станем проверять, закрыта ли дверь. Просто уже ни одной мысли, ни одного лишнего слова. Полный аут в сознании и неконтролируемое желание в каждой клеточке тела. Руки, творящие всё, что захочется, с покорным телом. Губы, терзающие возбуждённую плоть, вздрагивающую от прикосновения влажного тёплого языка. Ласки похожие на пытки, нежность сродни жестокости, наслаждение неотделимое от боли. И любимые карие глаза, чуть отражающие далёкий свет, пробивающие насквозь острым как бритва взглядом. И снова эти безжалостные пальцы, творящие что-то невообразимое. А потом секундная боль, которую желаешь больше любой ласки. Которая вызывает восторг, сменяясь неописуемым наслаждением. И больше нет понятия времени и пространства. Остаётся лишь смешение запахов, звуков и вкусов, ощущений, таких сильных, что всё остальное проваливается в небытие. И всё это превращается в абсолютный кайф, разбегающийся по телу оттуда, где обжигают кожу твои прикосновения, где вызывает трепетную дрожь твоя близость. И бешеное сердцебиение, которого уже просто не замечаешь, замирая в невесомости. Ещё будет тишина, и вернётся сила земного притяжения. И лёгкие снова наполнятся кислородом. Может даже пересохшим губам посчастливится урвать глоток прохладной воды. Спасительной, освежающей. Позволяющей возродиться лишь для того, чтобы вновь сгинуть в бездну удовольствия. С тобой, вдвоём… И так будет повторяться снова и снова. Пока хватит сил. И даже когда они иссякнут. Потому что каждое твоё прикосновение разжигает пожар. Каждый поцелуй вызывает аритмию. Потому что это ты. И с тобой не бывает по-другому. *** - Крис, вставай уже. Я что, жив? Я ещё дышу? И твой голос где-то рядом… - Крис, блин. Ну, правда, вставай! Понятно. Значит, я просто отключился от переёба и теперь у меня не стоит, а тебе всё мало. Ну да, ничего удивительного, любимый. - КРИС! – оглушающий крик прямо в ухо и я подскакиваю на кровати, ошалело уставившись на твою наглую ухмыляющуюся рожу. - Какого хуя? – выдаю я, гневно запуская в тебя первым, что попадается под руку. К счастью, этим «первым» оказываются мои пижамные штаны, а не ручная граната. Стоп. Мои штаны? А я в чём? Осознание того, что я гол и беззащитен, ударяет по мозгам. Не люблю по утрам щеголять помятой незагорелой задницей. Чего не скажешь о тебе, милый. Только вот ты уже одет. Белая борцовка и домашние джинсы – соблазнительная рванина. Сглатываю слюну, оглядывая тебя, небрежно прислонившегося спиной к дверце шкафа. Обнажённые руки, скрещенные на груди. Фак. Вспоминаю, что вчера они творили с моим несчастным тельцем и с ужасом прикидываю, где сегодня искать свежие синяки. Под строгим надзором твоих ухмыляющихся карих глаз, натягиваю на себя футболку и доставленные мне обратным рейсом штаны. Вот теперь я хоть немного защищён от твоего похотливого взгляда и могу мыслить почти адекватно. Во всяком случае, не заливаясь пунцом и не закусывая губу, от подкатывающего возбуждения. - Я сварил кофе, — отталкиваешься от двери и обходишь кровать стороной, а я встряхиваю волосами, стараясь немного отрезвить голову. - А к чему подъём в такую рань? – спрашиваю, поднимаясь с постели и смачно потягиваясь. Забавно, ведь даже не помню, как вчера мы добрались до кровати. Знаю точно, что добирались долго – через прихожую, кухню и помнится даже кабинет. Или это была гостевая спальня? Честно говоря, мозг мало что помнит, а вот задница припоминает. И губы саднит – наверняка опухшие, как после ботекса. Надо бы добраться до ванной и оценить масштаб ущерба. - Ты вещи ещё не собрал, — слышу твой голос за спиной