Проклятие вампира

      Добрый вечер. Меня зовут Анна. Я вампир, и я иду на охоту. На образцово-ясном небе – красавица луна. Полная луна. Свет ее, цвета парного молока, придает маленькой кривой улочке готически-сказочный вид.       И, конечно же, звезды. Они сияют на небе, как драгоценности на платье знатной дамы. Очень… полной знатной дамы. В любую другую ночь я с удовольствием блеснула бы своими познаниями в астрономии, припомнив названия парочки созвездий, а заодно и связанные с ними мифы. Потом бы поразглагольствовала о рождении и гибели галактик в аспекте бренности бытия или еще о чем-нибудь.… Не зря же я учусь на философском факультете.       Но не сегодня. Сегодня — полнолуние. Время охоты.       Ночь, как и положено ночи, выдалась прохладная. А чего еще ждать от начала осени? Конечно, эту проблему легко можно решить с помощью джинсов и свитера, но для голодной вампирши это непозволительная роскошь. Вместо этого на мне красуется короткое черное платье, облегающее фигуру настолько, что воображению не остается почти ничего. На ногах – черные туфли на огромных шпильках. Вульгарно до невозможности. Расчет тут прост: чем доступнее ты выглядишь, тем проще уговорить предполагаемого донора уединиться. Вот и трясусь я от холода в «униформе проститутки».       Вообще-то, трясущийся от холода вампир — явление уникальное. Для того чтобы мы ощутили холод или жару, должно быть по-настоящему холодно или жарко. У нас еще много приятных особенностей.       Вампиры, как отдельный вид, выделились из стройных рядов «homo sapiens» приблизительно в позднем палеолите. Уже тогда они отличались огромной силой, скоростью, выносливостью. И уже тогда это имело свою цену. Не реже чем раз в месяц вампиру нужна человеческая кровь. Такая вот веселая шутка матери-природы: создать практически идеальное существо с одним единственным недостатком, зато таким, который перечеркивает любые достоинства.       Я гораздо сильнее большинства людей. Имею великолепное зрение и очень тонкий слух. Легко проникаю в чужие мысли и эмоции. И уж конечно не боюсь холода. Но только когда сыта.       Я пропустила уже четыре полнолуния. А сегодня отправляюсь на охоту лишь потому, что у меня нет выбора. Скоро наступит истощение, а за ним и смерть. Я опять довела себя до предела.       Первые признаки печального финала были заметны еще месяц назад, но я предпочла не обратить на них внимание. В результате кофе я употребляю ведрами, дрыхну по двенадцать часов в сутки, но все равно не могу одолеть ужасную усталость.       Я не хочу быть той, кто я есть, но очень хочу жить. Вот такая вот дилемма.       Я не спеша шествую по мостовой. Цель — небольшой ночной клуб — уже близка. Мерное постукивание каблуков успокаивает нервы и помогает настроиться на «рабочий» лад.       А вот и он. Окинув прощальным взглядом готическую сказку, вплываю в душное, насквозь прокуренное помещение.       Это определенно не то заведение, где хочется отдыхать или даже охотиться. Обычно я провожу время в куда более презентабельных местах.       Тут обнаруживаются еще несколько вампирш, одетых приблизительно как я. Одна из них уже успела подцепить себе ужин. Они бросают на меня равнодушно-оценивающие взгляды и тут же возвращаются к своим делам. Мы друг другу не конкурентки. Здесь полным-полно накачанной спиртным и травкой молодежи. Замечательная публика! Шведский стол!       Сегодня в клубе дебютирует металл-группа с жизнеутверждающим названием «Вестники апокалипсиса». На сцене под грохот барабана и жалобный визг гитар (чтобы гитара издавала такие звуки, нужно очень постараться) завывает юное дарование. Текст песни мало понятен даже для острого слуха вампира. Что-то там про чью-то скорую кончину. Может, стоит потанцевать, разогнать кровь, прогнать сон. Нет. Музыка не подходящая, слишком медленная. Потом. Потанцевать еще успею. А пока нужно оценить обстановку. С этой целью направляюсь к бару. Заказываю коктейль со специфически-невразумительным названием. Получаю стакан со старой доброй «Кровавой Мери». Тем лучше — красный цвет заставляет сердце биться чаще. Потягиваю коктейль, ловлю на себе заинтересованные взгляды. Кто тут у нас?..       Нет, дружок, ты с девушкой. Меньше всего мне сейчас хочется разбираться с твоей подружкой.       И не вы, ребятки. Слишком вас много для одной меня. Всех не перекусаешь. И не отобьешься.       