Два пятьдесят по Нью-Йорку

Смешанная
G
Завершён
10
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
10 Нравится 10 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В небольшой замочной скважине вдруг громко, неряшливо заскрипел ключ. Дверь поддалась не сразу, после пятого поворота ключом. Она с грохотом открылась, и в прихожую ввалились двое молодых мужчин, порядочно поддатые, поддерживающих друг друга за широкие плечи. Вся прихожая вдруг резко и неотвратимо пропахла добрым, крепким перегаром. Оживленно возмущающиеся о чем-то сугубо мужском и воровском, они чуть не бухнулись на пол, упустив из внимания порог. Нелепые, скрюченные, помятые и потрёпанные, не стоящие на своих ногах, разгоряченные, веселящиеся. И, удивительное дело, оба без пиджаков! Грязные, пыльные ботинки с давно уже развязанными шнурами неуклюже топтали ворсистый черный ковер. Один из них осторожно и очень сосредоточенно потирал ушибленный правый глаз, зажав в зубах пышную, темно-красную розу. Второй с той же осторожностью причесывал рукой свою взъерошенную черную бородку. Большая рука бородатого мужчины судорожно шарила в абсолютной темноте, никак не находя верхнюю полку шкафа, где по обыкновению лежали все остальные головные уборы. После нескольких минут беспрерывной грубой ругани заветная полочка была, наконец, нашарена. И помятая черная шляпа опустилась на свое законное место. Галстуки обоих гуляк значительно ослаблены и уже достаточно свободно болтались на тощих шеях: один из них, желтый, был изрядно уделан красным полусладким вином одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года выпуска, а другой красовался большим черным бантом на фоне белой рубашки. Бородатый мужчина часто моргал, не прекращая бой с подбирающимся все ближе сном. А другой, высокий, наоборот бы не отказался сейчас от крепкого, бодрящего сна. Жалко было наблюдать, что сталось с великим и воистину неумолимым авантюристом и вором всех времен и народов, а также с его бессменным компаньоном, стрелком первого класса и зорким снайпером, после каких-то незначительных и, казалось бы, безобидных двух бутылок воистину отменного портвейна, с которых нетрезвое веселье только начиналось. Тяжело было узнать в эти двух раздухоренных молодых мужчинах гениев, талантов воровской индустрии. От шума, особенно ярко выраженного, разбегаются грызуны и прочая пугливая мелочь, но только не люди. Ими влечет беспокойное любопытство узнать источник шума, даже если эта излишняя пытливость может добром не кончиться. Обычно воровской дуэт Люпена Третьего и Джигена Дайске отличался от многих других преступных не только непропиваемым мастерством и сноровкой, но и абсолютной аккуратностью, осмотрительностью и осторожностью. Все это вышеперечисленное мгновенно пропадало, стоило искусным похитителям обстоятельно залить за воротник. Высокая дверь спальни медленно отворилась, и в узком дверном проеме нарисовалась молодая хозяйка этой квартиры. Босая, в блестящей шелковой сорочке, с растрепанными волосами, которые черными пружинками торчали во все стороны, придавая ее голове вид июльского одуванчика. Она держалась одной рукой за дверной косяк, а другую подложила под грудь. Рэдди, встревоженная непонятным грохотом, прищурила свои сонные, ненакрашенные глаза и нахмурила брови, пытаясь выследить хоть какую-нибудь закономерность между шорохами, исходящими из прихожей, и чьей-то основательной возней в темноте. Чтобы лучше разобраться в происходящем, девушка решила подобраться ближе к источнику звука. Осторожно, опасливо переставляя босые ступни по теплым паркетным доскам, она вышла в коридор и остановилась в нескольких шагах от прихожей, не смея ближе подступать к объекту шума и телодвижений. Почувствовав на себе чуткий, выслеживающий посторонний взгляд, они оба синхронно вздрогнули, настороженно притихли, притаились и замерли на месте. Ни один более не посмел «не туда» наступить или, того страшнее, невзначай икнуть или зевнуть. Люпен от испуга и чувства неизвестности додумался вынуть изо рта многострадальную и стремительно увядающую без влаги розу. Два нарушители ночной неги оказались в западне, не оставалось ничего другого, как взглянуть в глаза тому грозному и устрашающему, что поджидало их вот уж как полторы минуты, остановившись за пять шагов от их носов. Эти глаза были рассержены. Рэдди раздраженно вздохнула, встречая их сонным, но от этого не менее яростными взглядом. – Это еще что такое?!- вспылила Рэдди, с глубоким, вопящим ужасом взглянув на эти ослабленные галстуки, развязанные шнурки, подрумяненные лица и усталые, чуть приоткрытые, безумные, осоловелые глаза. Так-так. Галстуки... Ботинки. Рубашки... Брюки. Шляпа... Рэдди напряженно выискивала глазами узкий одежной шкаф, купленный ею всего полгода тому назад на мебельной распродаже на Хестер Стрит. Так, шляпа на месте. Подождите, тут что-то не то... – Пиджаки? Пиджаки, что ли, там оставили?!