и оборачиваюсь к окну. - Какие… вещи? — удивлённо заканчиваю фразу, замечая тебя, склонившегося над небольшим чемоданом. - Так и думал, что ты забудешь про поездку, — ухмыляешься и застёгиваешь молнию. - Поездку? – собираю мысли в пучок и только сейчас начинаю припоминать. – Блять. Фридман! - Вот именно Фридман, — улыбаешься ты. — Рейс до Чикаго на 2 часа. Так что у тебя есть ещё минут 40 на кофе, душ и сбор сменного белья, — проходишь мимо, скользнув ладонью по моему бедру. - Фааааааак, — протяжно выдаю я, запрокидывая голову. – А чего ты меня раньше не разбудил? Иду следом на кухню, попутно осматриваю тот страшный кавардак, что мы устроили ночью. Раскиданные по полу в прихожей документы подтверждают мои подозрения о том, что и в кабинет мы вчера тоже заглянули. - Пробовал. Ты послал меня на хуй, — затягиваешься сигаретой, устроившись на стуле возле приоткрытой балконной двери. Присаживаюсь на противоположный конец стола и осторожно прикладываюсь губами к кружке, которую ты для меня оставил. - Эй! Остыло же давно! – с искренним возмущением, через силу проглотив совсем холодный кофе. - А я тебе и не обслуга, — ухмыляешься, поднося сигарету к тонким, чуть влажным губам, и я залпом выпиваю эту дрянь, чтобы унять сухость в горле, которую вызывает вид твоих тонких пальцев и соблазнительных губ. - Кстати, — постепенно восстанавливаю относительно нормальную мозговую деятельность, сломленную вчерашней сумасшедшей ночью. – Надо бы оставить записку для Кари, чтобы не испугалась. А то ещё решит, что к нам воры забрались и погром устроили. - Ага, и этого погромщика зовут Крис Боуи, — тушишь сигарету в пепельнице и одариваешь меня таким бесстыдно сексуальным взглядом, что эпизоды вчерашнего маленького приключения проносятся перед глазами в виде мелькающих кадров. - Да? Странно. А я думал — Кайт Ридд, — поспешно покидаю кухню, пока снова не попал под гипноз твоих карих глаз. - Думаю, Кари и сама разберётся, — доносится голос из кухни, в то время как я уже включаю душ и забираюсь под тёплые струи воды. Кайф. Не тот, что был вчера ночью, но тоже неплохо. Кстати о вчерашней ночи... Нет! Лучше сейчас не вспоминать! 40 минут итак слишком мало. Мысленно прикидываю, что нужно взять с собой в дорогу. И как я мог забыть про эту дурацкую поездку? Фридман. Мы должны встретиться с ним в Чикаго и подписать новый контракт, для одного из его дочерних предприятий. Что-то там связанное с кремами для лица. Не помню. Да и не суть. Эти вопросы – дело Кайта, а я нужен лишь для анализа расходов на новую рекламную компанию. Фридман отличный клиент – он неразрывно сотрудничает с «InversE» уже много лет. Теперь он открывает филиал в Чикаго, но по-прежнему верен своим традициям. Кстати, он предлагал лично приехать в офис и обсудить все дела во время следующего визита на родину, но Кайт был против. Я знаю, почему он стал возражать. Фридман наверняка захочет повидаться и с Артом, старым другом, а не просто бывшим директором «InversE». И мы оба понимаем, что это не самая лучшая идея – допускать саму возможность этой встречи. Объяснить причину, по которой мой отец не может увидеться с Фридманом, будет ох как не просто. Потому мы и летим в Чикаго. Всего одна деловая встреча поздно вечером. Ночь в отеле, а утром снова в аэропорт. Билеты наверняка заказывала Триша, секретарь Кайта. Он сам улаживал все вопросы с Фридманом — вероятно, поэтому я и забыл напрочь об этой поездке. И вот теперь у меня есть 40 минут на сборы, а я чертовски не люблю быстро собираться. *** - А ты уже сложил вещи? – сушу волосы полотенцем, впопыхах