А вот тот полупьяный типчик вполне может быть. Или брутальный юноша, угрюмо стоящий в углу. Не знаю. Но время терпит. Ни тот, ни другой пока не дошли до подходящей кондиции. Пожалуй, я не откажусь от еще одной порции «Кровавой Мери» (Как там она у них называется?). Потом слегка разомнусь на танцполе, не выпуская предполагаемых доноров из вида.       Как раз успею решить, кто из них мне менее противен. Вот тогда и…       — Скучаешь?       У него открытое располагающее лицо.       — А ты?       Он очень красив, что в наше время для мужчины редкость: правильные черты лица, идеальные пропорции тела, черные волосы и лукавые темные глаза. Среди шума, идиотского цветового освещения и сигаретного дыма он кажется греческим богом.       — Я первый спросил.       Я кокетливо улыбаюсь.       — А я первая жду ответа.       Он улыбается в ответ, демонстрируя ровные белые зубы.       — Позволишь тебя угостить?       А почему бы и нет? Я киваю, он в свою очередь кивает бармену. Пьем вино, разглядываем друг друга.       — Как зовут тебя, красавица?       — Не скажу! Мне мама не разрешает называть свое имя незнакомым мужчинам.       — О, прошу прощения, — он чуть склоняет голову. — Меня зовут Андрей.       — Анна.       — Тебе идет, — одобряет Андрей, чем отправляет меня на седьмое небо радоваться, что меня зовут Анна, а не как-нибудь иначе.       За вином следуют водка и коктейль под названием «Слезы кровавой звезды», в котором, к моему разочарованию, не обнаруживается ни капли томатного сока. За это время мы с Андреем успеваем обсудить такие темы, как значение имени, творческие способности человека, составляющего здешнее меню, и основные аспекты разведения хомячков. Причем последнюю тему он обсуждает сам с собой, я же буквально захлебываюсь хохотом. Кружится голова, темнеет в глазах, к горлу подступает тошнота. Организм вежливо напоминает о цели моего пребывания здесь.       — С тобой все в порядке? — спрашивает Андрей.       — Да. Более чем.       — Тогда, может, потанцуем?       — С удовольствием, — улыбаюсь я и с трудом подымаюсь, опираясь на его руку.       Не убью же я его, в самом деле. Надеюсь. Двух-трех глотков мне будет вполне достаточно. Тем более что боли он не почувствует. Только блаженство. В нашей слюне содержится сильнодействующее наркотическое вещество. Жертва получает от укуса чуть ли не большее удовольствие, чем сам вампир.       Андрей замечательно двигается. Прямо таки со звериной грацией. Я стараюсь не отставать.       Логика – самая замечательная вещь в мире. С ее помощью мозг можно убедить в чем угодно. Жаль, что ненависть, стыд, вина — это чувства. А чувствам плевать с высокой колокольни на любые логические доводы.       Для меня чувство вины — неизменный атрибут полнолуния. Вернее, утра после полуночной охоты. Утром, как только схлынет эйфория от укуса, ко мне приходит осознание того, что я воровка и без пяти минут убийца. И то, что небольшое кровопускание жертве никак не вредит, не облегчает совесть. Глупо, иррационально, но факт.       Андрей жарко дышит мне в шею, почти касаясь ее губами, прижимает к себе. Пожалуй, даже слишком сильно, но я не против. Удивительно, вообще-то не люблю чересчур бойких парней. И меня не смущает, что его руки постепенно спускаются все ниже.       Ловлю себя на том, что любуюсь его шеей. C трудом подавляю в себе желание приступить к «ужину» прямо сейчас.       А еще хочется оттолкнуть его, сбежать домой, спрятаться под кровать и наконец-то помереть от истощения.       Это началось в пятнадцать лет, после моей первой охоты. Кровожадность в молодых вампирах просыпается, как правило, в переходном возрасте, но готовят их к этому моменту с рождения. Заповедь «не убий» для нас не пустой звук.       Я не справилась. Потеряла контроль. Человек чудом выжил. А на утро я впервые захотела умереть. И наглоталась таблеток. Повезло, что вовремя нашли и успели откачать. Хотя, а повезло ли? К сожалению, от себя самой меня никто не спасет. И плевать, что по статистике такое происходит с тридцатью процентами новичков. Ведь это всего лишь число на бумаге, а я — это я, и на проверку я оказалась чудовищем.       Андрей безнаказанно шарит руками по моему телу. Я прижимаюсь к нему еще сильней и разве что не свечусь от удовольствия. И только теперь понимаю, насколько истосковалась по сильным мужским рукам, по восхитительному запаху добычи, по адреналину, неизменному спутнику охоты. Танцующие рядом с интересом косятся на нас, ожидая окончания прелюдии. Которая действительно сильно затянулась. Не могу больше ждать!       