- возмущенно ахнула девушка, все еще не желая верить своим глазам. Они опять пропили пиджаки. Нет, не опять, а снова! Боже, ну сколько же можно! Сил моих на вас больше нет! Словно бы каждая пятница в черно-бело-красном календаре теперь официально считается последней и просто невообразимой без такого скромного, совершено безобидного для себя и окружающих принятия доброго хмельного. Пятница. Сколько мужской солидарности. Как будто бы каждая афера пришлась им не меньше чем на полтора лимона зеленых, как будто бы каждый автомат выдавал джекпот за джекпотом, как будто бы в казино они выигрывали не какие-то там злополучные пять центов, а целые пачки и чемоданчики, с крышки до крышки туго набитые американскими ассигнациями. Товарищи по бутылке озадаченно переглянулись, понятия не имея, что и отвечать в таком в случае. Тем временем в мыслях обоих гудел беспорядок и неразбериха. Нью-йоркская высотка. Этажей под 30. Прожекторы. Пистолетный выстрел. Разбитое окно. Полиция. Нет, подождите, полиция не дальше?... Полиция. Сирены. Еще выстрелы. "Люпен, я тебя арестую!". Заветный сейф. Кольцо Кемминга. Оно самое. Два взмаха мечом. Опять сирены. Потом... Потом. Опять полиция. Центральная магистраль. Выстрелы. Наконец... Бар. "Черная вишенка"... Или... Все-таки красная?... Портвейн. Девочки. Девочки... Высокий довольно улыбнулся. Дееевочки. Потом, потом... Драка? Да, точно драка. Драка... Фонарь, асфальт. Синяк под глазом. Эта круто замешенная событийная каша оставалась бы и снова перемешивалась в головах аферистов вплоть до одиннадцати часов уже этого утра. Мысли пусть и собирались в ком, но далеко не в логический. Пиджаков так и не обнаружилось, Люпен широко, артистично развел руками и по-дурацки улыбнулся. А Джиген, стоящий подле него, только сокрушенно пожал широкими плечами, состроив жалобную физиономию. – От-да-ва-а-ай. Тебеее же лу-у-у-учше будет, - надрывисто протянул в ухо Люпен, толкая в бок своего собутыльника и запихивая ему в слегка сжатую ладонь несчастный красный цветок, который еще пару часов назад беззаботно благоухал в небольшой треугольной клумбочке Баттери-парка около уже выключенного фонтана с таким милым маленьким пухленьким бронзовым ангелочком, державшим в упитанных ручках лук и стрелы. Он наконец-то о ней вспомнил, причем очень вовремя. Джиген внял совету друга и нехотя взял несчастное растение. Ради такого взрослого, ответственного шага, присущего только настоящему мужчине, он даже подтянул расхлестанный небрежный галстук и застегнул верхнюю пуговицу помятой белой рубашки. Его хмельное лицо невольно повеселело и расплылось в косой, в какой-то мере беззащитной, виноватой улыбке. Подняв свой мутный взгляд на хозяйку, он торжественно начал: – Рэ-э-э-эдди, я тут подумал и решил... черт, мне еще на самолет билеты брать... мы уже давно знакомы... а денег вот нет нихрена... несмотря на все трудности... как башка трещит... я поехал в Нью-Йорк... выходи за меня! После этих пятиминутных чистосердечных, душещипательных признаний, новоиспеченный женишок как истинный рыцарь ордена круглого стола с грохотом бухнулся на одно колено, подложив левую руку за спину. – Джиге-е-ен...- робко, с обидой проронил Арсен Люпен, уже было обернувшийся к приоткрытой железной двери. Прежде такой оживленный и резво выдающий одну колкость за другой, он сначала удивленно округлил глаза, а потом ощутимо приуныл и поник, как осенний лист. На глаза никогда не унывающего оптимиста и авантюриста очень некстати навернулись неподдельные, суровые, мужицкие слезы. В эту позднюю осеннюю ночь признаний он почувствовал себя жестко преданным и навеки оставленным, шкурой ощущал, что безвозвратно теряет друга. Нет, какого там друга... Соратника, приспешника, партнера, напарника, товарища по оружию, наконец, своего воровского единоплеменника. И не просто теряет, а прямо-таки отдает на безжалостное растерзание этой психопатке, которая вот уже второй месяц бегает (бегает и не спотыкается, чтоб ее) за стрелком. В скорбном порыве дружеских чувств Люпен обхватил приятеля одной рукой, и, осознав, что не в его силах менять реальный порядок вещей, отпустил ее, уверенным, осмысленным шагом направляясь к выходу. Что-то чисто женское, интуитивное и очень искреннее взыграло в поныне бушующей злостью Рэдди. – Люпен, оставайся. Ночь на дворе. Третий час. Ну куда ты пойдешь?... Останься, Люпен. Я тебе на диване в гостиной постелю. Парень резко, как по команде обернулся. На диване в гостиной значит... Хм, недурно, недурно. Идти честному преступнику и правда было некуда. Фуджико осталась там, в солнечном, знойном и вечно летнем Мехико на пару с блестящим колечком из диковинного, полупрозрачного с золотистыми вкраплениями металла. А мечник-самурай... Что с него взять, ходит вечно один, отбивается от коллектива! Сообразив что-то вразумительное, Люпен мигом смахнул с лица все признаки былого уныния и состроил важную, сосредоточенную, официальную физиономию (конечно, насколько ему того позволял перегар изо рта), для большей серьезности он даже задрал вверх свой слегка поалевший нос. – Благословляю вас, друзья мои. Живите счастливо, совет вам да любовь! Священник-самоучка, довольный свершенным тайным священным ритуалом благословления резво засеменил в черноту коридора, звучно шаркая каблуками своих фирменных ботинок по паркету, позволив уединиться будущей ячейке общества. Два пятьдесят по Нью-Йорку. Ни огня по Шестому Авеню. Неторопливая, бледно-матовая, немного блеклая немыслимо большая сегодня Луна плыла по угольно-синему небу, скрываясь от настигающих бледно-дымчатых облаков. Джиген побежденно припал к полу, слабо ухватившись за подол ночнушки горделиво возвышающейся над ним Рэдди. Через неделю у этих двоих случалась свадьба.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.