оглядывая костюмы в шкафу. В зеркальной дверце отражается твоя обнажённая спина. Не торопясь натягиваешь бежевый пуловер, отряхиваешь взъерошившиеся волосы. - Да. И тебе следовало бы поторопиться. - Заказал такси? – упаковываю деловой костюм в чехол для одежды. Галстук, запасная сорочка, вещи для сна. Что-то ещё забыл? - Да. Надо будет выехать пораньше. Погода сегодня чудесная — пробок не избежать, — вижу, как ты отдёргиваешь в сторону полупрозрачный тюль и вглядываешься в непроглядную белизну за окном. Валит снег. И твоя кожа кажется ещё более смуглой на фоне это ярко-белого полотна. Насильно отрываю взгляд от этой очаровательной картины. Брюки, носки, белый лёгкий мохеровый свитер с высоким горлом. Часы. Мобильник. Куда он подевался? - Держи, — ты так резко оказываешься рядом, что я вздрагиваю, столкнувшись лицом к лицу. Глаза в глаза и аромат любимого «Эгоиста». Проказливые мурашки вниз по спине. И лишь через пару секунд замечаю руку, протягивающую мой телефон. - Сп… спасибо, — пытаюсь вернуть невозмутимый голос, только получается что-то фигово. Почему ты всегда действуешь на меня как ударная доза алкоголя? Мозги как после анестезии. - И зарядку не забудь, — киваешь в ответ, возвращаясь к журнальному столику и упаковывая в сумку свой лэп-топ. – Я захватил примерную смету на случай, если Фридман решит обговорить всё более подробно. - Да, хорошая идея, — соглашаюсь, отворачиваясь к шкафу и чуть оттягивая ворот свитера. Что-то резко стало жарко. И вот не думаю, что причина в тёплой одежде. Фак… - Паспорта у меня, билеты тоже. Пойду позвоню в офис, чтобы Курт позаботился о тачке. - О какой? – откровенно туплю, но прекрасно знаю причину. Просто это всё твоя соблазнительная задница, туго обтянутая узкими светлыми джинсами. - О моём Порше, конечно, — набираешь номер на телефонной трубке, уходя всё дальше в сторону кухни. – «Алло, Курт. Да, я… Слушай, тут такое дело… Моя машина вчера снова сдохла… Да, на стоянке возле “Арены” …», — дальше уже не слышу. Вспоминаю о том, что времени в обрез и судорожно хватаюсь за чемодан. Да только мысли опять возвращаются туда, куда не нужно. Да уж. Остались, наконец, вдвоём, ничего не скажешь. *** До взлёта всего несколько минут. Вещи давно сданы в багаж. Последние пассажиры устраиваются на местах. Сидишь, расслабленно закинув ногу на ногу и медленно перелистывая страницы глянцевого журнала. Наверное, новая коллекция от Армани, да? Или реклама новомодного коммуникатора? Парфюма? А может, оцениваешь результаты собственного труда? Эти журналы заполонили весь кабинет, ещё задолго до того, как твоя квартира стала «нашей». И если бы Кари периодически не забирала старые номера для своей дочки, то они, наверное, заполонили бы и гостиную, а затем и гостевую спальню. Я люблю смотреть на то, как ты осторожно листаешь страницы, оглядывая горящим взглядом красочные фотографии, быстро пробегая глазами по маленьким ровным строчкам. В такие минуты я понимаю, почему ты так обожаешь свою работу. Это действительно твоя страсть, Кайт. Ты сам по себе – страстная натура и просто не смог бы заниматься тем, что не приносит морального удовольствия. А я? Я люблю свою работу? Или я просто всю жизнь стараюсь быть тем, кем меня хотят видеть? Между рядами пробегает стюардесса, и я только сейчас вспоминаю, что мы в самолёте. Места бизнес-класса. Сидим не рядом. Через проход. И мне почему-то кажется, что ты сам попросил об этом Тришу. Мысленно усмехаюсь, понимая причину. Ты просто боишься летать. Вернее не так. Не всего полёта. А только взлёта и посадки. Я знаю, как