Нужно просто расслабиться. Это всего пара глотков. Я не сделаю ему ничего плохого. Пожалуй, даже дам кое-что взамен.       Томно выгибаю спину и предлагаю:       — Здесь слишком душно и шумно. Давай уйдем.       — Не вопрос.       Уходим. Нас принимает в свои объятия ночь.       Терпение наше иссякает в ближайшем сквере. Там, на первой попавшейся скамейке, мы долго с остервенением целуемся. Губы. Лицо. Шея. Его руки, задирающие мое платье... Ох!.. Сейчас! Пока еще жажда не завладела мной полностью.       Нежно целую пульсирующую жилку на его шее. Легонько касаюсь языком горячей кожи. И…       Укол. Что за черт?!! Дальше только тьма и пустота. ***       Сознание встречает меня ноющей головной болью и ломотой во всем теле. Первое мое желание — провалиться назад в беспамятство. Но что-то меня останавливает. Вернее, кое-что: я, верите ли, никогда перед сном не привязываю руки к спинке кровати...       Набравшись храбрости, открываю глаза и рывком сажусь (мой обычный способ побудки). То есть пытаюсь сесть, но не учитываю, что привязана.       Вот черт!!! Рву веревку раз, второй, третий... Без толку. Она, что, зачарованная? Череп раскалывает дикая боль, в глазах мельтешат цветные пятна. Мда, поспешила я с пробуждением.       Мне часто случалось после охоты просыпаться в чужих постелях, находящихся в смутно знакомых комнатах. И дело здесь не только в распущенности, просто это единственное, что я могу предложить донору взамен. Так вот, на жилище всегда лежит отпечаток его хозяина. И я говорю не про личные вещи, чистоту или беспорядок. Дом всегда вбирает в себя ауру живущих в нем людей.       Эта комната выглядит настолько обычной, насколько вообще может быть комната. Обычной и серой. И эта серость пугает куда больше связывающей руки веревки. Она душит, давит, обволакивает, словно ядовитый туман, стремясь растворить меня в себе, поглотить без остатка. Живущий здесь человек давно не испытывает никаких эмоций. Для него существует только жгучая, ледяная ненависть.       Одно хорошо: я здесь совершенно одна. Телепатически сканирую всю квартиру: пусто! Судьба сделала мне щедрый подарок!       Напрягаюсь, выскребая из организма остатки энергии. Сосредотачиваюсь (это мой единственный шанс!). Изо всех сил рву веревку. Она не поддается, зато в глазах темнеет. Я с отчаянием цепляюсь за уходящее сознание…       Я не фанатка всевозможных закаляющих процедур. А холодный душ и вовсе терпеть не могу. Что такое, неужели опять отключили горячую воду?!.. Я издаю недовольный стон. За что, наверное, и получаю пощечину. В мозгах мгновенно проясняется, но «просыпаться» я все-таки не спешу.       — Хватит притворяться, Анна. Я знаю, что ты не спишь.       Ну что же, я до последнего надеялась, что это не он. Глупо, конечно. Надежда моя оказалась не прочнее сигаретного дыма.       Собрав остатки храбрости, я с вызовом гляжу Андрею в глаза.       — Доброе утро, — весело говорит он. От его беспечного тона по коже бегут мурашки. — Вернее добрый день. Ты ужасная соня, Анна.       — Как долго я спала? — стараясь, насколько возможно, подражать его настроению, спрашиваю я. Получается не очень. Слишком дрожит голос.       — Часов восемь. Есть хочешь?       Колкость приходится как раз по адресу. И из-за разъедающего нутро голода, и из-за умения оценить завуалированное издевательство. Что ж, будем играть по его правилам.       — В зависимости от меню.       — Вторая группа, резус положительный.       Итак, он знает, что я вампир. Значит, версию маньяка-садиста отметаем. Признаться, большого облегчения я не чувствую, потому что это рождает новые вопросы. Ответы на них, возможно, способны сохранить мне жизнь, но в голове не появляется ничего, кроме смутных догадок. Предположение, что Андрей — охотник на нечисть (да, есть такие хмурые накачанные ребята, разгуливающие с осиновыми кольями наперевес и безжалостно убивающие все живое, заподозренное в кровопийстве) кажется самым разумным. Однако это совершенно не их стиль. Они убивают сразу, а не отволакивают жертву в свою квартиру, где дают хорошенько выспаться. Так кто же он такой?       — Не самый мой любимый продукт. А нет ли у тебя первой группы? Резус значения не имеет.       Андрей изображает ухмылку, показывая, что шутку оценил.       — Все, что пожелаешь, милая. Если сделаешь мне маленькое одолжение.       — Одолжение?       — Сущий пустячок. Уверяю, тебя это не затруднит.       — А поподробнее?       — Сразу к делу? Хорошо, — Андрей обворожительно улыбается. — Сделай меня бессмертным, и я сохраню тебе жизнь.       Нет, он точно не охотник. Среди них ТАКИХ идиотов не встречается. Поверил в красивую сказочку о вечной жизни и не потрудился узнать больше. А теперь главный вопрос: откуда он вообще узнал о существовании вампиров? Мы не размещаем на рекламных щитах предложение пополнить наши ряды. Охотники со своей стороны тоже тщательно охраняют нашу тайну: боятся, что куча неокрепших душ тут же сойдут с пути истинного и превратятся в мерзких созданий ночи. Возможно, они в этом правы.       Я честно пытаюсь сформулировать подходящий ответ, но в результате осторожно произношу:       — А ты уверен?       — Анна, дорогуша, тебя это интересовать не должно. Ты не в том положении.       — Я и сама не знаю, почему меня это волнует. Просто ты не осознаешь, чего просишь.       Зря я это конечно сказала. Могла бы придумать что-нибудь похитрее и пооригинальнее. А так единственным, чего я добилась этой репликой, стало полное избавление моего собеседника от напускной учтивости.       — Это не твое дело! Кто ты такая, чтобы мне указывать! Страдающая алкоголизмом шлюха, которая...       — А ты кто такой?! — я начинаю стремительно и совершенно необоснованно наглеть.       — Мальчишка, начитавшийся мистической чуши...       Договорить я не успеваю. Он опять бьет меня по лицу.       — Я тот, кто захватил тебя. И может... доставить кучу неприятностей.       Страха нет. Он полностью выбит пощечинами. Осталась лишь глухая ярость, требующая выхода.       — Я в курсе. Кстати, похвастайся, как тебе это удалось?       И тут я понимаю, что сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос.       — Так ты маг?..       — Да, — цедит Андрей. — А ты должно быть не до конца разобралась в ситуации. Ну, вот что, Анна, я вынужден покинуть тебя ненадолго. Так что у тебя будет время подумать и все осознать. А потом я вернусь и мы продолжим.       Он стремительно выходит. Хлопает входная дверь.       Значит, маг. Кое-что это проясняет... Да кого я обманываю!!! Теперь я запуталась окончательно.       Вампиры и маги всегда были союзниками. Должно быть, у всех народов есть легенды о злобных живых мертвецах, пьющих людскую кровь. Но, чтобы после смерти вампир стал вышеозначенным, нужен сложный магический ритуал. Подобное могут себе позволить только самые богатые и влиятельные из нас. Нередко бывает так, что семья магов из поколения в поколение служит знатному вампирскому роду.       Чародеи знают о нас куда больше, чем нам хотелось бы. А еще они умны, хитры, независимы. Поэтому я уверенна, что ни один маг не пожелал бы того, что Андрей. В общем, чем дальше, тем интереснее и интереснее.       Я отчаянно борюсь со сном, не желая вновь быть застигнутой врасплох. Чтобы чем-нибудь себя занять, пытаюсь ослабить веревку. Ничего не выходит...       Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем слышится звук поворачивающегося в замке ключа. В комнату входит жизнерадостно улыбающийся Андрей.       — Как дела, Анна? Хорошо провела время?       Кхм, моя реплика. Никогда еще от того, что я скажу, не зависело так многое. Я должна... Убедить его отпустить меня? Ага, сейчас, еще и такси вызовет. Попробовать разговорить его, вытянуть информацию и как-нибудь против него использовать? Просто потянуть время? Вдруг у меня появится план, или меня найдут обеспокоенные моим отсутствием родственники... Или Андрея затопчет разъяренная лошадь. Самообман, конечно, штука хорошая, однако будем реалистами: скорее всего я просто немного отсрочу момент собственной гибели...       — Ты знаешь, да. В кои-то веки удалось спокойно подумать.       — И как? Надумала что-нибудь?       Дорого бы я дала за то, чтобы прочитать его мысли. Но что позволено сытому и здоровому вампиру, не позволено голодному и побитому. Как не стараюсь, не могу уловить ничего связного. Только нарастающее недовольство. Андрей, похоже, считает, что спектакль затянулся, и надеется на скорейшую развязку. Придется мне поднапрячься.       Я кокетливо улыбаюсь:       — Андрюсик, мои мысли вряд ли тебе понравятся. Они могут больно ударить по твоей раздутой самооценке.       — Не называй меня так, и...       — Ла-а-адно, не буду. А как тебя мама в детстве называла?       Такого поворота в разговоре он явно не ожидал. Я, признаться, тоже.       — Не твое дело!       — По-моему слишком длинно. Но это дело вкуса. А скажи, Андрей, тебе мама не говорила, что нападать на беззащитных вампирш нехорошо?       Теперь ему приходится подстраиваться под мой тон.       — Думаю, она обязательно сообщила бы мне об этом, если бы знала о существовании вампиров.       — Да ну, — вскидываю я бровь. — Какая ведьма не знает о существовании вампиров.       — Моя мать не ведьма. И бабка не ведьма. А вот прабабка ею была. После нее остались книги по магии, стопка дневников и кое-какие принадлежности. Я научился всему самостоятельно. Это ты хотела узнать?       — Да. Благодарю.       Итак, мистер Х раскрыт. Ну а дальше-то что?..       — Что-нибудь еще?       Я молча перевариваю информацию.       — Тогда слушай меня внимательно, упыриное отродье, — шипит он. — Прекращай выламываться и задавать дурацкие вопросы. Просто сделай то, о чем я тебя прошу, и разойдемся по-хорошему.       Во мне опять вспыхивает гнев. Должно быть, от голода мне окончательно снесло крышу, если вместо ожидаемого страха я буквально захлебываюсь от ярости.       — А то что?!!       — А то подохнешь здесь от голода. И перед этим я найду массу способов сделать тебе больно. Я умею убеждать, Анна.       Верю, что умеет. И готов продемонстрировать свои познания на практике.       — И многих убедил?       Кхм, для крутого, уверенного в себе, прущего к намеченной цели как танк будущего бессмертного он слишком легко теряется.       — Не твое дело!!!       — Ладно-ладно, не кипятись. Я просто пытаюсь наладить с тобой дружеские отношения. Раз уж мы застряли здесь надолго, нет смысла ссориться. Ты не находишь? Что может быть прекрасней мира во всем мире!!! — выпаливаю я на одном дыхании и дарю ему самую доброжелательно-идиотскую улыбочку, на которую только способна.       — Издеваешься?!!       Вообще-то да. Помирать так с музыкой. Я повторяю улыбочку на бис.       — Ну что ты, Андрюша. Конечно, нет.       — Не называй меня так.       Третья по счету пощечина. Но она меня только раззадоривает, я продолжаю гнуть свою линию.       — Твоя злоба сжигает тебя изнутри. Расслабься. Вдохни полной грудью.       — Я убью тебя, тварь.       Не убьешь. Пока что, во всяком случае. Ты слишком хочешь стать бессмертным. Я улыбаюсь. Точнее на этот раз нагло ухмыляюсь.       — К чему эта агрессия? Я просто хочу узнать тебя поближе. Вот, например, расскажи мне о своей бабушке?       Андрею, наконец, удается взять себя в руки, потому как он снова переходит на вежливый светский тон.       — Не думаю, что ты получишь от этого удовольствие. Я не лучший рассказчик.       — Тогда давай я буду задавать тебе вопросы.       Я надеялась хотя бы на отвисшую челюсть, но, похоже, крыша моего похитителя отчалила куда дальше моей.       — Приступай.       И приступлю. Прямо сейчас. А твоя бабушка живет в деревне? А она строгая? А она печет тебе пирожки? А какие? Если кто-нибудь когда-нибудь решит составить рейтинг самых бредовых вопросов, которые может задать жертва своему похитителю, мои точно войдут в первую десятку. И, наконец, главное блюдо:       — А твоя бабушка вкусная?       — Не знаю. Я все-таки внук, а не серый волк.       Не работает. Не могу вывести его из равновесия. Его ответы еще бредовее моих вопросов, а наглая ухмылка намекает, что в игру «Доведи собеседника до белого каления» вполне можно играть вдвоем.       Я нутром чувствую, что должна заставить его раскрыться, а потом нанести удар. Хотя бы по самолюбию...       Что же, спускаемся вниз по генеалогическому древу.       А где работает твоя мама? А какие она любит смотреть сериалы? А какое у нее коронное блюдо? Слушай, а мама тебя вообще любит? Она хотела твоего появления на свет? Пощечина. Прогресс. Я пробила-таки брешь в его спокойствии и безразличии. И, совершенно того не желая, погрузилась в водоворот горьких обид нелюбимого, нежеланного ребенка, обузы, спиногрыза, бездари... Ненависть, горечь, злоба, страх, отчаяние и непонятно откуда взявшееся чувство вины.       Ха, я не одинока в этом мире!       — А мать свою ты убил бы? Ради бессмертия?       Он оторопело таращится на меня. Кажется, я ненароком озвучила его заветную мечту.       Не даю ему опомниться.       — Тебе придется убивать, чтобы прокормиться. Не цветочной же пыльцой ты собираешься поддерживать жизнь в своем бренном теле, бессмертный!       — Хватит! Заткнись, кровопийца!       — Упыриное отродье, кровопийца... Не слишком ты вежлив.       — Просто называю вещи своими именами.       — Значит, перспектива стать серийным убийцей тебя не удручает? Андрей срывается на визг:       — Я же сказал, хватит!!! Думаешь, я не понимаю, зачем ты все это говоришь, тварь? Хочешь запугать меня, чтобы я отказался от своей затеи. Потому, что я не твоего вида!!! Потому, что я не упыриный недоносок!!! Правда, Анна?!!       — Вообще-то нет. Просто пытаюсь найти логику там, где ее заведомо нет.       Похоже, я перегнула палку. Пальцы Андрея смыкаются у меня на горле, он наклоняется к моему уху и шепчет:       — Ты должна быть благодарна, что еще дышишь, тварь!       — Я очень тебе благодарна, Андрей. — Послушно хриплю я. Он убирает руки.       Отдышавшись, я продолжаю:       — А еще я благодарна тебе за незабываемый вечер. Приворотное зелье было просто восхитительным.       — Как ты догадалась?       — Сплошная дедукция, Ватсон. У меня тут выдалась парочка свободных часов, знаешь ли. Вот я и проанализировала еще раз все произошедшее в том клубе.       — Ты льстишь себе, милая. Да, зелье было. Но я бы и без него прекрасно справился. У меня таких шлюшек, как ты, было столько, что и не сосчитать. И каждая мнила себя особенной.       — Андрюсик, лапочка, может, ты просто кроме нуля никаких чисел не знаешь?       До него не сразу доходит смысл сказанных мною слов, но потом, я имею удовольствие наблюдать, как самодовольная ухмылочка медленно слазит с его холеной рожи. Не дожидаясь ответных карательных действий, я продолжаю:       — Итак, вернемся к поиску драгоценных крупиц логики в твоих словах и поступках. Ты презираешь мой вид, именуешь нас упыриным отродьем, однако сам изъявляешь горячее желание к этому отродью присоединиться. Объясни недалекой мне, в чем же смысл?       — Смысл в том, Анна, что до тебя так и не дошло. Хозяин здесь я, — подчеркнуто спокойно говорит Андрей. Вернее, это прозвучало бы подчеркнуто спокойно, если бы он сумел справиться с дыханием. И с отчаянно трясущимися руками. — Я не знаю, на что ты надеешься. Если на свою вампирскую силу, то я тебя разочарую. Веревка заговорена, тебе ее не разорвать.       Несколько минут мы поедаем друг друга взглядом. Потом Андрей встает.       — Как же ты мне надоела, Анна.       —Ты мне тоже, — заверяю я его.       Мою реплику оставляют без внимания.       — Тебе пока везет. Мне снова нужно уйти, и у тебя есть последний шанс все хорошенько обдумать. Потому что, когда вернусь, я не буду таким учтивым и терпеливым. Надеюсь, мы найдем общий язык. Для твоего же блага.       И он вновь покидает меня вместе с гневом и отчаянием умиляться тому, как мало он знает о мире, которому рвется принадлежать.       Я упрямо борюсь с веревкой, не столько надеясь на успех, сколько пытаясь таким способом отогнать сон. Получается плохо.       Вообще-то господин Самоучка и здесь ошибся. На вампиров большинство заклинаний не действует, а для сотворения действующих нужен поистине могущественный маг.       Андрюсику чертовски повезло встретить именно меня, истощенного вампира. Нарвись он на кого другого, веревка пригодилась бы ему разве что в качестве петли.       Хотя, может быть, я недооцениваю Андрея, и ему все это прекрасно известно? Ха, вряд ли! Тогда бы он точно знал, что живой вампир не способен обратить человека в себе подобного. Это прерогатива Немертвых.       Таких, как мой дед...       Мне снова семнадцать и три дня назад я снова наглоталась таблеток. Сегодня меня забрали из больницы и перевезли в особняк к деду. Тот, кого я называю дедом— Немертвый вампир, глава нашего рода, и в моем случае к слову дед нужно прибавить где-то с дюжину «пра». И у нас с дедом вновь состоялся тот памятный мне разговор:       — Значит, опять? И что на этот раз?       Молча отвожу взгляд.       — Я задал тебе вопрос.       — Вы знаете, — по-прежнему не глядя на него отвечаю я.       — Знаю. — Спокойно подтверждает он. Спокойствие это напускное. В отличие от большинства своих кузенов и кузин, я общаюсь с дедом с раннего детства и точно знаю, чем спокойнее его тон, тем сильнее он злится. — Знаю. Но хочу услышать это от тебя лично. А еще лучше было, если бы ты сказала это в лицо своей матери! Бедняжка Виталина до сих пор не знает, что она чудовище!       — Я такого не говорила! — Огрызаюсь я.       — Не говорила. Но сто раз думала.       — И не думала!!!       — Как это не думала? — В притворном удивлении деда так и сквозит ирония. Ненавижу это!!! — Видишь ли, ребенок рождается монстром только в том случае, если его родители — монстры. Против генетики не попрешь.       Ему уже за тысячу лет, откуда он вообще такие слова знает?       — Просвещаюсь потихоньку. Даже такая развалина как я пытается по мере своих скромных сил идти в ногу со временем.       