ты внутренне вздрагиваешь, когда земля уходит из-под ног в буквальном смысле. Наверное, поэтому ты и листаешь сейчас журнал – чтобы немного расслабиться. Объявляют о взлёте. Просят пристегнуть ремни. Вижу, как ты напрягся и непроизвольно выпрямился. Отложил журнал и разобрался с ремнём безопасности. Твой сосед, пожилой мужчина у окна, уже давно пристегнулся, но никак не может справиться с заедающей спинкой кресла. - Сэр, приведите спинку кресла в вертикальное положение, — бросает торопливо проходящая мимо стюардесса, но мужчина продолжает отчаянно сражаться с непослушным сидением. А ты искоса поглядываешь в его сторону, и я вижу по крепко сомкнутым губам, что тебя это раздражает. Ещё несколько секунд молчания и ты взрываешься. Резко повернувшись, дёргаешь спинку кресла вперёд, и она принимает вертикальное положение. Оторопевший на мгновение мужчина быстро приходит в себя и, смущённо улыбаясь, бормочет: «Спасибо». «Не за что» — короткий ответ и даже не постарался улыбнуться. Вновь упираешься взглядом в одну точку, а я не в силах сдержать улыбку умиления. Такой мужественный и решительный, и в то же время испуганный и беззащитный. Как в тебе может столько всего сочетаться? И почему так хочется сейчас поцеловать тебя в висок и прошептать на ухо, что всё будет хорошо. Накрыть ладонью твои нервные пальцы, намертво вцепившиеся в мягкий кожаный подлокотник, и принять на себя всю твою невольную дрожь. Да только ты не позволишь. Никогда. Ты никогда не признаешься, что и тебе знакомо понятие слабости. Что и тебе бывает нужно рядом чьё-то плечо. Или это уже мои пустые фантазии? Что скажешь, Кайт? - Пристегните ремень, пожалуйста, — отрываю взгляд, лишь когда стройная фигура девушки в униформе стюардессы замирает возле меня в проходе. - Да-да, конечно, — суетливо застёгиваю ремень и откидываюсь назад. Знаю, что ты не посмотришь в мою сторону, ни разу за весь перелёт. И знаю, что сам не смогу отвести от тебя влюблённого взгляда. *** Снег метёт не переставая. Промозглый ветер и снегопад – такой дружелюбный приём оказал нам вечерний Чикаго. Такси замерло напротив парадного входа отеля «Ritz-Carlton». Достаю пару купюр из бумажника, расплачиваюсь и благодарю таксиста, который действительно хорошо потрудился, чтобы миновать огромные пробки, вызванные погодными условиями. Ты уже вышел из машины и достал чемоданы из багажника, не дожидаясь помощи водителя. Через пару секунд и я выхожу в объятья ледяному ветру. Ты смахиваешь снег с мехового воротника неизменной кожаной куртки. А я поднимаю ворот пальто, чтобы хоть немного укрыться от непогоды. Вижу, что ты порядком устал – хмуришь брови и постоянно порываешься достать сигареты из внутреннего кармана. Но к счастью, быстро появляется носильщик, и через пару минут мы уже стоим возле приёмной стойки для вип-гостей, ожидая выдачи ключей от номеров. - Прошу прощения, мистер Ридд, — виновато начинает молодой парень, внимательно изучая что-то на экране монитора. Я стою чуть позади – ты как обычно сам улаживаешь все организационные моменты. – Дело в том, что из-за этой непогоды такая неразбериха. Многие рейсы отменяют, люди продлевают бронь, меняют даты, и мы просто не справляемся, — тараторит, по всей видимости, ещё не опытный консьерж. - Ближе к делу, — строго выдаёшь ты, но я-то знаю, что это просто обыкновенная усталость – бессонная ночь, тяжёлый перелёт, неласковая погода. - Дело в том, что ваши номера… Произошла небольшая ошибка, и был забронирован только один номер-люкс. И к несчастью, сейчас у нас нет свободных вариантов. Я лишь удивлённо