Но больше всего, больше иронии и этих разговоров как с пятилетним ребенком, я ненавижу, когда он копается в моей голове. Аккуратно, незаметно, не обратишь внимания, даже когда ждешь нападения. Я срываюсь:       — Вам это может и по барабану, но я чуть не убила человека! И я не хочу в одно прекрасное полнолуние очнуться в какой-нибудь подворотне возле обескровленного трупа!!!       — С твоей кузиной Вероникой в ее первую охоту случилось то же самое, что и с тобой! Почему она нашла в себе силы с этим справиться, а ты нет?!! — дед тоже повышает голос.       — Как же вы все мне надоели со своей Вероникой!!!       — Не дерзи мне! И не смей повышать на меня голос, трусливая девчонка!       — Я не трусливая!!!       — Нет, Анна. Трусливая, — устало отвечает дед. — Ты не хочешь принять то, что произошло, и идти дальше. Боишься взглянуть в лицо своей слабости, а значит, не сможешь ее побороть. Когда человек боится самого себя, Аня, это очень плохо, потому что от себя не убежишь. Прости за каламбур.       От себя не убежишь. И от Андрея не убежишь... Можно только дать ему то, что он хочет. Но я не могу...       Да, сделать бессмертным я его не могу, но могу притвориться, что согласна, укусить его...       Восхитительный пряный запах. Кожа, бархатистая на ощупь. Рывок, и рот заполняет густая ароматная теплая сладкая... Кровь.       Желудок скручивает спазм. Хорошо, что он пуст, иначе бы меня точно вырвало. Я не могу. Не могу убить. Даже его. Я столько времени держала себя под контролем. Оно того не стоит. Пусть лучше я останусь здесь, и... Останусь здесь до конца.       Ага, а в следующее полнолуние он станет измываться над какой-нибудь другой дурехой. Он свою смерть уже заработал. Тем более, что это будет считаться самозащитой.       Ну, нет, не хочу мараться! Оно того не стоит. Что если после этого я не смогу контролировать себя?!! Если сорвусь?!! Пусть уж лучше так... К тому же, я сама виновата, дала себя окрутить смазливой мордашке и приворотному зелью...       — Аня, пойми, наконец, ты ничем не хуже других, — мама берет меня за плечи и легонько встряхивает, словно надеясь, что так доносимая информация лучше уляжется в моей голове. — И ты не одна такая. Я знаю, тебе больно. Но ты должна найти в себе силы это пережить. Мы с папой хотим тебе помочь. Но мы ничего не сможем сделать, пока ты сама этого не захочешь. Я верю, что моя девочка может со всем справиться...       Не со всем, мама. С тем, что происходит сейчас, я ничего не могу поделать. Я ведь живая. Пока что. А вот дед может. Если бы я могла дать знать деду... Я могла бы попытаться все объяснить Андрею. Он бы связался с дедом и получил бы желаемое в обмен на мою жизнь. Ага, так он мне и поверил... Решит, небось, что я пытаюсь сбежать.       К тому же... К тому же потом я буду вынуждена сотни и сотни раз глядеть на то, во что он превратится по моей милости. Оно того не стоит. Я ведь поклялась себе, что никогда никого не убью...       Или все-таки стоит?..       Скрип Входной двери вырывает меня из полубреда. Андрей наполняет комнату запахом перегара.       — Ну как, Анна, в мозгах прояснилось?       — Более чем. Скажи, Андрей, ты долго меня выслеживал?       — Много чести будет для одной шлюхи. Вас таких там несколько было, я тебя наугад выбрал.       Так я и знала.       — А ты на меня сама вешаться стала, — не унимается Андрей. Он садится рядом со мной на кровать и засовывает руку мне в декольте. Я брезгливо морщусь. — Скажи-ка, Анна, ты ведь сожалеешь о том, чего не произошло. По лицу вижу, что сожалеешь.       Э-э-э, дорогой, эмоция, отражающаяся на моем лице, называется отвращением...       Его рука методично шарит по моей груди...       Терять, похоже, мне уже нечего.       — Скажи-ка, Андрей, зачем тебе бессмертие?       Он мерзко ухмыльнулся и запускает лапы мне под юбку. Я пытаюсь пнуть мерзавца, но безрезультатно.       — Опять за старое? Я все-таки отвечу на твой вопрос: это не твое дело. Я стану бессмертным. И убью любого, кто вздумает мне помешать. Мужчину, женщину, ребенка, или вампирскую шалаву. Потому, что мир делится на тех, кто ест и тех, кого едят. И я собираюсь быть на вершине пищевой цепочки. Понимаешь, шлюха, НА ВЕР-ШИ-НЕ ПИ-ЩЕ-ВОЙ ЦЕ-ПОЧ-КИ!!!       Он еще много чего говорит, но язык его немилосердно заплетается, а голос с каждым словом поднимается на тон выше, так что вой циркулярной пилы и тот показался бы мелодичней и содержательней.       А еще он наваливается на меня, впечатывая в матрас тяжестью своей туши, коленом раздвигает ноги, рвет на мне платье...       Все происходит в мгновение ока. Я подаюсь вперед и вонзаюсь клыками в его шею. Делаю глоток... Второй...       Веревка мне больше не помеха. Андрей пытается отпрянуть, но поздно. Я сбрасываю его на пол, сама спрыгиваю следом и сажусь на него верхом. Ты разве не этого хотел, милый?!! ***       Это была самая долгая моя трапеза. Андрей уже давно перестал сопротивляться и потерял сознание. Я с трудом остановилась. Поднялась. Оправила остатки платья.       И, наконец-то, дала выход гневу: ревела и крушила все, что попадется под руку.       Я вспомнила про Андрея только когда обессилено повалилась на пол. Он лежал рядом со мной. Из разорванного горла капала кровь, но он все еще был жив.       Наверное, я должна была испытать ужас, торжество, облегчение... Ну, хоть что-нибудь, кроме желания лечь прямо здесь и проспать часов двадцать. Было, правда, еще кое-что: я не в коем случае не могла позволить Андрею умереть. Должна же я хоть как-то «отблагодарить» его за науку: для того, чтобы быть тварью, не обязательно родиться вампиром.       А потому я, пересилив себя, поднялась и отправилась поиски телефона. — Дедушка?.. ***       Под моими сапогами весело хрустит снег, пока я иду через парк к особняку. Особняк этот стоит на небольшом островке посреди озера. А озеро находится в чаще леса. Об этом месте известно только членам моей семьи. Случайно забрести сюда можно только при очень большом везении (или совсем наоборот). Том фатальном везении, которое сильнее любой магии.       Магия уже много веков хранит поместье деда от посторонних глаз.       Учебный семестр в университете подошел к концу, и я приехала на каникулы. Я всегда провожу каникулы здесь.       Еще рано, но уже стемнело. Я специально подгадала свое появление так, чтобы сразу встретиться с дедушкой. Он, как все Немертвые вампиры и дети детсадовского возраста, предпочитает днем спать.       У дверей особняка меня уже ждут. Роняю сумку слуге на ноги и прохожу мимо него в дом.       В холле приятный полумрак и тишина. Тишина не гнетущая, а величественная, древняя. Дедушкино поместье всегда отождествлялось с этой тишиной. А еще с даруемым ею спокойствием и уверенностью, что все, так или иначе, будет хорошо. Из кухни тянет праздничным ужином, приготовленным специально к моему приезду, и я окончательно ощущаю, что наконец-то вернулась домой.       — Хозяин ждет тебя в малой гостиной.       Я оборачиваюсь на голос:       — Ты к кому обращаешься, Нерожденный!!! Кто дал тебе право мне «тыкать»!!!       Слуга кривится. Только на секунду, а потом его лицо вновь превратилось в каменную маску.       — Прошу прощения, госпожа. Хозяин ожидает Вас в малой гостиной.       Не удостоив его ответом, я направляюсь к лестнице.       — Прикажете занести багаж к вам в комнату? — Окликает он меня       — Нет. Не хватало еще, чтобы ты шастал по моей комнате. Бери его и неси за мной.       Я почти достигаю второго этажа, когда позади раздается:       — Почему ты мне ничего не сказала?       Не сказала ЧТО?!! Что Немертвых вампиров, бывших при жизни людьми, мы презрительно называем Нерожденными! И что ни один Нерожденный никогда не станет вровень с истинным вампиром!!! Они были, есть и будут вторым сортом! Прислужниками! Рабами! Рабочим скотом! Как же это коварная я забыла тебя предупредить?!!       Я резко разворачиваюсь, намереваясь выплеснуть все, что накопилось в душе, за месяцы ночных кошмаров, в которых мне неизменно являлась его рожа... И понимаю, что не могу.       Андрей выглядит, как побитая собака. Не осталось ни следа и от уверенного в себе красавца, зацепившего меня в ночном клубе, и от рвущегося к власти и богатству чудовища, каким он предстал передо мной чуть позже. Он сломался. Не выдержал. Вся его личность будто стерлась.       — Так ты ведь и не спрашивал, — ни капли злорадства, только констатация факта.       Испокон веков люди мечтают о бессмертии, а некоторые готовы ради него идти по головам. И никто из этих «карьеристов» не задумывается, какую цену придется за это заплатить.       Человек становится вампиром, если его обратит Немертвый истинный вампир. Мастер. И каждый месяц, для поддержания жизни обращенного, мастер должен давать ему глоток своей крови. Добровольно. Это обязательное условие. А глоток этот нужно еще заработать... Вот и получается, что бессмертие — самое страшное проклятие, каким может «наградить» человека вампир.