приподнимаю бровь и сдерживаю ухмылку при мысли, уж не собирается ли этот стеснительный паренёк предложить нам остановиться в одном номере. - …Но мы можем предложить вам комнату этажом ниже. Это стандартный номер, со всеми удобствами. Просто других вариантов на данный момент нет, и я… - Хорошо, давайте уже ключи, — обрываешь его на полуслове и пытаешься изобразить на лице подобие вежливой улыбки. Получается не очень удачно. Больше похоже на злобный оскал. Но тебе всё к лицу, милый. Даже нахмуренные брови и опасный прищур этих чёрных сверкающих глаз. Парень с энтузиазмом вносит данные в компьютер и через пару минут возвращает нам паспорта и пару ключей в комплекте с сияющей улыбкой: - Приятного пребывания в Ritz-Carlton Hotel. Оба киваем в ответ, давая понять, что больше не нуждаемся в его услугах, и парень отбегает к другому концу стойки, где его коллега не справляется с очередью обычных посетителей. - Весёленькое начало, — подхожу ближе, оглядывая твоё чуть бледное лицо и тонкие губы. – Ну, что? Как будем делить? – ухмыляюсь, заглядывая в бездну этих ехидно ухмыляющихся чёрных глаз. - Что делить? – невозмутимо выдаешь в ответ, чуть улыбаясь, и разворачиваешься, быстрыми шагами направляясь к лифту. Я на миг застываю от удивления, и только потом понимаю, что на стойке остался лишь один ключ. Стандартный номер. И естественно для меня. Вот же сука – ухмыляюсь в пустоту, беру ключ и неспешно иду следом. *** К вечеру погода только ухудшилась. Распаковав вещи, приняв душ и высушив волосы, я стою у окна и любуюсь яркими огнями ночного города, усердно заметаемого белыми пушистыми хлопьями снега. И почему-то невольно хочется поднять глаза наверх. Туда, где сейчас ты. Наверняка тоже после душа. Сидишь на кровати, нацепив гостиничный белый махровый халат. Куришь Мальборо, стряхивая пепел в маленькую пепельницу на тумбочке. И читаешь новости через инет на своём ноутбуке. А мне так чертовски хочется взглянуть ещё раз на твои тонкие губы, соблазнительно придерживающие кончик сигареты. И больше ни одной мысли в голове. Ни о предстоящем ужине с Фридманом. Ни о том, удастся ли нам завтра улететь утренним рейсом. Только о тебе. И это похоже на шизофрению. Кстати, встречу решено было провести прямо здесь. В ресторане отеля. Глупо было бы снова прорываться через пробки, отправляясь на такси в другой конец города. Тем более, что офис Фридмана совсем недалеко отсюда. И через час он будет ждать нас внизу, за уже зарезервированным столиком. И будет обычный деловой ужин. Обсуждение общей концепции, сроков, условий контракта. Ты со всем этим мог бы справиться и сам. Хотя мы и являемся равноправными партнёрами, по большому счёту, Фридмана интересуют лишь твои рекламные идеи и профессиональное чутьё. А я лишь чуть подробнее могу пояснить ценовую политику. Как не крути, в этой поездке не было такой уж необходимости. Если не вспоминать про Арта, чего мне сейчас уж совсем не хочется. А чего хочется? Тебя. Фак, Крис. Это и впрямь шиза. Может, стоит посетить психоаналитика? *** - …Думаю, за это надо выпить! – громогласно вещает седовласый мужчина в строгом деловом костюме и совсем не сочетающимся с ним фиолетово-синим галстуком, рисующим витиеватыми узорами расплывчатую абстракцию. Я вижу, как ты украдкой цепляешься взглядом за это яркое пятно на его кипельно-белой сорочке и слегка морщишь нос. Эта безвкусица оскорбляет твоё безупречное чувство стиля, да, милый? Улыбаясь лишь собственным мыслям, расправляюсь с остатками салата. А Фридман тем временем шумно подзывает официантку, растягивая в широченной улыбке губы, укрытые густой бородой. Меня не удивляет такая его реакция, на твою очередную гениальную идею, хотя я так и не понял толком, в чём именно она заключается. Что-то там о детях знаменитостей, преемственности поколений и параллельной трансляции различных видеороликов. Честно говоря, я перестал следить за ходом беседы ещё до того, как нам принесли закуски. Помню только крепкое рукопожатие Фридмана, дежурные вопросы о том, как долетели, понравилась ли приветливая погода в Чикаго и несколько вопросов об отце, на которые я старательно отвечал что «всё в полном порядке и не стоит беспокоиться». Ты видел, как я напрягся, да? Поэтому и поспешил сменить тему. А дальше… Дальше началось твоё соло. И это было потрясающе. То, как ты говорил, как с полуслова понимал, чего хочет этот далёкий от рекламы закоренелый консерватор, и вы с лёгкостью находили общий язык. Шутили, смеялись и при этом всё равно двигались в одном направлении. Ты почти не прикоснулся к своему блюду, хотя, несомненно, был голоден. Просто тебе было не до еды – ты был увлечён любимым делом, и я видел, как горели твои глаза. - Девушка, а принесите-ка нам… чего-нибудь… скажем… — Фридман бегло оглядывал винную карту и никак не мог принять решение. - Позвольте мне, — улыбаешься и, забирая из его рук меню, откладываешь его в сторону. — Clos des Papes Le Petit Vin d'Avril… s'il vous plaît, mademoiselle, — это уже для официантки, с томной улыбкой в глазах. И острым ударом по оголённым нервам для меня. Чёрт, Кайт! Не смей флиртовать с ней на моих глазах! - Мистер Ридд, да вы знаток, — ухмыляется Фридман, провожая взглядом очаровательную попку юной прелестницы. – И в винах,… и в женщинах, — добавляет, подталкивая тебя в плечо, а я стискиваю зубы, стараясь не выдать своего раздражения. Французский. Ты говоришь по-французски, лишь когда очень доволен собой. Да уж, сейчас у тебя есть повод чувствовать себя королём мира! Шикарный тёмно-синий костюм от Ив Сен-Лоран, чёрная шёлковая рубашка с подобранным в тон галстуком. Как всегда безупречно уложенные волосы и обаятельная улыбка, перед которой не в состоянии устоять ни женщина, ни гей, ни натурал. Перед которой не могу устоять и я. Перед этими тонкими соблазнительными губами, в которые мне весь вечер хочется впиться страстным безудержным поцелуем. Фак, это же просто пытка! - Это просто часть моей работы, — чуть поправляешь галстук и вскользь пробегаешься взглядом по моей нервно подрагивающей под столом коленке. Ты всё чувствуешь, знаешь, о чём сейчас мои мысли. - Вы профессионал в своём деле, мистер Ридд. Именно поэтому я и не могу отказать себе в удовольствии ещё раз поработать с «InversE». Хотя признаться, меня удивило, что Арт так рано «ушёл на пенсию» и возложил дело всей своей жизни на столь юные плечи Криса. Я ведь помню тебя совсем ещё мальчишкой, — улыбается Фридман и мне почему-то хочется плеснуть ему в лицо минералкой, чтобы смыть эту самодовольную улыбку. - С тех пор прошло немало лет, и думаю, я смогу позаботиться о фирме не хуже Арта, — делаю глоток воды, чтобы чуть остудить неуместный пыл. - Не сомневаюсь, — кивает Фридман и оборачивается, замечая возвращение официантки. - Прошу, — улыбается это наимилейшее создание, и все присутствующие знают, кому адресована эта улыбка. - Merci, — ты принимаешь бутылку красного вина, давая понять, что сам наполнишь бокалы. Девушка неторопливо удаляется, как раз тогда, когда я уже готов пнуть тебя ногой под столом. - Выпьем за успешное сотрудничество? – Фридман поднимает бокал, едва ты успеваешь наполнить его тёмно-бордовой жидкостью. Затем повторяешь те же осторожные движения, чуть коснувшись меня пламенным взглядом, а после наливаешь себе. - Я бы даже посмел уточнить, — обращаешь своё внимание на замершего с бокалом в руке Фридмана, — За крепкий альянс коммерческого успеха и творческого потенциала! - Прекрасно сказано! – восторженно выдаёт Фридман, а я лишь с усмешкой делаю осторожный глоток, зная, что твоему красноречию может позавидовать любой политик. Ты знаешь, как продать товар, Кайт. Даже если этот товар – ты сам. *** - Нет, нет, нет. Исключено! Нет совершенно никакой необходимости меня провожать, — Фридман выходит из ресторанного зала первым. Ты идёшь по левую руку от него, а я не спеша следую за вами. – Мой водитель уже ждёт меня возле дверей. - Что ж, тогда следует сказать «Au revoir», — замедляетесь возле приёмного зала. - Да, именно «до встречи». Я обязательно прилечу на следующей неделе вместе со своим заместителем, чтобы подписать документы и обговорить всё уже более подробно. Было бы неплохо, если к тому времени появились определённые наработки. Ну, чтобы можно было уже воочию увидеть весь проект. - Безусловно, — киваешь ты, и я подхожу чуть ближе. - Спасибо, что не изменяете своим привычкам, — вежливо улыбаюсь, потягивая ему руку. - Ну, что ты, Крис, — крепкое рукопожатие. — Успех моего бизнеса во многом обязан «InversE» и твоему отцу лично. Что уж говорить про ваш талант, мистер Ридд, — отвечаешь на его протянутую руку. - Не вгоняйте меня в краску – мне это не к лицу, — чуть покачиваешь головой в ответ, а я лишь отвожу взгляд. Ну да, можно подумать, родился на земле тот человек, который сможет вогнать в краску неповторимого и невозмутимого Кайта Ридда! - Договорились. А сейчас… Извините, дела, дела, дела, — разводит руками Фридман и, чуть запахивая пальто, направляется к выходу. И лишь, когда швейцар закрывает за ним большую стеклянную дверь, я позволяю себе мысленно расслабиться и снять надоевшую дежурную улыбку. - «Au revoir», — наигранно передразниваю, зная свой ужасный акцент. - Прости, малыш, но твой французский звучит как карканье подыхающей вороны, — ухмыляешься и неспешно направляешься к диванной зоне в центре просторного зала. - Я гораздо лучше каркаю на родном языке, — иду следом, замечая, как ты достаёшь из кармана пачку сигарет и зажигалку. – Даже весьма эротично, правда? – добавляю тихо, чуть склонившись к твоему уху, когда ты приземляешься на кожаный диван. Затягиваешься, не поднимая глаз, но и не переставая соблазнительно улыбаться. А я присаживаюсь напротив, в кресло, стараясь скрыть лёгкую дрожь в коленях, возникшую при виде твоей изящной кисти, упавшей на подлокотник и удерживающей в тонких пальцах медленно тлеющую сигарету. - Весьма, — выдаёшь после долгой паузы и, наконец, поднимаешь на меня прищуренные тёмные глаза. - Так может… — чуть закусываю губу и приподнимаю бровь. Знаю, что нет смысла заканчивать фразу. Ты и сам всё понимаешь. По одному лишь взгляду. Заглядывая в мои мысли, не спрашивая разрешения. Ты всегда такой. И за это я тебя обожаю. - Не сегодня. Я очень устал, — выдыхаешь дым и откидываешь голову назад. И я понимаю, что ты говоришь это, не желая меня задеть. Просто ты действительно устал. Я не раз замечал, как ты с трудом фокусируешь взгляд в течение вечера. Должно быть, ты уже давно мечтаешь просто ослабить удушающую петлю галстука на шее, выкурить сигарету и отдаться на волю сна, едва коснувшись мягкой подушки. Чувствую это, и всё равно ничего не могу с собой поделать. Любуюсь твоей обнажённой шеей и чуть подёргивающимся кадыком, представляя как покрывал бы твою кожу нежными поцелуями. Фак. Я просто не могу не хотеть тебя, Кайт! Вот только ты устал. И тебе действительно нужен отдых. И сейчас ты докуришь сигарету и поднимешься в свой номер. Закрыв дверь, останешься там один. А я… А я готов не касаться тебя вовсе, только бы иметь возможность заснуть рядом, слушая тихое шуршание простыней, когда ты ворочаешься во сне. Но нельзя. Мы уже не дома, не в нашей квартире. Мы в отеле, в Чикаго. И для всех мы не любовники, а обыкновенные бизнес-партнёры. Так надо. Но как бы близко ни были наши номера, я не смогу тебя увидеть, почувствовать твоё дыхание. От одной мысли, что придётся засыпать без тебя, на душе как-то пусто и холодно. Ты хочешь побыть один, да? - Мистер Боуи, можно Вас на минуточку? – молодой человек, выдававший нам ключи от номеров, возник будто из неоткуда. Или я просто вновь залюбовался тобой, милый? - Да, конечно, — встаю и отхожу в сторону вместе с консьержем, поймав твой взгляд и убедившись, что ты ещё не докурил сигарету, а значит, никуда не уйдёшь. - Вы просили сообщить насчёт завтрашнего рейса. Его отменили из-за снегопада, но я могу периодически проверять ситуацию в аэропорту и сразу же сообщить вам, как только появится возможность улететь. - Это было бы прекрасно, благодарю, — соглашаюсь, понимая, что иных вариантов всё равно нет. Мельком оборачиваюсь в твою сторону и вижу тонкие пальцы, стряхивающие пепел с медленно прогорающей сигареты. — …И ещё кое-что… Не могли бы вы мне помочь… — оборачиваюсь к парню, неуверенно приводя в исполнение мысль, внезапно родившуюся в голове. *** Лифт поднимается неспешно. Мы одни, и ты стоишь, опираясь о металлический поручень возле зеркальной стены. Скоро мой этаж. Не смотрю на кнопки, просто по ощущениям. - Не будешь скучать без меня в своём огромном люксе? – улыбаюсь, заглядывая в твои тёмные усталые глаза. - Не думаю, — ухмылка, руки в карманах брюк. - Ну, тогда… Спокойной ночи. — шепчу в ответ и едва ощутимо касаюсь уголка этих обалденно сексуальных, немного пересохших губ. — А это на тот случай, если вдруг передумаешь, — забираюсь рукой в карман твоих брюк и осторожно вкладываю в твою ладонь маленький, чуть нагревшийся кусочек металла. Чувствую, как лифт замирает и знаю, что это мой этаж. Ухожу быстро, не оглядываясь. Потому что боюсь услышать твой отказ или очередную колкую шуточку. Не надо, милый. Просто оставь его у себя, вдруг пригодится? *** Нет, я не сплю. Не получается заснуть. Без тебя. Лежу на боку, подложив правую руку под голову, и наблюдаю за медленно падающими хлопьями снега за окном. В комнате темно, только мутный свет с улицы. Сердцебиение. Такое громкое, что отдаётся в ушах и не даёт заснуть. Или что-то другое. Мысли проносятся мимо, не позволяя быть опознанными. Просто мелькание кадров. Твои губы. Твои ресницы, закрытые глаза. Твоя улыбка. И хочется заснуть, вот только что-то внутри не позволяет. Всё ещё ждёт… Тебя. Щёлчок. Чуть слышный. Да только сердце вздрогнуло, как от оглушительного выстрела. Мягкий свет, лишь на пару секунд растворивший сумрак комнаты. Снова темнота, но уже не такая пустая. Металлический звон на тумбочке. Шуршание простыней и тихое дыхание. Привычный запах любимого «Эгоиста». И тепло родного тела, прижавшегося к моей покрывшейся мурашками спине. Улыбка, которую нет желания сдерживать. Жаркое дыхание куда-то в затылок. Просто по кайфу. - Будем спать? – чуть слышно, с усмешкой, не оборачиваясь, накрывая ладонями твои руки, сомкнувшиеся на моём животе. - Заткнись, а? Ночь. Отель. Запасной ключ на тумбочке.